"Я" - Константин Щемелинин

Я смотрю на луну — волчье солнышко скоро закроет новая туча; а тем временем на зов откликнулся другой волк, потом третий… — и вот уже вой, голодный и тоскливый вой нескольких животных щемит промерзшую душу тайги.

Есть я не хочу — можно забиться где-нибудь в тихом месте и поспать, но что-то мне мешает сделать, это и внезапно я понимаю, что я здесь не просто так, а для какой-то цели — я должен что-то сделать здесь, в самом сердце заледенелой тайги…

Я пошел вперед, и темные ели смыкались надо мною, но шел я недолго — мне приглянулось одно дерево, я подошел к нему, встал на задние лапы и когтями передних лап несколько раз рванул по застылой коре. На стволе остались ясные отпечатки моих когтей — я посмотрел на них, фыркнул и отправился дальше.

Я шел бесшумно и настороженно. Носом я ловил все запахи леса, постоянно прислушиваясь, — но пахло всего лишь морозом и льдом — все спокойно — можно смело идти дальше. Наконец, я почувствовал нужный запах — цель была близка. Я шел на запах, стараясь, чтобы ветер дул все время на меня. Запахи усиливались, становясь все более разнообразными: пахло скотиной, что была заперта в хлеве, собаками, железом и, наконец, очень явственно, — человеком.

Я вышел к околице. Деревенские дома были огорожены крепкими заборами, за которыми бродили сторожевые собаки, — верные псы охраняли хозяина и его добро. Ветер принес мне запахи коров, свиней и кур — он дул на меня, поэтому я не опасался быть обнаруженным собаками. Луна спряталась за тучи, пошел крупный снег, ветер был порывистый, но слабый. Я лег в тени пихты и стал ждать.

Село состояло из десятка домов. С выбранного мной места просматривалась вся деревенька, и, в принципе, все избы были в пределах досягаемости. Прямо передо мной был двор, я видел крыльцо и дверь, ведущую в дом; собак я не видел из-за забора, но слышал и чувствовал, что они находятся во дворе.

…Я жду, я жду свое время. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь, а я не собирался быть смешным, поэтому не спешил и выжидал…

В одном из дворов негромко гавкнула собака — судя по звуку, пес был большой и сильный. Верный страж не спал, он ждал, что может принести ему тайга: волчья стая может зайти в село, пугливый олень может пройти вдоль опушки, или же хитрая лиса попытается пробраться в курятник, а может прийти и соболь — краса тайги, чтобы, переливаясь своей чудесной шубкой, попытаться поймать себе курочку; или вдруг бесшумная сова или же мудрый филин тихо вынырнет из мрака леса, усядется на крыше дома и будет смотреть вокруг своими громадными глазищами, вертеть головой, а потом, ухая, улетит.

Спит тайга — тяжело дышит ветер, сбрасывая снег с верхушек деревьев; а собаки ждут, чего-то ждут и не спят — кто бы ни пришел из холодной тайги, кто бы ни пришел сюда под светом луны — собаки первыми встретят его. В схватке с волком можно потерять свою жизнь, в борьбе с лисой можно получить болезненную рану, но это все ничто: главное, чтобы хозяин был доволен службой!

Собаки ждут, собаки чего-то ждут… Для них лучше лиса, чем волки, а волки лучше, чем медведь-шатун: не спит медведь в своей берлоге, злой шатается по лесу — хоть и нечасто, но бывает и такое — уходи медведь к себе в тайгу, залезь в свою теплую берлогу и спи до весны — соси свою лапу — нас не тревожь!

Много опасностей есть в тайге, но больше всего собаки боятся полосатого «хозяина»: четверть тонны в тигре, а может быть и больше — он самый сильный зверь тайги. Нравится ему собачатина, вот и приходит он ночью в село по собачью душу. Страшен полосатый хищник, всем обитателям леса и села страшен он, ибо неслышно ходит он и очень силен — только человек может остановить и одолеть его!

…А я лежу в тени пихты, и снег постепенно заносит меня. Я лежу, прикрыв глаза, и вспоминаю…

