Имеющие Право - Вера Семенова

— А я?

— Ты прекрасна сама по себе, — сказал он совершенно искренне. — Тебе можно жить сколько угодно, просто чтобы вдохновлять окружающих мужчин фактом своего существования.

Эстер даже обернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало заднего вида. На голове швабра из волос, кое-как приведенных в изначальное состояние медной проволоки, но кое-где еще видны темно-фиолетовые пряди. Лицо помятое, поскольку полночи она рыдала, зарывшись в подушку. Глаза горят в темноте машины чуть зеленоватым отблеском, но это тоже нельзя считать привлекательным, скорее немного пугающим.

— Издеваешься, да?

— В тебе столько энергии, что ее можно пить, как воду. И все равно будет мало. Ты разве не видишь, что ты делаешь со мной?

— Лучше бы я была другой, — неожиданно из ее глаз потекли слезы, видимо, не до конца израсходованные за ночь. — Лучше бы я вообще тебя не привлекала… Но не причиняла столько неприятностей.

— Нам никто не обещал, что жизнь должна протекать легко и приятно. По-моему, ее смысл как раз в постоянной борьбе. Вот как сейчас.

— А с кем ты сейчас борешься?

— Не с кем, а с чем, — он взял ее лицо в ладони, пальцами стирая слезы. — Я постоянно борюсь с желанием. И все время проигрываю. Если бы кто-то решил ставить на меня на тотализаторе, неминуемо бы разорился.

Окно машины медленно подсвечивалось поднимающимся над горами солнцем. Рассвет начинался рано и красиво, но Эстер уже ничего вокруг не замечала. На широкой веранде дома Джоанны стояли трое с одинаковыми кофейными чашками в руках и задумчиво смотрели на красную машину внизу.

— Интересно, — с любопытством протянул беловолосый Риго. — Почему людям это постоянно нужно друг от друга?

— Они называют это любовью, — пробормотал Тирваз, пожимая плечами.

— Это от их внутреннего несовершенства, — Риго слегка нахмурился. — Им постоянно надо искать кого-то, чтобы дополнить себя.

— В конце концов, если бы у них не было такого свойства, в мире бы ничего не происходило. Войн и поединков, по крайней мере, было бы намного меньше.

— От этого их занятие не становится более осмысленным.

— Не скажи, — Лафти извлек из-за уха сигарету и хитро подмигнул. — Наблюдать, как эти двое постоянно ругаются, бывает очень интересно. Полагаю, ближайшие несколько недель мы не заскучаем.

— Как это часто бывает с тобой, ты просчитался, — Риго неодобрительно поморщился от дыма и демонстративно отодвинулся в сторону. — Все закончится гораздо быстрее.

— Ну, это ты у нас всезнайка, — слегка обиженно протянул Лафти и тоже отвернулся.

Утро было прекрасным, солнечные лучи, казалось, проникали под кожу, и каждый глоток горного воздуха вселял смутную надежду, что все будет хорошо. Но шторы в нижних комнатах, принадлежащих Джоанне, были плотно задернуты. Ее команда работала над полученным заказом.

— Как сказала одна из с-с-самых известных хакеров в мире Джоанна Рейвхилл, ничего интересного. Довольно п-п-примитивная конструкция.

— То есть они возились пять дней просто, чтобы набить цену?

Эстер раздраженно разглядывала свои пальцы, не поднимая глаз. Смотреть на Ила и троих его ребят, сидевших напротив, удовольствия не доставляло, а развернуться так, чтобы ясно видеть профиль Вэла, не получалось. К тому же вчера они опять повздорили из-за какой-то мелочи, и поэтому Эстер была в соответствующем настроении.

— Теперь, думаю, понятно, почему я настаивал, чтобы Стеллы не было на переговорах, — в голосе Вэла сквозило легкое извинение.

— Ну, а дальше? — Ил совершенно не обращал внимания на мелочи. — Результат-то какой?

— В Доме Бессмертия существует с-с-совершенно замкнутый цикл. П-п-полностью автономный. Процесс наложения на человека м-м-матрицы Бессмертия происходит как бы сам по себе. Ни один из с-с-служащих Дома Бессмертия в этом не участвует. В принципе, Дома продолжали бы функционировать, если даже убрать оттуда весь п-п-персонал.

— И?

— Это значит, что н-н-никто из них не сможет нам ничего сообщить.

— А вы на это рассчитывали?

Эстер возмущенно вскочила.

— А вы рассчитывали, что в-в-великие хакеры вытащат вам матрицу из Дома на Бессмертия на блюдечке?

— Это все, что ты хотел сказать? — Ил скрестил руки на груди, и как всегда, на его лице ничего не отражалось.

Корви опустил голову.

— Н-н-не совсем… это означает также, что м-м-матрица как бы зашита в Доме Бессмертия. Что если… ну, вы помните, о чем мы говорили несколько недель н-н-назад. Восстановить ее не с-с-смогут.

— Мои ребята давно скучают по настоящему делу. Это проще, чем надеяться, что кто-то из этих Великих паразитов высунет голову из-за своего забора.

— Вы соображаете, что говорите, знаток человеческих душ? — Эстер закричала, не обращая внимания на то, что Вэл потянул ее за рукав. — Вы посылаете людей на верную смерть, просто так?

— Жизнь обычно заканчивается с-с-смертью, — Корви постарался говорить равнодушно. — Как в-в-выясняется, даже у некоторых Бессмертных.

— Непокорные начнут войну, — Ил растянул губы в довольном оскале. — И пусть даже у нас ничего не получится, мы заставим их вздрогнуть от страха.

Эстер села. Лица смотрящих на нее прямо парней Ила были отрешенными, словно они уже шли на штурм Дома Бессмертия, неся на груди мешок со взрывчаткой. Ничего симпатичного в их физиономиях не было, более того, ей отчетливо вспомнилась сцена в "Ройял Сапфире", оторванный рукав Вэла и синяк на его скуле. Она растерянно посмотрела на свои стиснутые руки

— Корви, это крайнее средство, — Вэл нахмурился в такт каким-то своим мыслям. — Я против.

— А кто тебя спрашивал? — Ил удивился вполне искренне.

— Почему эта твоя Джоанна так уверена, что матрица привязана к Доум Бессмертия?

— Во-первых, она такая же м-м-моя, как любого из вас. Во-вторых, она с-с-сказала, что это система, которая как бы воспроизводит себя сама. Что ей в-в-вроде как ничего не нужно для т-т-того, чтобы включиться.

. — И она включается сама после того, как человек входит в Дом Бессмертия?

— Да, через какое-то в-в-время.

Эстер снова поднялась. Странное, должно быть она производила впечатление, особенно на фоне неподвижно сидящего отряда Непокорных, когда металась туда-сюда. Во взгляде Вэла отчетливо ощущалась тревога, поэтому она упорно избегала на него смотреть.

— Ну ладно, — сказала она. — Прекрасно. Делайте, что хотите.

— Когда Эстер Ливингстон так говорит, это означает, что она задумала что-то поистине ужасное.

— Ничего я не задумала! Я вообще тут по чистой случайности! И лезть в ваши дела совершенно не собираюсь.