Воины Вереска - Надежда Федотова

— Наверное, до сих пор успокоиться не могут, из-за того, что несколько дней подряд ни капли в рот взять не могли, — фыркнула Нэрис. — Им же Томас моей настойки тонизирующей тогда на привале за ужином в виски плеснул!.. Да не ложку, как полагается, а все три… каждому во флягу. Помнишь, как они плевались-то тогда?

— Точно! — со смешком кивнул Ивар. — А я-то думал, что это мои нравоучения их так пробрали, наконец-то… Оказывается, дело всё в лекарстве было?

— Ага, — кивнула она. — Том, шалопай этакий, постарался. Никак из зависти — я в него перед этим ложку влила, чтоб не простудился, ему пить нельзя было. Вот он и… Тебе просил не говорить, вдруг рассердишься.

— Ну и дурак, — убежденно сказал лорд МакЛайон. — Да я б его за это премией в десять монет наградил! Это же выход!.. После твоего "тонизирующего", я так понял, пить вообще никак невозможно?

— Очень противно, аж от запаха хмельного некоторых выворачивает, — подтвердила девушка. — Папа эту настойку всю жизнь терпеть не мог — как раз по этой причине…

— Изумительно! — восхитился Ивар, потирая руки и хищно поглядывая на сундучок с лекарствами, стоящий на столике. — Можно, я у тебя немножко одолжу?.. Или тебе сейчас самой надо?

— Бери, — пожала плечами она. — Сама ее терпеть не могу!.. В кармашке сбоку, как откроешь, плоская склянка зеленого стекла… Нашел?

— Кажется, да, — отозвался муж, роясь в сундучке. — Эта?

— Она, — приглядевшись, кивнула Нэрис. — Только не больше четырех ложек на пинту! Иначе даже в виски вкус почувствуют да и выльют от греха… Она очень противная, правда.

— Ну и прекрасно, — многообещающе играя бровями, проговорил Ивар, пряча склянку в карман. — И потихоньку подсовывать не стану, так хлебать заставлю — зарекутся они у меня пить!..

Он снова присел на стул и посмотрел на жену:

— Тебе обед приносили?.. Хотя да, это же и есть невозможно…

— Мне Бесс бульон варит, — улыбнулась Нэрис. — Отдельно. Я же болею, мне тяжелой пищи нельзя… Я обедала!

— А… а у тебя там еще бульона не осталось? — смешно сведя брови домиком, вздохнул лорд. — Что ел, что не ел… Выздоравливай уже скорей!

— Я постараюсь, — пряча улыбку в одеяле, пообещала она и, сжалившись, добавила:- Ты сходи на кухню, спроси у Бесс, может, еще что осталось!.. Скажи, я просила тебя покормить… И позови ко мне кухарку.

— Может, не стоит?.. — заколебался он. — В твоем состоянии…

— Ничего, — повторила она. — Поговорить с ней я и лежа могу!.. А то вы ведь так сегодня и без ужина спать ляжете!

— Хорошо, — пожал плечами Ивар. — Я скажу ей, чтоб сюда поднялась… Может, тебе принести что-нибудь? Книжку там, я не знаю… Или, если тебе читать тяжело из-за глаз, так я Грейс попрошу, она все равно хотела зайти, тебя проведать…

— Нет-нет, ни в коем случае! — всполошилась Нэрис. — Не надо ей сюда приходить!

— Но я… — опешил было он, удивляясь такой вспышке протеста, однако леди МакЛайон уже взяла себя в руки и, откинувшись на подушку, снова отчаянно раскашлялась.

— Не стоит… так рисковать… — прерывисто сказала она. — Леди Кэвендиш — наша гостья!.. А если и она заболеет?.. Нет-нет, этого… я не могу позволить!..

— Хорошо, хорошо, не волнуйся! Как я сам не подумал… Воды?.. — участливо спросил Ивар, когда приступ кашля утих. Нэрис покачала головой и проговорила еле слышно:

— Спасибо… Я… Я отдохну, пожалуй… Как поешь, пришли ко мне Бесс, хорошо?..

— Да черт с ним, потом поем, — он поднялся, — я сейчас ее пришлю! Ты лежи, лежи… И зови, если станет хуже — я сам за лекарем сьезжу!

— Хорошо… — вяло кивнула она. Ивар пасмурно покачал головой и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Нэрис полежала с закрытыми глазами еще с минуту — для верности, и, с облегчением выдохнув, потянулась к подносу у кровати, на котором стоял остывший чайничек. В горле пересохло, и пить на самом деле хотелось очень. Но Ивара ближе чем на пару локтей подпускать было опасно — проклятые белила вблизи слишком бросались в глаза…

— Леди Кэвендиш, — пробормотала она, булькая холодной водой прямо из носика чайника. — Проведать… Нет уж! Спасибо большое, дорогой… Ты как хочешь, а я уж как-нибудь и без нее обойдусь!

Томас отложил перо в сторону и, прикрыв очередное любовное послание локтем, посмотрел на хмурого командира:

— Ну что, как она? Совсем плохо?

— Да не то, чтобы… Но кашляет, конечно, жутко. — Ивар развалился на стуле:- Кому ты там всё оды сочиняешь?

— А тебе какое дело?.. — мурлыкнул волынщик, снова становясь до смешного похожим на довольного кота. — Есть кому, слава богу… А то с такой жизнью хоть в монахи иди!

