Все, о чем вы мечтали - Иван Петров

  Б...я...

  Как не вовремя я не в форме. Гильермо?

  Хлыщ вновь обратил внимание на меня.

  - Так что вы нам скажете? Кто вы?

  Гильермо попытался всунуться.

  - Сеньоры...

  - Не тебя спрашиваю! Молчать! Пусть он скажет.

  А вот это уже грубость. Пожалуйста, мне не жалко, скажу.

  - Я дон Киприано де Палафокс и Портокарреро, граф де Теба. Видите ли, сеньоры...

  Хотел объяснить, но вынужден был замолчать, уж слишком заливисто, громко захохотал сеньор Альваро де Браганца. Типа - рубль нашел. Неудобно перебивать столь бурно радующегося человека. Разумнее переждать приступ.

  Даже старающийся стать незаметным Лопес удивленно таращится из своего угла. Наконец, Браганца справился с рвущими его спазмами, глаза блеснули сталью.

  - Ах, это тоже вы? Именем короля вы арестованы!!!

  Еще и шпагу достал, картинно ткнув меня кончиком под повязку на шее. Осторожней, герой, она острая. Сам не поранься.

  - Сеньоры!..

  Гонсало сделал шаг, пытаясь привлечь к себе внимание развоевавшегося красавца.

  - Молчать! Этого тоже.

  Вот теперь алькальд проникся. Все-таки - в его доме! В его резиденции! Хотя - черт их здесь поймет: резиденция это или частный алькальдов дом. Но - арестовать маркиза! Тьфу, ну пусть - графа, все равно. Ввалиться вот так, натоптать, нагнать вонючих, потных солдат. Орать на хозяина в присутствии!.. Да кем бы он ни был, хлыщ, но есть же какие-то рамки! У алькальда семья, кто отвечать будет?

  - Сеньор Альваро де Браганца! На каком основании!

  - А вы не догадываетесь? Забавно. Ну же, Лопес...

  Хамло. Наглое зарвавшееся хамло. Привык тут, понимаешь, аристократа из себя корчить. Мелкий дворяшка, за невесть какие провинности сосланный в тьмутаракань, одурел от безнаказанности. У меня дядя! Я родственник! Говно ты, а не родственник, голь-шмоль перекатная. По тому, как нос дерет - из самых низов.

   - Уберите шпагу, сеньор. Граф ранен.

  Повинуясь движению головы альгвасила, двое солдат кинулись, заламывая руки Гонсало, пытаясь свалить на колени, пригнуть к земле. Р-раз! Один полетел в угол, но на освободившейся руке тут же повис другой. Я не успел крикнуть, предупреждая - последний из солдат, зайдя сзади, ударил прикладом в затылок. Гонсало обвис.

  - В камеру. А вы... Ты сам пойдешь, или?..

  - Сам.

  - Сеньор граф, все разъяснится... Зачем вы это сделали, ваше сиятельство, граф?..

  - Пойдемте, сеньор Лопес. Надеюсь, это покажется вам интересным. Уверен, он все расскажет.

  Переливание из пустого в порожнее требует массу сил и сжигает нервные клетки переливающего, что, безусловно, утомляет даже такого настырного мудака, каким оказался привыкший добиваться своего самоуверенный индюк Браганца. Вот уж, воистину - хоть кол ему на голове теши, но если Браганца решил, что накрыл главаря банды дорожных разбойников, то переубедить его невозможно. Все факты трактует только в пользу своей версии, противоречащие ей - отбрасывает, как ложные, стремящиеся сбить сверх-аристократа Браганцу с намеченного пути. Он такой - всех зарвавшихся плебеев на чистую воду выведет! Что значит - не бандит-убийца-грабитель? А кто же?!

  Матерый! Матерого взяли!

  Ну, не колется подозреваемый на участие в шайке, сколько не повторяй один и тот же вопрос, сколько не угрожай, не буйствуй, не препирай к стене фактами. Фактами, прошу заметить! Неубиваемыми! Откуда столько денег, золотишко откуда? Откуда в карете куча оружия, шмотья на целый полк? Откуда поддельные документы? Кто ночью вломился в страну, потеряв в схватке с доблестными пограничниками две трети отряда?

  Кто пытался выдавать себя за гранда Испании, а сам-то, сам-то! Быдло крестьянское, ты на руки свои посмотри, на морду покоцаную, посконную! Вырядился! Сказочку сочинил. Да кто поверит в такое, животное, сразу видно, что от сохи - ничего умнее не придумал. И, далее - от общепонятного idiot до simplet, ganado de trabajo и burros de carga. Естественно, озаботился переводом, а то как бы я узнал суть претензий, предъявленных высшим обществом (в его лице) мне, земляному червяку.

