Риверстейн - Марина Суржевская

— Да перестаньте вы! — нахмурилась я, — драчуны. Где-то дети умирают, а вы собачитесь!

— Прости, ты права, — вздохнула Ксеня. Но зыркнула на парня недовольно.

— Данила, ты прошел посвящение? Может, что-то новое увидел?

— Почти нечего… Посвящение только через три дня, в пору Красной луны, а раньше — никак.

— А твои сны?

— Прекратились. Лорд Даррелл потому меня сюда и вернул, говорит, в Эллоаре этот, как его…магический фон сильный, потому я видеть перестал. Это вроде как мешает мне… того, заслонка там вроде! такая, как в печи у мамани, чтобы дым не выходил… только то для силы, а не для дыма!

— Да поняли мы! — досадливо сказала Ксеня.

— Вот я же говорю… ко…

— Что? Ты опять? — сдвинула брови девушка.

— Ко… косы!

— Не поняла?

— Косы, говорю у тебя того… красивые!

Ксеня подозрительно осмотрела ухмыляющегося парня, фыркнула и, гордо вздернув подбородок, принялась закручивать платок с провиантом.

Я рассказала Даниле все, что мы узнали за время его отсутствия.

— Да, жидковата похлебка, — прокомментировал он.

— Жидковата… — согласилась я, — поэтому мы и решили исследовать тоннели. Может, повезет и что-нибудь найдем. Все же это лучше, чем сидеть и ждать.

— Тогда я с вами, — вызвался Данила, — к мамане все равно не пущают, так хоть здесь помогу. Эх, жаль, что хлеба мало взяли… — и жалобно посмотрел на котомку.

— Больше не дам, — хмуро сказала Ксеня.

— Да отдай ты ему, — рассмеялась я- пусть ест. Голодный же. Хочешь, мы тебе потом еще еды у кухарки попросим? Она добрая, разрешит. Тем более, что с приездом лорда в Риверстейне не голодают.

Ксеня недовольно достала остатки хлеба и сыр и Данила жадно запихнул их в рот почти целиком, смачно жуя и причмокивая.

— Деревня! — фыркнула подружка. Но беззлобно и даже, не удержавшись, хихикнула.

— Я холодный, — с набитым ртом прошамкал парень, мы засмеялись.

— Пошли! Холодный! А то и правда, льдом тут покроемся, глупости твои слушая!

И мы полезли в орешник. Ворон на стене укоризненно покачал горбатым клювом.

Все-таки хорошо, что мы встретили Данилу. Парень вырос в деревне и мальчишкой облазил все окрестности, в том числе и пещеры над речкой Глинкой, около Пустошей. И этот его опыт очень нам сегодня пригодился.

К тому же он моментально почувствовал себя главным в нашей компании и на правах лидера принялся отдавать указания.

— Ветряна, доставай свои писульки, будешь отмечать направление. Что ты тут нарисовала? Это что? Нет, ты вот так рисуй! Крестики- это будут тупики, кружочек- вход. Ага, так сойдет. Только поравнее давай, чего так криво? Ксенька, не стой столбом! Бери лампу и свети мне! И мел возьми, будешь на стене стрелочки рисовать, чтобы не заблудиться. А сыр тоже закончился? Фу, жадина! Да лампу держи! Ничего не видно же! Ой! Куда прешь? На ногу мне наступила!

— Ветряна… — страшным шепотом позвала Ксеня, — я его сейчас того… тьфу, набралась словечек! Убью его сейчас! И тут в уголочке спрячу, как раз никто не найдет!

— Но-но! Придержи кобыл-то! Я между прочим, того самого… редкий дар! И потом, силенок у тебя маловато будет, козочка!

— Все! — взревела Ксеня, — я больше не могу! И зачем ты вообще с нами увязался?

— Как зачем? — искренне изумился Данила, — вы же без меня не бельмеса не смыслите! Потерялись бы через лучину! Вы же приютские, да еще и девчонки, значит вообще безмозглые…

— Аааа! Вот тебе, гад!

— Дура! Я же пошутил!!! Зачем сразу драться?

— Сам дурак!

— Тихо вы! — шикнула я, — проход расширяется. Видите?

Драчуны притихли и осмотрелись. Узкий земляной тоннель стал шире, стены из земляных- каменными, с кольцами для факела.

— Смотри, на камне копоть, — прошептала Ксеня, — недавняя…

Каменная нора расходилась на три стороны, мы растеряно застыли на «перекрестке».

— Куда теперь? Данила?

— Мне кажется, я тут уже был, — глухо сказал парень. Все его дурачество как рукой сняло, — во сне…на этом самом месте стоял. Только тогда здесь горели факелы и было так жутко… рядом кто-то шел. Страшный…

— Помнишь, куда именно пошли? В какую сторону? — спросила я.

Данила закрыл глаза, вспоминая, нахмурился.

— Сюда, кажись. Да… оно тут постояло и пошло туда…а потом здесь свернуть… и еще шагов тридцать. Здесь- налево. там должна быть дверь. Тяжелая такая, ржавым железом оббитая.

— Пошли, — скомандовала Ксеня и решительно потянула замешкавшегося парня за рукав. Я отметила на пергаменте направление и мы двинулись в левый проход. Каменный пол ощутимо уходил вниз. Я старалась не думать, как глубоко мы под землей, чтобы не паниковать. И все равно казалось, что груды земли над нами давят на ненадежный тоннель, грозя обвалиться и похоронить нас в своих недрах.

Я встряхнулась, запрещая себе об этом думать.

Через три десятка шагов была дверь, как и сказал Данила. Массивная, из моренного дуба, черного от пропитавших его смол.

Не раздумывая, мы кинулись к ней и ворвались в маленькое сырое подземелье. В нос ударили запахи гнили и человеческих испражнений и мы застыли на пороге. Помещение было пустым.

— Дети были здесь, — сипло сказал Данила.

Я кивнула. Да, еще недавно здесь кто-то был. Угол загажен фекалиями, на гнилой соломе валяется маленький детский кожух, в другом углу- грязные рукавички и разбитый глиняный кувшин для воды.

— Смотрите, — прошептала Ксеня. Она присела на корточки, развела рукой рассыпанную труху. На утоптанном земляном полу осколком кувшина было криво нацарапано «помогите». Ксеня сжала зубы, Данила опустил голову.

— Это дочка старосты, — прошептал он, — она одна знала грамоту.

Я почувствовала, как подкатывает к горлу комок и судорожно сглотнула.

— Надо поискать, — торопливо сказала я, — может, она еще что-то написала? Оставила подсказку?

И ожесточено принялась убирать труху и солому, ища надписи. Данила с Ксеней молча присоединились. Мы осмотрели всю тюрьму, а это помещение, несомненно, было тюрьмой, ища надписи, но больше нечего не находили. Только…

Я подняла лампу повыше, удивленно разглядывая дверь.

— Что там? — спросила Ксеня. Лампа была одна, так что без света они все равно ничего не видели и подошли ко мне.

— Какие-то рисунки, — поразилась она. Темный дуб двери изнутри был исчерчен тремя странными символами, которые при первом взгляде казались причудливым узором.

— Это не рисунок, — задумчиво сказала я, — я читала о таком. Это руны. Древний язык, мертвый.

— Но откуда он здесь?

— Это нацарапал один из мальчиков, — сказал Данила, — он тоже был магом, только без силы источника. Неици… тьфу, типа спящий.