Рома едет в Кремль - Роман Трахтенберг

— Это, — сказал подполковник, — то, чего они вряд ли ожидают: белые — это гранаты с «Черемухой» в смеси с вытяжкой из перца и еще какой-то гадостью. А черные — мощная дымовая завеса. Если у них нет противогазов (а я, зная бандитов, не думаю, чтобы они были такими запасливыми), то у нас будет по крайней мере минут десять — пятнадцать. Сначала запускаем пару «черемух», у противника начинается паника. Даже если противогазы у кого-то есть, то надеть их они не успеют. А затем заполняем тоннель дымом. Это метров на двести — триста. Шурик в противогазе выбирается наружу и работает, затем мы сбрасываем с путей препятствие и двигаемся дальше.

— А наш «луноход»? — спросил я. — Он-то у нас впереди. Ломать его жалко. Да и взорваться может…

Тут Шурик, внимательно слушавший Расула, сказал:

— А с этим проблем не будет. По бокам бронефартука есть специальные лапы, типа как на подъемниках, их можно выдвинуть, опустить под тележку, а потом поднять над фартуком. А когда препятствие будет сдвинуто и мы поедем дальше, тележку снова опустим на рельсы. Думаю, что получится. И мы их еще одной штукой ошарашим. Видели динамики у нас на крыше? Думаю, хорошая и громкая музыка перед «черемухой» их немного взволнует.

Действовать надо было быстро, поэтому я скомандовал Цану подогнать нашего «разведчика» вплотную к поезду, Рамилю занять свое место в бронированной башенке, а Шурику с Тыну под прикрытием пулемета проследить за погрузкой «лунохода». Ну а поскольку надежды на полную герметичность поезда не было, то все бойцы должны были приготовить противогазы. И тут выяснилось, что у Веры Григорьевны противогаза-то и нет. Дробовик она с собой взяла, а вот о средствах защиты не подумала. На помощь пришла ее подруга, Рогалик:

— Да их тут в кладовке десятка полтора лежит, выбирай не хочу! Пойдем, Григорьевна, оденем тебя по полной форме!

Пока мы готовились к «газовой атаке», Шурик и Тыну без происшествий загрузили на выдвинутые вперед мощные лапы нашу видеотележку и возвратились внутрь поезда. Все было готово к прорыву, и я дал команду двигаться вперед.

Как только мы остановились метров за двадцать перед новым препятствием, по лобовому бронестеклу защелкали пули. Более того, слева раздался какой-то визжащий звук, и Жоржик, наблюдавший за обстановкой через окно столовой, крикнул:

— Они, по-моему, хотят наш поезд разрезать. У них там такая штучка, не знаю, как называется, но ею обычно железные двери вскрывают…

Мы поняли, что бандиты решили просто прорезать дыру в обшивке поезда болгаркой и проникнуть внутрь. Поэтому действовать надо было без промедления. Цан нажал на кнопку магнитофона, и тоннель огласился многократно усиленными звуками государственного гимна СССР. Пораженные бандиты даже прекратили попытки прорезать нашу броню. По моей команде все надели противогазы, а Рамиль выпустил одну за другой две гранаты, обычно использующиеся для разгона демонстраций. Все впереди окуталось облаками белого дыма, через который мы видели, как из щелей в стенах и технологических выемок стали выскакивать люди и бежать от нашего поезда. Подполковник приник к пулемету, делая панику еще более массовой, а затем выпустил еще одну гранату с «черемухой» назад и по одной дымовой гранате в каждом направлении. Вокруг нас все почернело, и даже мощные фары поезда освещали путь лишь на два-три метра. Цан включил «Пелену» и собственное устройство блокирования радиосигналов, и мы неторопливо двинулись вперед. Через минуту Шурик уже вылез через нижний эвакуационный люк и, пригнувшись, подбежал к препятствию. Через обрывки дыма я видел, как он своими щипцами перекусывает толстенные цепи, а затем делает Цану, занявшему место у рычагов управления, знаки опустить бронефартук и двигаться дальше.

Поднять наверх нашу видеотележку и сбросить незакрепленный бетонный блок в сторону оказалось на удивление несложно, и уже через пару минут, когда мы снова остановились и спустили «луноход» на рельсы, Шурик вернулся внутрь нашего броневика тем же путем, которым выходил на свое боевое задание.

Вскоре мы уже двигались, наблюдая на мониторах в основном дым и лишь иногда какое-то движение. По всей видимости, панику в рядах противника нам удалось посеять более чем основательную. Надо было развивать успех. Когда наш «луноход» выехал из задымленного и загазованного тоннеля на станцию, мы увидели на платформе пару десятков бандитов в противогазах, вооруженных в основном стрелковым оружием. Но двое из них держали в руках гранатометы. Как определил Рамиль, это были старые модели РПГ-7, что, однако, не добавляло нам оптимизма. По его словам, бронекапсула должна была выстоять, а вот первые два отсека — вряд ли.