Когда я был человеком, тогда я время от времени заходил в зоопарк. Там были большие загоны, в которых жили различные звери. Люди смотрели на льва и на тигра с уважением и страхом в глубине души, а вот верблюдов и слонов люди не боялись ни капельки, хотя эти животные были гораздо крупнее любого хищника. Почему же так? Ведь и те, и другие были сытые, мирные, спокойные и красивые — а все дело в том (так я понимаю ситуацию), что верблюды и слоны, если их не дразнить, всегда мирные и полезные: на верблюдах люди пересекали безводные пустыни с полыхающим солнцем над головой, а слоны переносили тяжести во время строительства и возили на себе людей, а от тигра и льва человеку пользы мало: разве что, как от санитаров, уничтожающих больных и слабых животных в дикой природе. Но важно другое: крупный хищник, когда он голоден, смотрит на человека не как на хозяина природы, а просто как на мясо — зверя не интересуют ни мысли человека, ни его чувства, ни его надежды, ни его планы будущее — вообще ничего не интересует. С голодным хищником, когда он бросается на свою жертву, нельзя ни поговорить, ни переубедить, ни отвлечь — можно только спастись или же победить. Страшен выпрыгнувший из засады зверь, рычащий и бегущий на тебя, чтобы забрать твою жизнь! Ужас, что тигр или лев могут прийти за чьей-нибудь жизнью, — вот причина уважения и боязни со стороны людей; и когда хищник, отбросив всякие колебания, первый нападает на человека, тогда страх поселяется в округе — на месте следующей его жертвы может стать каждый, и к тому же, никому не известно, когда у зверя наступает время этого самого первого раза — любой большой хищник безусловно потенциально опасен, даже дрессированный, не говоря уже о диком.

…А ночь, голодная и холодная зимняя ночь лежит над тайгой, воют волки, голодным воем выпрашивая у луны добычу, ухает филин — и я, тигр, лежу возле села и жду человека. Да, именно так — такова моя цель. Не от голода (я сыт), а потому, что зов крови кличет меня, я пришел сюда за человеком!

…Ждут собаки — что принесет им ночь? Волки далеко, все спокойно, но я — «хозяин тайги», как уважительно зовут меня местные жители, пришел по души ваших хозяев, о псы! Мое время придет, и вы будете дрожать от страха, а пока все спокойно, пока еще все спокойно, и я терпеливо жду свое время.

…Темная крылатая тень бесшумно пролетела над дворами и села на крышу одного из домов — бешено залаяли собаки, я встал, стряхнул с себя снег и настороженно замер. В когтях у птицы пусто. Я слышу, как бегают и лают собаки во дворах. Тихое село проснулось, отовсюду слышится собачий лай.

Дьявольским хохотом хохочет птица — это филин, его леденящее душу «ха-ха!» нельзя не узнать! Он явно нацелился кого-то поймать здесь, но не поймал, и теперь бессильно насмехается над собаками.

В одном из домов открылась дверь, и из нее вышел человек — в руках у него было ружье. Услышав шум открываемой двери, филин соскользнул с конька крыши и, закрытый от человека домом, улетел в ночной лес. Вот он, мой шанс: пока человек будет занят птицей, я смогу незаметно прокрасться в тени деревьев, подойдя к нему поближе, на расстояние атаки, а потом, возможно, наброшусь на него. Мужчина вышел во двор, ружье он держал в руках так, чтобы быть готовым стрелять, но стрелять было уже не в кого. Он осмотрелся по сторонам и по верхушкам деревьев, взял оружие в левую руку, нагнулся за чем-то и скрылся от моего взора за плетнем, потом выпрямился, снова взяв ружье наизготовку, и пошел, осматриваясь, вокруг дома.

Село успокаивалось, собаки уже почти не лаяли. Я крался бесшумно, но быстро — надо было успеть занять позицию напротив двери к тому времени, когда человек закончит обход; хоть я и спешил, но все же ни на мгновение не забывал об осторожности. Я успел встать под тень выбранной ели перед самым появлением человека; там, где я, затаившись, стоял, снег был глубокий, доходя мне почти до брюха. Сразу атаковать я не смогу: сначала мне нужно будет выбраться на полосу хорошо утоптанного снега перед забором.

Вскоре мужчина вышел из-за угла своего дома и пошел к крыльцу, ружье он закинул на спину — и теперь мое время пришло! Забор скрывал меня от собак, но плечи и голова человека возвышались над заснеженным плетнем. Я пошел вслед за человеком — мне нужно было пройти не так уж и много, чтобы выбраться из глубокого снега, но все равно я спешил выйти на продутую ветром малоснежную тропу перед плетнем, прекрасно понимая, что шелест моих шагов сольется с шумом валенок человека, и собаки раньше времени не услышат меня. Я подошел к забору когда и рассчитывал — как раз тогда, когда человек подошел к крыльцу.

Как все меняется в жизни: мгновением раньше — это уверенный в себе мужчина, а сейчас уже он — моя жертва!

Я специально ждал того момента, когда человек откроет дверь, и лишь потом напал, ибо сам я открыть ее не мог; поэтому, не теряя ни секунды, я молча бросился вперед — быстрыми шестиметровыми прыжками я подскочил к забору, перепрыгнул его и метнулся к цели. На собак я не смотрел — страх передо мной остановит их. Со всех сторон раздался лай, и ужас был в голосах псов — но эффект неожиданности… — его не купишь! Они опоздали, опоздали на всю свою жизнь!