Театр кошмаров - Таня Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наркотики? Внушение? Или что-то другое, что не сразу приходит на ум?
В любом случае сдаваться судьбе Ронда не собиралась. На кону уже стоит ее собственная жизнь, а значит, искать выход нужно как можно скорее. Никто, кроме нее, этого не сделает. Никто не спасет ни ее, ни других жертв «Жерла». Никто не спасет Этель.
За дверью послышались быстро приближающиеся шаги не одной пары ног. Ронда насторожилась и в этом шуме разобрала знакомый голос доктора. «Буйная», «не в себе», «бредит» – выловил чуткий слух.
Медлить нельзя.
В спину, точно намекая на способ улизнуть, из приоткрытого окна подул ветер. Ронда обернулась и задумчиво сощурилась.
Пластиковое. Открыть нараспашку и выскочить в него труда не составит, а вот прыгнуть…
– Это пациент не нашего отделения, – уже у порога нудно отчитывался врач. – Налицо галлюцинации, бред…
К черту. Лучше рискнуть и прыгнуть со второго этажа, чем угодить под прицел психиатров. Вдруг ее запрут в больнице? Накачают таблетками, от которых Ронда превратится в амебу? Тогда она точно умрет, а тело не оставит патологоанатомам ни единой зацепки. Так же, как трупы других жертв «Жерла» до нее.
Ронда без раздумий схватила телефон, залезла на подоконник и прыгнула до того, как дверь в палату открылась. Ронда упала в кусты и глухо выругалась. Тело саднило, колени болели. Однако эта боль ничто по сравнению с отчаянием бездействия, которое едва не стало ее клеткой.
Не выжидая, пока боль утихнет, Ронда, ведомая интуицией, ринулась к «Юстине».
Глава 20
Этель
Он ждал ее в театре. Кажется, Ви знал, что Этель придет именно сегодня. Знал и то, какой вопрос ему хочет задать девушка, и именно потому не встретил ее у ступеней или в пыльном фойе.
В этот раз Этель пришлось самой проделывать путь, которым Ви вел ее совсем недавно. Тогда она была напугана – темнотой, неизвестностью и возможным преследованием Ронды. Из-за эмоций воспоминания спутались, и Этель заблудилась.
В прошлый раз они с Ви шли в абсолютной темноте, но сейчас Этель использовала фонарик телефона. Несмотря на день снаружи, внутри театра царил мрак. К тому же сюда практически не доносились звуки: ни музыки, ни гомона голосов.
Она бродила по пустым коридорам, пол которых усыпали осколки бутылок. Стекло хрустело под подошвами, и каждый раз Этель казалось, что этот звук создала не она, а тот, кто следит за ней из тени.
Всего лишь внутреннее ощущение, но оно говорило, что здесь все дышит смертью.
От этого места на душе становилось холодно. Этель казалось, будто она бродит по кладбищу, хоть и не могла дать этому чувству здравого объяснения. Пыль мешалась с грязью. Стены местами шли черными пятнами. Пол больше напоминал минное поле – один неверный шаг, и нога провалится в дыру. Едва представив, как обломки дерева царапают кожу, как занозы кусают тело, Этель содрогнулась. Так и ноги недолго переломать, и что тогда делать? Этель бы не хотела задерживаться в «Юстине» дольше, чем того требует разговор с Ви.
К облегчению Этель, вскоре ей все же удалось найти нужную лестницу и коридор, по которым она прошла в уже знакомый зал. Она увидела Ви сразу же, едва шагнула на сцену.
Он сидел на каком-то ящике, с которого сразу спрыгнул, стоило Этель войти. Ви широко улыбнулся и двинулся ей навстречу.
– Этель! Я так счастлив, что ты здесь! – выдохнул он и раскинул руки, чтобы обнять гостью.
Этот милый жест растопил сердце Этель, ее губы дрогнули в улыбке. Но девушка мигом одернула себя – сейчас не до романтики. Однако быстрее, чем она успела что-то сказать или сделать, Ви поймал ее в холодные объятия.
– Ви, – прижатая к груди парня, вместо приветствия протянула она и попыталась отстраниться.
– Я боялся, что напугал тебя, – игнорируя старания Этель разорвать объятия, Ви только сильнее стиснул руки на ее талии. – Боялся, что ты больше не придешь. Ты ведь знаешь, Этель, ты так мне дорога…
«Но мы знакомы всего пару дней!» – чуть не сорвалось с языка, который девушка вовремя прикусила. И не только потому, что слова могли обидеть Ви… Просто Этель знала, что он не врет о своей симпатии. И, что еще хуже, сама разделяла эти чувства.
Странная мания. Опасная, необъяснимая лихорадка.
– Ви, послушай…
– Я всю ночь думал о тебе, – он не дал ей продолжить. Схватил за плечи, чуть отодвинулся, чтобы смотреть прямо в глаза. – Вспоминал тепло твоих рук. До встречи с тобой я и не думал, насколько действительно одинок. Но теперь все будет иначе. Я наконец-то тебя нашел!
– Ви…
Он перехватил ее ладонь и прижал к губам с таким блаженным видом, что Этель обмерла. Ви усыпал ее пальцы поцелуями с усердием безумца. Он склонился в полупоклоне и прикрыл глаза, наслаждаясь даримой нежностью.
Этель неосознанно задержала дыхание, боясь то ли спугнуть Ви, то ли разозлить. А потом он, не отнимая губ от ее руки, приподнял веки и сквозь густые иглы черных ресниц посмотрел на Этель.
Его глаза с черным вертикальным расколом посередине светились в полумраке, как две луны.
Этель охнула и вырвала руку. Отшатнулась и сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в какую-то декорацию. Та качнулась со скрипом, еще больше напугав. Этель в последний момент придержала расписанную выцветшей краской фанеру, и та осталась на месте.
Когда Этель снова обернулась на Ви, оказалось, что он не сдвинулся с места. Смотрел на нее полными разочарования глазами. Обычными, человеческими глазами. Они не светились раскаленным золотом, и зрачок выглядел вполне нормальным.
– Я расстроил тебя, – на невидимой струне, что тянулась между Этель и Ви, пульсировала боль сожаления.
Ви поник. Его плечи опустились, лицо заметно осунулось, а руки безвольно упали вдоль тела. Сейчас, когда эмоции обоих обострились в напряжении, Этель поняла, что Ви всегда напоминал ей ребенка.
Сколько ему лет? Выглядит чуть старше ее самой. Двадцать? Двадцать три? Однако его поведение, манера речи и крепкая привязанность к едва знакомой девушке вовсе не походили на поведение взрослого человека, живущего в обществе.
Этель представила, что бы было, будь Ви ее одногруппником. Наверняка его бы считали местным чудиком. С ним, сидящим где-то на последней парте, никто бы не общался, а неумелые попытки парня подружиться вызывали бы лишь смех. Может, в театре Ви и выступал как фокусник, но в группе Этель, как бы неприятно ей ни было об этом думать, Ви бы играл