Видеотележка остановилась примерно в середине платформы, где сконцентрировались бандиты. Мы увидели, что один из них спрыгнул на путь и пошел к нашему «разведчику».

— Цан! Немедленно взрывай! — крикнул я. — А то они сейчас разминированием займутся!

— Сейчас, только «Пелену» отключу, а теперь готовьтесь!

Последнее, что мы видели на мониторах, — это была рука одного из бандюков, тянувшаяся к камере. Сила взрыва была такова, что мне показалось, будто наш тяжеленный поезд подпрыгнул на месте.

Под мощные раскаты гимна, включенного Цаном еще раз, чтобы окончательно деморализовать противника, мы выехали на станцию, платформа которой представляла печальное зрелище. Обычная станция метро, но с незавершенной отделкой, была завалена всяким мусором. Сквозь дым и пыль мы увидели, что на ней валяются несколько тел. И тут мне пришла мысль, что хорошо бы нам взять «языка», то есть захватить кого-то из бойцов ОПГ. Я дал команду остановить поезд.

— Рамиль, Тыну! Сейчас мы откроем двери, а вы постарайтесь найти на платформе кого-нибудь более или менее живого. Только не увлекайтесь. Шурик, ты — к пулемету, Рогалик — за рычаги управления!

Мои приказания выполнялись быстро и слаженно. Шурик, чтобы увеличить сектор обстрела, перетащил пулемет к боковой бойнице, а Тыну, выглядевший все-таки сильно похожим на фашиста-карателя, особенно в клубах черного дыма, и подполковник со своим огромным «Шквалом» в руке выскочили через открытые Цаном двери прямо на платформу. Подошли к одному телу, к другому. Тыну ногой пнул чью-то оторванную голову, за что тут же получил от меня по громкой связи выговор. Наконец Рамиль обнаружил бандита, подававшего признаки жизни. Схватив под руки, наши разведчики потащили его к поезду. Находившийся в шоковом состоянии, а еще, скорее всего, и контуженый, «язык» сопротивления не оказывал. В это время раздались пулеметные очереди, это Шурик заметил, что с левой стороны появились несколько вооруженных автоматами бандитов. Рамиль с Тыну втащили пленного в поезд, и стальные двери мгновенно закрылись. Несмотря на то что Шурик вел заградительный огонь, бандитские пули все же начали щелкать по броне и окнам поезда.

— Сейчас они, гады, у меня получат! — крикнул подполковник и полез в верхнюю боевую башенку, на ходу вставляя в пусковое устройство очередную гранату. — Я их шоковой шугану! Всем внимание, в окна не смотреть!

Раздался не очень громкий выстрел, после чего станцию озарила ослепительная вспышка, сопровождавшаяся жутким грохотом. Если бы не мощная звукоизоляция поезда, мы точно бы оглохли. Представляю себе, что творилось среди остатков «Многогранной»… Дугушев выпустил еще одну дымовую гранату, а я дал команду двигаться дальше. Шурик, уже сменивший Рогалика у панели управления поездом, двинул рычаг вперед, и мы со скрипом, раздвигая бронефартуком мусор, заваливший пути, двинулись в тоннель.

Цан включил систему принудительной вентиляции и через несколько минут сообщил, что воздух в поезде нормальный и противогазы можно снять, что мы и сделали с большой охотой.

Рамиль и Тыну в это время занялись «языком». Стянули с него противогаз и обнаружили, что к нам в плен попал один из представителей какой-то горно-южной республики. Коротко стриженный, черноволосый, черноглазый, он был одет в кожаную куртку и черную водолазку. Брюки, носки и даже часы «Булгари» на его левой руке были черными. Картину довершил извлеченный Тыну из его наплечной кобуры пистолет «Вальтер Р-38», тоже совершенно черный. Даже накладки на рукоятке были необычными, похоже из черного дерева, причем с монограммой, похоже выложенной алмазами. Это была сильно похожая на логотип футбольной команды «Динамо» буква «Д».

Пленный, уже прикованный наручниками, которые Рамиль всегда носил с собой, к стальной скобе на полу боевого отсека, что-то нечленораздельно мычал.

— Рогалик, — позвал я, — ну-ка принеси воды! Тут нашего гостя надо в порядок привести, а то он что-то даже разговаривать не может.

Через пару минут Рогалик с пластиковой бутылью в руках появилась в дверях отсека. Увидев ее, пленный дернулся. Она же без лишних слов поставила бутыль на пол и стала неторопливо вытаскивать из ножен свой десантный нож.