Северная граница - Феликс Крес

— Думаю, факелов здесь лучше не жечь, — с мрачным юмором сказал Линез. — Твоя легионерка, господин, прыгнула моему разведчику на спину и приказала доставить ее сюда.

— Как только я услышала, что ты здесь, — подтвердила кошка, обращаясь, видимо, к Амбегену; в темноте этого было не понять.

— Говори, — нетерпеливо велел надсотник.

— Но, комендант… — Мохнатая легионерка явно колебалась. — Ты уже знаешь, о чем я должна сообщить?

— Что именно я должен знать?

Разговор явно не клеился. Кошка некоторое время молчала, очевидно подбирая подходящие слова.

— Неужели никто не добрался, господин?.. Я имею в виду — до Эрвы? Никто из нас не добрался?

Амбеген ощутил укол беспокойства.

— Из котов? Нет, — сказал он. — А вы посылали?..

— Двое ушли еще до оттепели, — медленно проговорила Камала. В голосе ее прозвучала глубокая грусть, заметная даже для человеческого уха. — А позавчера еще один. Сегодня настала моя очередь…

— Мы покинули Эрву, — коротко сказал Амбеген, которому стало жаль этих прекрасных, почти беззащитных в глубоком снегу разведчиков. — Тот, последний… может, сейчас он идет по нашему следу, мы протоптали целую дорогу… Давай рассказывай все по порядку.

— А Астат?

Еще одно дурное известие.

— Лучник Астат?

— Сотник послал его в Эрву с донесением. Наверное, с неделю назад.

— Рассказывай все по порядку, — повторил Амбеген, и то был весь его ответ на вопрос кошки.

— Сегодня пошла я. В Сухом Бору идет страшная битва, даже кот не пройдет, а в «языке» столько стай, что я выбрала путь вокруг леса. У самого леса тоже сражаются, все время, пришлось сделать крюк, а кроме того… Мы уже четыре дня ничего не ели, — сказала она. — Даже красть нечего, ничего не осталось. Я подумала, что сперва загляну в ближайшую деревню, чтобы поесть. Хотела дойти до Эрвы, — объясняла она.

Линез шепнул что-то своему разведчику. Солдат слез с повозки и удалился в темноту.

— Подсотница послала нас за сотником, — начала рассказывать кошка; она еще не знала о повышении Терезы. — Сотник и Астат попали в плен. Там негде спрятаться, там так тяжко, господин, как никогда еще не было, — несколько сумбурно описывала она. — Мы сидим в Трех Селениях, в сожженном доме. На снегу остаются наши следы, очень отчетливые, так что никуда не вылезешь. Все мы забились в дыру под куском сгоревшей крыши, толстая балка осталась, после пожара… Один раз я убила птицу, — похвалилась она. — Здоровую такую, и мы все наелись… С того места, комендант, хорошо видны все окрестности, поэтому мы никуда не ходили, только смотрели…

Внезапно Амбеген со стороны взглянул на службу кота-разведчика. Кота посылают на задание, а он возвращается и докладывает… Теперь же голодная, измученная кошка, наконец оказавшаяся среди своих, отчасти докладывала, отчасти жаловалась, говоря более пространно и вовсе не столь сдержанно, как привыкли общаться коты… Он подумал о группке мохнатых легионеров, целую неделю сидящих на закопченной балке, наверняка не толще человеческой ноги, сначала трясущихся от жуткого холода, а потом мокнущих от тающего снега. И вся еда за несколько дней — жалкая ворона…

— Вообще-то, о том, что случилось с сотником, нам известно очень мало, — продолжала легионерка. — Только то, что он уже не в плену. Астат тоже ходил свободно. Когда сотник послал его в Эрву, наверное в Эрву, нам так кажется… В общем, Астат получил от алерцев некий знак, щит на длинной жерди. Видимо, знак всем серебряным, чтобы его носителя не трогали, поэтому, если Астат не дошел, значит, его убили золотые. Сотник все время ходил с одним алерским воином, то был не самый главный вождь, но кто-то очень важный. Дорлот не помнит, тот ли это алерец, с которым сотник разговаривал у Трех Селений, но, кажется, тот. Вот, собственно, и все. Больше про сотника мы ничего не знаем… Понимаю, комендант, это очень мало. Но никак не подберешься, а издали не видать…

— Что еще?

— Это их чудовище, комендант, то, из камня. Они его разбивают.

— Не понимаю.

— Ну разбивают. Постоянно по нему долбят, у них много железных орудий, видно, из селений натащили. Всюду полно обломков. С одного бока недавно пробились внутрь, дыра у самой спины чудовища. И там, внутри, что-то есть. Что-то другое, не камень. Что-то желтое. Мы хотели проверить, ночью один из нас вылез и забрался на это чудище…

Амбеген покачал головой. Да уж, ничего не скажешь, коты никогда не меняются. Люди здесь с ума сходят от страха, а они… Разведчики Дорлота запросто лазили по алерскому богу.

Кошка замолчала.

— М-да. Ладно, рассказывай дальше…

— А зачем? Нет так нет, комендант. Дорлот предупреждал, что с вами трудно договориться и чтобы я была терпелива… Но я не настолько терпелива. Все, я закончила.

Сбитый с толку, он силился понять, что она имеет в виду. Неожиданно понял и теперь не знал, смеяться ему или злиться.

— Я просто покачал головой, легионерка, — строго сказал он. — У меня такая привычка, это значит, я думаю. Не сомневайся, я верю каждому твоему слову.

Мохнатая разведчица, в отличие от них с Линезом, прекрасно видела в темноте. Все как-то неловко получилось, несерьезно… Однако он был рад, что, кроме магната (который как раз фыркнул, пытаясь сдержать смех), при случившемся не присутствовал никто из солдат.

— Ну хорошо, — смилостивилась кошка. Однако извиняться, естественно, даже не собиралась.

— Кот забрался на дракона и… — подсказал Линез. По голосу его чувствовалось, что он улыбается.

— Забрался, но только позавчера. Когда началась оттепель, серебряные утоптали снег, а новый уже не шел, поэтому можно было ходить, не оставляя следов. В той дыре, под камнем, такой странный песок, очень странный, большие круглые зернышки. Алерцы достают его, а потом жгут. Он горит. Хотя сожгли они совсем немного и сразу после того, как пробили дыру. Но они продолжают долбить. Особенно снизу, словно хотят сделать еще одну дыру, через которую все высыплется. Это чудовище из очень твердого камня, и работа идет медленно, хотя алерцы трудятся изо всех сил. Странно, комендант, правда? Сотник Рават ходил с серебряными вокруг этого чудовища и, кажется, что-то советовал. Мы даже удивились — вроде как с людьми разговаривал. А потом, как раз с позавчерашнего дня, алерцы начали обкладывать чудовище дровами, у них уже очень большие запасы. Деревья на краю леса валили, потом возили на вехфетах… Целая тысяча алерцев работала, не меньше. Но начали прибегать все более крупные золотые стаи. Им пришлось прекратить долбить камень, они лишь стаскивают в кучу дрова, но все больше воинов требуется для сражений. Лучше всего дела у алерцев в лесу, мы видели их укрепления и ловушки: были там еще до того, как забрались на балку в деревне. Дорлот сказал, это называется «волчья яма». Теперь золотые туда сваливаются. А еще серебряные умеют очень высоко прыгать — залазят высоко на деревья и падают золотым прямо на головы. Мы вчера такое видели, на самом краю леса…