Рома едет в Кремль - Роман Трахтенберг

— Рогалик, — позвал я, — ну-ка принеси воды! Тут нашего гостя надо в порядок привести, а то он что-то даже разговаривать не может.

Через пару минут Рогалик с пластиковой бутылью в руках появилась в дверях отсека. Увидев ее, пленный дернулся. Она же без лишних слов поставила бутыль на пол и стала неторопливо вытаскивать из ножен свой десантный нож.

— Можно, Роман Львович, я его прямо сейчас зарежу, а? — Девушка просительно заглянула мне в глаза. — Это ведь он, Джамшуд!

«Шейх-Джамшуд» снова замычал и стал сучить ногами, стараясь отодвинуться подальше от Рогалика.

— Погоди, Рогалик! Отставить нож! — скомандовал я. — Нам его еще допросить надо. Кстати, кто у нас тут врачебные навыки имеет? Что он все мычит-то?

Шурик, как знаток анатомии человеческого тела, подошел к немного притихшему пленному и повернул его голову лицом к себе. Никодим-Джамшуд застонал.

— Похоже, челюсть у него вывихнута. Но мы сейчас это поправим. Тыну, ты ведь у нас боксер? Иди-ка сюда. Я его подержу, а ты бей вот в эту точку сверху вниз.

Несмотря на вялое сопротивление врача-бандита, Шурик крепко ухватил его за уши, а Тыну нанес молниеносный удар в указанную ему точку. Джамшуд хрюкнул и потерял сознание.

— Ничего, — сказал Шурик, попробовав, как двигается вправленная челюсть, — сейчас он оклемается. Дайте-ка воды.

Рогалик, у которой я на всякий случай временно изъял личное оружие, подошла и плеснула из бутылки воды на голову поверженного врага. Тот застонал. Она перевернула бутыль и вылила остальное на Джамшуда. Тот, уже немного взбодрившись, заорал:

— Волки позорные! Всех вас резать будем! Сейчас мои абреки вас на кусочки порвут!

— Ты, мил-человек, не угрожал бы нам, — тихо сказал я, — а то вот тут девушка есть, сильно на тебя обиженная. Ты сам никого сейчас не зарежешь, а вот она тебя в пять секунд оприходует. Причем не знаю, что она отрежет в первую очередь, ведь дамы — они такие затейницы… Так что давай-ка лучше поговорим по душам.

— А с тобой, шут рыжий, я даже говорить не буду! Мы таких, как ты, жидов вверх ногами вешали. И тебя повесим тоже. А с ней — это наши семейные дела. И она не то что ножа, пальца на меня поднять не сможет. Это только когда я привязан, вы все такие смелые!

Я сделал знак Тыну, и он, чуть наклонившись, резко ударил Джамшуда в вывихнутую челюсть. Тот снова отключился.

— Что делать будем, друзья мои, он ведь, похоже, не очень горит желанием нам что-то рассказывать. А знает-то наверняка много, ведь главарем он тут стал под землей…

Шурик, по моему приказанию остановивший поезд, посмотрел на не приходившего в себя пленного и сказал:

— А что, Роман Львович, может быть, ты мне разрешишь с ним поговорить по душам? Пальцы и прочие выступающие части тела я ему резать сразу не буду, а вот побеседовать могу. У меня ведь редко кто после душевного разговора не раскалывался. Только вы вышли бы все, чтобы не смущать супостата. Если он лишь мне признаваться будет, ему это по понятиям не так уж и западло. А бабе, Жоржику или, извиняюсь, еврею он точно ничего не скажет. Микрофон я выключать не буду, так что вы сможете через меня и вопросы задавать ему, и ответы слышать. Договорились?

— Ну, ты же профессионал, Шурик, тебе и карты в руки, вернее, щипцы или что там у тебя есть. А узнать нам нужно-то не очень-то и много. Во-первых, что там дальше на «Фрунзенской-2», свободен ли путь к «Парку культуры» и не готовят ли граждане бандиты нам каких-нибудь гадостей неожиданных?

Тут в разговор вмешался до этого не проронивший ни одного слова Рамиль:

— Он, гад, должен точно знать, где находится московский общак и как он охраняется. Выясни, Шура, у него это, и тогда можно будет его нашему Рогаличеку отдавать. Ишь, как она глазами сверкает! Вот и посмотрим тогда, крепкая ли у них «семья»…

Мы перешли в бронекапсулу и закрыли дверь, оставив Шурика один на один с неразговорчивым горцем.

Шурик приводил пленного в сознание своими методами. Для начала он просто надел на него противогаз и закрыл наглухо резиновую пробочку внизу коробки. Через полминуты Джамшуд задергался и попытался свободной рукой стащить с головы маску. Шурик перехватил его руку и на десять секунд открыл пробку. Затем снова вставил ее на место. Тело пленного выгнулось. Шурик снова открыл пробку, а потом быстро закрыл ее. После третьей подобной манипуляции наш начинающий садист снял с Джамшуда маску и назидательно сказал:

— Нехорошо притворяться потерявшим сознание и подслушивать. Если бы ты был без чувств, уже бы умер. А так послушал, что мы о тебе говорим, и притворился. Нехорошо. Наказать тебя надо. Хочешь еще разок масочку наложим?

