Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

Ну а сморчки? Ядовиты или нет? Видимо, нет. Герой С. Терпигорева закладывал в горшок эти симпатичные грибы, не вываривая и не сливая воду. А только обмазывал сливочным маслом и посыпал тертым сыром для вкуса.

А в общем, сморчковые тем еще хороши, что появляются ранней весной, когда о других съедобных грибах еще и не мечтается. Причина? Они не связаны с корнями деревьев и не обязаны ждать, пока дерево удовлетворит свои запросы и станет передавать излишки грибу. Сморчковые добывают корм сами. Что же касается гарей и кострищ, то не одни сморчки там появляются. На свежей черноте пожарищ высыпают тысячи мелких, с булавочную головку, ярко-красных телец. Так заявляет о себе пиронема, названная в честь «пирроса» — огня. Пиронема, как и многие ее сородичи, не выносит ни малейшей конкуренции других растений и живет, пока гарь черна от углей.

Впрочем, не все дискомицеты — обитатели гарей. Есть и самые обычные лесные жители. Среди них выделяется своей назойливостью гриб шютте обыкновенный. Шютте можно встретить почти в каждом лесу: сосновом или кедровом. Стоит поднять с земли хвоинку. На ней видны черные точки. Такие же точки на краснеющей хвое, которая вот-вот упадет с дерева. Это плодовые тельца гриба, утопленные в мякоти хвои. Весной, когда стает снег, споры выбрасываются из сумок и летят на живую хвою.

В начале 30-х годов в предгорьях Тункинских Альп, между Байкалом и Монголией, усохли кедровые леса. Узкой лентой километровой ширины тянутся и сейчас сухие кедровники. Лесничие долгое время не могли сообразить, отчего усохли кедрачи. Ведь не случалось пожаров и не нападали насекомые. И трутовики вели себя мирно. Выяснилось, что виною всему шютте. Споры его, налетевшие с земли, развились в грибницу. Она прошила хвоинки изнутри, и они упали все разом, оголив деревья. Сбросив единовременно хвою, кедр уже не мог нарастить ее снова. Он вечнозеленый.

Предвижу вопрос: как уцелели другие хвойные леса, если шютте столь агрессивен и если в любом лесу есть хвоинки с черными точками? Ответ: шютте нападает только на ослабленный лес. Здоровый не трогает. Повреждает лишь отдельные хвоинки, которые отживают свой век. В Тункинских Альпах случилось непоправимое. Три года стояла сильнейшая засуха. Уровень грунтовой воды упал ниже допустимого. Корни кедров остались без воды. Деревья ослабли. Шютте этим и воспользовался.

Сейте желуди — получите трюфели!

Такой лозунг был брошен во Франции в середине прошлого столетия. Толчком послужило сообщение некоего И. Талона. Он решил развести на клочке земли дубовую рощу. Посеял желуди и через несколько лет уже любовался плодами своих трудов. Точно в благодарность за внимание к судьбам земли природа одарила его уймой трюфелей. Тех самых черных трюфелей, которые высоко ценятся самыми изощренными гастрономами. Они росли под молодыми дубками и, выпирая из земли, поднимали ее кучками, наподобие кротовых холмиков.

Обрадованный столь неожиданным подарком, Талон принялся скупать по дешевой цене пустующие земли и разводить на них дубовые рощи. И каждый раз, когда дубки начинали мужать, под ними приподнималась почва и появлялись душистые черные трюфели. По форме они напоминали картофелины, только кожура была шероховатой и черной, как шершавый собачий нос. На разломе мякоть отсвечивала фиолетово-черным и напоминала цветной мрамор.

Любой секрет не вечен. Франция узнала тайну трюфелей от самого Талона (прежде собирали то, что находили в лесу). Сообщение Талона оказалось весьма кстати, потому что опустошительный натиск тли-филоксеры уничтожил изрядное количество виноградников. Виноградарям грозило разорение. На месте лоз вырастили дубовые рощи. Чтобы в дубравах росло больше трюфелей, старались брать желуди для посадки из тех рощ, где родилось больше ароматных подземных грибов.

Как всегда, не обошлось без недоразумения. Французский ученый Г. Менневиль, более 30 лет изучавший трюфели, объявил, что они обильно растут лишь там, где дубы больные. Отсюда следовал вывод: дубы больные оттого, что трюфелевые грибы на них паразитируют. Это сообщение едва не испортило ход древонасаждений. В погоне за урожаями стали брать для посадки желуди с больных деревьев, полагая, что их восприимчивость к болезням перейдет по наследству к следующим поколениям, а значит, будет и больше трюфелей. По счастью, ботаник А. Шатен сумел доказать обратное. Убедил всех, что трюфель не паразит и вреда дубам не приносит. Поэтому увлечение больными дубами пустая и вредная затея.

В 1882 году в трюфельную эпопею включилось лесное управление Прованса, засадившее дубом обнаженные склоны гор. Старались использовать каждый клочок земли, даже просеки. Однако, как ни много развели во Франции дубняков, трюфелей требовалось еще больше. Торговцы не преминули воспользоваться трудной ситуацией. Проявили редкую изобретательность в фальсификации дефицитного продукта. Разработали способ утяжеления плодовых тел. Их смачивали водой. Катали по глинистой земле. Почва налипала тонкой пленкой, и «клубень» становился тяжелее.

Обман при продаже стал таким обычным делом, что даже поговорка возникла: «Он лжет, как продавец трюфелей». От французов не отставали и московские торговцы. Владельцы небольших магазинчиков Охотного ряда закатывали в банки белый подмосковный трюфель, по качеству ниже черного. Его собирали возле Троице-Сергиевской лавры. Клубень этого трюфеля белесо-желтый и почти без аромата.

Такое обстоятельство торговцев мало смущало. Они чернили продукцию солями железа, добавляли для аромата разных эссенций и сплавляли под маркой французского. Пускали в дело даже обычную морковку, тоже подкрашенную и надушенную. Пришлепывали этикетку, на которой красовался усатый француз-сборщик, а рядом с ним свинья в наморднике. Свинья фигурировала отнюдь не ради экзотики.

Дело в том, что собирать трюфели — большое искусство. Как заметишь чуточку вспученную над грибом землю? Если клубень лежит близко к поверхности, почва лишь немного растрескивается. Ошибаются даже опытные сборщики. Гораздо надежнее привлечь для поисков четвероногих, например свинью. Правда, хавронью никогда не относили к числу очень умных существ, но именно на трюфельной ниве к ней пришла заслуженная слава. Впрочем, если соблюдать точность, то не пришла, а вернулась. Ведь в лесах и по сию пору трюфели собирают дикие родичи свиньи — кабаны. Едят и споры разносят.

Обряд сбора выглядит следующим образом. Свинью ведут в лес, предварительно перетянув морду ремнем, дабы не съела найденное сокровище. Подземные клады хавронья чует издалека. Примерно с 50 метров. Бросается вперед, подкапывает землю и выволакивает к ногам хозяина находку. Тот в виде поощрения награждает свою кормилицу горстью вареных бобов.

Академик И. Рупрехт в свое