— У МакДональдов кого-то подцепил? — фыркнул Ивар. — Ну да, чему тут удивляться… Смотри, аккуратнее с письмами-то! А то ее муж найдет, сюда явится… Я из-за тебя в очередной раз оскорбления выслушивать не собираюсь.

— Так и не придется, — хитро прищурился Томас. — Она вдова! Ты уж, дружище, юнца зеленого из меня не делай, стал бы я при живом-то муже такой компромат сам на себя строчить?..

— Ой, доиграешься, Том…

— Не каркай, — отмахнулся тот, проверил — высохли ли чернила, и убрал письмо подальше. — Ладно, потом закончу… Чего хмуришься?

— Волнуюсь… — неопределенно ответил тот. — Опять же, сейчас бы с женой посидеть — все-таки, плохо себя чувствует, да и внимания я ей практически совсем не уделяю, получается…

— Ну так пойди и "удели", — подмигнул рыжий. — И мне не мешай…

— Она же болеет!

— Ну я не знаю, — развел руками Томас. — Ну, тогда возьми пример с умного человека… с меня то есть. Письмо ей любовное напиши и под дверь сунь!.. — он захихикал, глядя на кислое лицо друга. — А что, и зараза не страшна, и жене приятно будет! Женщины, они красивые слова знаешь, как любят?..

— Судя по твоей довольной физиономии — любят еще как… — буркнул Ивар и вздохнул:- Сам же знаешь — не силен я в этом вопросе. Ну не умею я стихи сочинять!..

— Ох, господи… — страдальчески закатил глаза Том. Потом посмотрел на грустного лорда, крякнул и принялся рыться в кипе наваленных на стол бумаг:- Ладно уж, что для друга не сделаешь?.. Где-то тут у меня в черновиках подходящее было… так, это неприличное… это именное… это не подойдет, тут про страдания… Ага! Вот, самое оно!

Он с торжествующим возгласом выхватил из неровной стопки мятый лист, сверху донизу покрытый каракулями:

— На! Так и быть, дарю.

— Это что? — пробежав глазами текст, спросил Ивар. — Ну у тебя и почерк…

— Нет, вы на него посмотрите! — праведно вознегодовал волынщик. — Ему всё на блюдечке с золотой каемочкой преподнесли, а он еще и нос морщит!.. Так, отдавай назад.

— Да погоди ты…

— Отдавай, сказал! — бухтел Том. — Заелся!..

— Ну чего ты вопишь? — Ивар, зажав лист в поднятой руке, второй рукой, свободной, отбивался от возмущенного поэта. — Я правда благодарен… Том, не скачи, всё равно не допрыгнешь!.. Ну честное слово — спасибо, да только я тут ни черта разобрать не могу! Может, попонятнее перепишешь? Или задиктуй, сам перепишу…

— Боже ж мой, ну с кем приходится иметь дело?.. — горестно вопросил рыжий, тяжело вздохнув. — Мало того, что никакой в тебе романтики, так ты и готового даже прочесть не в состоянии… Ладно. Давай лист.

— Перепишешь? — обрадовался Ивар.

— Ага, сейчас! — язвительно хмыкнул волынщик, набрасывая плащ и беря в руки лютню. — Пошли уж, горе ты мое…

— Куда?

— На улицу, куда… — Томас подошел к двери и, обернувшись, с добродушной снисходительностью пояснил:- Бедняжка весь день в темной комнате, кашлем давится — мне даже тут слышно, а ты, дубина бесчувственная, даже букетика немудрящего жене не прислал! Хоть чем-то ее надо порадовать?..

— Так… — начиная понимать, что задумал Том, лорд МакЛайон замахал руками:- Я серенады под окном на виду у всех петь не буду! Я и слов-то не знаю!..

— Да какой из тебя певец? — махнул рукой волынщик. — Только кошек пугать… Петь буду я! А ты — рядом стоять, чтоб потом никто не подумал, что я у тебя жену отбиваю. Чего встали-то, ваше сиятельство? На выход, на выход, шевелите ножками! И рожи мне корчить не надо — сами потом спасибо скажете.

— Да иду я, иду, — недовольно отозвался Ивар, догоняя товарища уже в коридоре. — Вот нельзя было просто стишок на другой лист переписать, да?..

— Нельзя! — безапелляционно заявил волынщик, воинственно запахивая плащ. — Ты супруге хочешь настроение поднять?

— Хочу.

— Вот тогда иди молча, и не бухти себе под нос! — Томас возмущенно фыркнул:- Ну и мужик пошел!.. Слова нежного жене не скажут, мелочь приятную хоть какую сделать не в состоянии… А потом удивляются, откуда у них рога вырастают?..

— Ты это… — опешил Ивар, — говори, да не заговаривайся! Какие еще, к чертям, рога?!

— Обобщил я, — пояснил волынщик. И добавил многоопытно:- Но на самом деле так оно и есть! Думаешь, все мои женщины только из-за моего личного обаяния в постель ко мне прыгали?.. Нет, дружище. Недостаток внимания со стороны супруга — и вуа-ля!.. Поэтому учись, пока я жив… А будешь хорошо себя вести — я тебе еще парочку баллад напишу. На будущее, — он обернулся и, окинув взглядом насупленного командира, философски добавил:- Тебе — точно пригодятся!..