Джамшуд замотал головой и пробормотал что-то о том, что ничего не будет говорить. Шурик надел на него маску противогаза и приготовился прикрыть пробочку, но затем передумал и потянулся к лежащей рядом аптечке, которую на всякий случай притащила Вера Григорьевна. Достав пузырек с нашатырным спиртом, он обильно намочил им марлевую салфетку, а затем отвинтил противогазовую коробку и закрыл вонючей тряпочкой отверстие, в которое входил воздух. Горец снова задергался и засучил ногами, но Шурик, хоть бывший теоретиком, а не практиком пыточного дела, но приобретший уже кое-какие навыки, держал его крепко. Через полминуты он отпустил обмякшее тело и снял с «шейха» маску.

— Ты смотри, неаккуратный какой, облевался весь. Не обгадился еще, нет? Сейчас мы это тебе устроим. Долго ли умеючи? А то, может быть, Жоржика пригласить, чтобы он тебя при всем честном народе немного попользовал? Видел паренька такого худенького? Ты не смотри на внешность, ему свое серьезное достоинство приходится бронированной раковиной прикрывать на всякий случай. Он такие, как у тебя, крепкие попки ох как любит. Аж дрожит весь. А мы отснимем это все и в Интернете разместим. И будешь ты «шейхом-петухом», а никаким не Джамшудом. Колись быстро, ты ведь про меня слышал, Гитамыч вашим-то наверняка рассказывал. Я ведь шутить не люблю. Эх, побольше бы времени было…

Шурик поднялся с пола и подошел к креслу, на котором лежали его жуткие щипцы. Джамшуд, заметно побледневший и с заблеванным подбородком, следил за его действиями. А Шурик взял валявшуюся на полу большую отвертку и сказал:

— Смотри, дорогой! Вот так у тебя будут пальчики уменьшаться один за другим!

С этими словами он положил отвертку на пол и щелкнул своими страшными клещами. Один раз, второй, третий. От отвертки отлетали кусочки по паре сантиметров длинной. Наконец осталась одна ручка, которую Шурик тоже перекусил. Затем наступил бандиту на свободную руку и стал приближать щипцы к ней.

— Скажу, все скажу, только не надо щипцами. Я же врач, я людей лечу, мне пальцы нужны!

— Что-то ты о гуманной своей профессии вспомнил поздновато. А я-то увлекся уже. Ты сильно меня раззадорил. Может, хотя бы один откусим пальчик-то? Зачем тебе их так много?

Горец замотал головой и стал рассказывать. Я по переговорному устройству корректировал допрос, и вскоре мы узнали, что основная часть бандитов была на разгромленной нами «Усачевской». Впереди остался только небольшой отряд, несущий караул на «Фрунзенской-2», к которой пытались уже дважды прорваться военные. Затем Джамшуд сообщил, что за «Фрунзенской» тоннели взорваны, чтобы перекрыть доступ к станции. А общак, по его словам, находился недалеко от станции «Украинская» Совминовской линии. До этой магистрали можно было добраться только по автотоннелю. Начинался он в большой выработке слева от станции «Фрунзенская-2», причем в ней стоял бронированный спецавтобус, который бандиты так и не смогли открыть, а взрывать пока не стали.

— Ну ладно, черноокий красавец, не будем тебе пальцы кусать и Жоржику не отдадим. Поедешь с нами, покажешь, где ваши посты, где общак, а там уж как командир решит…

Чуть успокоив «шейха», Шурик поднял его с пола и повел в головной отсек, где усадил на свободное кресло, не забыв сковать ему руки наручниками.

— Роман Львович, заходите. — Шурик был явно доволен своей работой. — Устроил вас такой разговор? И недолго, и результативно.

— Садист ты все-таки, Александр! После операции пройдешь курс лечения у специалиста. Есть у меня знакомый один, главный психиатр Москвы, так он даже таких, как ты, лечит…

— Да ты что, Роман Львович! Я же ради общего дела! Я и сам это не очень-то люблю, просто научился. Вот кистенем поработать — это мое. С детства нравилось…

— Говорю тебе, после операции — в клинику! Я все тебе оплачу. Кстати, забыл сказать, родителям твоим деньги на погашение кредита и на новую квартиру еще третьего дня как перевели. Так что радуйся. А вообще-то ты молодец!

Когда наш поезд в сопровождении раскатов советского гимна, взрывов светошумовых гранат и грохоте пулеметных очередей ворвался на недостроенную в свое время «Фрунзенскую-2», кучка бандитов, стоявшая на платформе, залегла, прикрывая головы руками. Я через громкую связь потребовал немедленной сдачи оружия. Бандиты стали под прицелом пулемета по одному вставать и бросать свои автоматы, гранатометы и пистолеты в общую кучу. Под конвоем Шурика и Тыну мы завели их в поезд и разместили в заднем боевом отсеке, закрыв бронированные двери.