Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много ли домысла в этой легенде — трудно сказать. Однако Рокфор как населенный пункт существует. И зеленый сыр там делают. Каждый год в ту его половину, когда овцы дают молоко (рокфор вырабатывают только из овечьего молока), жители поселка — 1300 человек — бросают все дела и начинают варить сыр. Его делают много: молоко 700 тысяч овец поставляют в Рокфор. Теперь уже не ограничиваются той, первой, пещерой. Используют еще 24 дополнительных. Они огромные, глубиной с 20-этажный дом. Всегда постоянная температура в 27,8 градуса Цельсия. Постоянная влажность. Постоянный сквознячок. Серия трещин соединяет пещеры с вершинами гор и подземными речками.
Секрет рокфора долго не могли раскрыть. Пытались подделывать, что вызвало возмущение и жалобы рокфорцев. Дошло до короля. Карл VI повелел впредь именовать рокфором только сыр рокфорских пещер. В дальнейшем фальсификация повторялась, и указы приходилось постоянно повторять. Вплоть до наших дней…
Гриб, вызвавший к жизни новый продукт, — зеленая плесень пеницилл рокфорский — приходится близким родичем пенициллу заметному, который дает пенициллин. В отличие от собрата рокфорская плесень антибиотика не дает. Внешне выглядит примерно так же. Голубовато-зеленые нити грибницы и над ними кисти спороносцев такого же цвета.
Постепенно семья плесневых сыров стала пополняться. В 879 году итальянцы получили свой зеленый сыр горгонзолу, очень похожий на рокфор. С помощью той же плесени. За ними греки, норвежцы, шведы. Пальма первенства осталась все же за французами. При Наполеоне во Франции появился совершенно новый сыр. Его создала в 1792 году некая М. Фонтан из маленькой деревушки Камамбер. Случилось так, что в тех краях оказался император. Ему подали новое блюдо. Сыр Бонапарту понравился. Узнав, что названия еще нет, император решил дать его сам. Долго силился, напрягая ум. Однако тщетно. В сердцах бросил: пусть будет камамбером!
Аромат у камамбера сильней, чем у рокфора. Внешне он тоже иной. Снаружи серовато-белый с желто-красными прожилками. Гриб в нем хотя и пеницилл, но не рокфорский, а камамберский в содружестве с бактериями и другими грибами.
До 1918 года американцам не удавалось заполучить секрет рокфора. Французы хранили его так же крепко, как горцы-карачаевцы кефирные «зерна». Наконец с помощью микологов установили вид гриба. После множества ошибок и неудач подобрали температуру и влажность. Но то ли свой рокфор вышел хуже французского, то ли просто у соседа все кажется вкуснее, только до сих пор в США завозят настоящий французский рокфор. Операция по перевозке в наш век не столь уж сложна. Но и далеко не проста. Даже после упаковки плесень продолжает жить и расти. Сыроделам приходится заранее рассчитывать время, чтобы продукт успел доехать и чтобы его успели съесть. В распоряжении сыроделов всего 60 дней.
На медицинскую арену пеницилл вышел намного позднее. Широкая публика узнала о нем уже после войны. Правда, в Армении пытались лечить зеленой плесенью раны еще в IX веке, но это были лишь попытки.
Тысячу лет спустя, в начале 80-х годов прошлого века, язвы и раны обрабатывать как следует не умели. Возникали воспаления. Больные поправлялись медленно. Многие умирали. Доктор А. Полотебнов предложил совершенно иной способ очистки язв. Он взял кожуру апельсина и бросил в стакан. Туда же поместил позеленевшую от плесени щепку из госпитального подвала. Опрыснул водой и накрыл блюдечком. Через несколько дней апельсиновая кожура покрылась зеленым войлоком плесени.
Тогда врач пригласил воспитанника фельдшерской школы, у которого не заживали язвы на теле. Тот был готов испробовать новый препарат. Полотебнов стряхнул с кожуры зеленый споровый порошок в баночку с миндальным маслом, размешал и нанес на больные места. Через два-три дня от язв остались одни рубцы. Те же, что обрабатывались по-старому, продолжали болеть.
Успех необычайный. Доктор экспериментирует еще и еще. То обсыпает раны спорами уже без масла, то прикладывает саму пленку плесени. Результат тот же. Никаких осложнений. Больные один за другим возвращаются в строй. Полотебнов исследует остатки жидкости в стакане из-под апельсиновой кожуры. Ни одной бактерии под пленкой пеницилла.
О своих опытах ученый пишет в «Медицинский Вестник». Через год, в 1873 году, его заметки выходят отдельной книгой в Петербурге. Заголовок: «О патологическом значении зеленой плесени». Книга читается как роман. Кажется, что вот сейчас, в эпилоге, заблистает единственно возможный вывод о лечебном действии пенициллина (ведь вылечил же многих!).
Увы, в это время доктор увлекся кожными болезнями. Доказал, что многие из них связаны с общим недомоганием организма, с неполадками в нервной системе. Это открытие заслонило первое. А книгу о зеленой плесени закончил унылой фразой: «Только в немногих болезнях грибки представляют некоторый практический интерес». Их воздействие на раны он приписал механическому раздражению. И гениальные наброски ушли в архив. Лежали там долгие годы, пока в 1946 году их не обнаружили. 56 лет спустя после полотебновских опытов шотландский микробиолог А. Флемминг экспериментировал с бактериями стафилококка. Он выращивал их в плоских стеклянных чашках Петри на агаре, сваренном на мясном бульоне. Несмотря на предосторожность, в чашку попала спора пеницилла. Тотчас же разросся кружочек зелени. Когда он приобрел достаточно большие размеры, мутный от стафилококков агар посветлел. Вокруг пеницилла обозначился светлый ореол чистого агара. И только по краям чашки еще роились стафилококки, оттесненные зеленой плесенью. Сама плесень не касалась зоны стафилококков. Между ними расстилалась буферная полоса, кольцо, где действовали невидимые силы. Некое вещество, которое выделял гриб. Флемминг назвал его пенициллином.
Не повезло и Флеммингу. Назвать-то назвал, а выделить из бульона не сумел. Только в 1941 году, когда Британские острова очутились в кольце блокады, английские химики X. Флори и Д. Чайн смогли выделить антибиотик и очистить его. И вовремя. Шла война, и новый препарат спас многие жизни.
Однако оставалась еще одна трудность. Пеницилл не живет без воздуха. Его пленка разрастается только на поверхности варений, солений и других деликатесов. Первое время пеницилл разводили в плоских бутылках. Их клали плашмя и затыкали ватными пробками. Фронт требовал антибиотика. Бутылки требовали площадей. Первый же завод, который построили англичане, занял три квадратных километра. Он весь был заставлен бутылками.