  В общении друг с другом алькальд и альгвасил давно перешли на родной, скрывая от меня тайну сделанных оргвыводов из ответов на заданные вопросы. Вот когда пожалел о погибшем Монтихо. Ан настал таки момент, хотя думал, что не дождется. Пошевеливая остатней мозгой, я решил, что разумнее помолчать: пусть с борзой знатью мои родственники разбираются. Может быть, у Гонсало лучше получится донести до Браганцы эту мысль? Есть же какие-то родственники, вытащившие меня из Германии? Ну вот, с этого и начнем, потом приступим к обсуждению, что делать с миллионом. Тем более, что кратковременное оживление в затуманенном болезнью мозгу, вызванное встряской при аресте, закончилось, и силы мне уже требовались на то, чтобы не свалиться, а не на бесконечную пустопорожнюю болтовню.

  Не получив за последние полчаса ни одного ответа, альгвасил, как любой попугай, когда нет реакции публики, задолбался орать и заткнулся, то есть объявил обеденный перерыв. Не то чтобы - объявил, но, через какое-то время, обратив внимание на наступившую тишину и открыв глаза, я не обнаружил ни альгвасила, ни алькальда, а только двух палачей, молча подтащивших поближе еще одну табуретку и устроившихся за ней перекусить. Как раз они передавали один другому бурдюк с вином, а на их импровизированном столе лежали какие-то копченые ребра, судя по всему, завалявшиеся в камере от предыдущих клиентов.

  Вино прямо струйкой из воздуха ловят.

  Попить бы, но ведь не дадут. Не стоит и унижаться.

  Теперь можно и пооглядываться, повертеть головой, меня для этого здесь оставили. Чтобы проникся и сник.

  На полу тоже каменные плиты, а вдоль стены тянется канавка. Кровоток. Как раз начинается у непонятного сооружения из бруса, в углу. Никогда бы не подумал, что пыточный станок: принял бы за катапульту или еще за что-то древнее, метательное, чего никогда не видел. Старые, коричневые от времени брусья, толстые, замасленные веревки. Наверно, ими привязывают и медленно, с треском, растягивают. Верно, вон за то колесо вертеть. А где испанский сапог? Никаких сапогов. Огонь почти погас, клещи остыли. На маленьком столе у стены разложены разные штуки, инструменты, но отсюда не видно. Встать что ли, сходить, посмотреть? Да ну нах, еще завалюсь. Потребуется - сами покажут.

  Настоящий музей инквизиции, и мужики подстать, ишь, как мехом заросли. Грудь, спина, плечи. Щеки! Сюда бы еще иссохшего священника-фанатика и мое школьное представление о средневековом пыточном подвале полностью совпадет с реальностью.

  Во как жрут! Страшно. Молодцы, хорошо играют, артисты. Не было бы мне так хреново, боялся бы, а больному - похрен. Может, лечь на пол, поспать? Не получится. Холодно.

  Эх, была бы возможность вызвать сюда Леху и Алку. Как бы славно мы погуляли по кабачкам на пути в Бордо. Познакомил бы Леху с моими друзьями, ввел его в наш круг, отличный же парень, они бы поняли, а их всех, скопом, принял бы в нашу с Лехой команду. Кугель бы это одобрил. Вместе бы на шпагах учились, вдвоем быстрее бы дело пошло. Лехе здесь бы понравилось. Геройствуй хоть на каждом углу, сияй своей белозубой улыбкой, живи в полную силу! Как бы у Алки лучились глаза, она же такая красавица, у испанцев бы дух захватило. Наконец бы и ей повезло - не принц, но настоящий граф. Совсем другая судьба. Накупил бы платьев, бирюлек всяких, порадовал бы... и сам... Жалко девчонку, хорошая она. Эх Алка, Алка, свет очей моих... Как они там без меня... А в Бордо бы всех наших в театр сводил. Мелюзгу бы десертами кормил, пусть отрываются. Купил бы Галлии и Казяве по самому большому малиновому макарону! Нет, Галлии шоколадный, она любит. Эт вам не те макароны, что вы привыкли, это, понимаешь, МАКАРОН! Шмотки всем новые бы справил. Да что там, дом бы купил в Бордо, и жили бы мы все, поживали. Деньги лучше Большому отдать, он по справедливости...

  Эх, Большой!

  Мог бы - оживил. И отца с мамой. И деда.

  А еще - Николу сюда, и Гену.

  Отец бы мною гордился, все-таки - сын офицера, не скиксовал в пути. Ну, почти.

  Да, много хороших людей... Всех бы забрал.

  Браганца ворвался как ветер. Одышливый Лопес сильно отстал, багровая физиономия, натужно пыхтя, просунулось в низкий проход, когда альгвасил, словно Зевс-громовержец, уже тучей завис надо мной.

  Разве дворяне так носятся? Плавнее надо, величавей...

  - Встать!

  Оп! Петуха пустил.

  - Встань, быдло, и стой, когда с тобой разговаривает благородный человек!

  Добавь еще - молодой, сопливый, безмозглый.

  Поучить Браганцу манерам, а то решит, что боюсь? Очень хочется.

  - Сеньор де Браганца, кто дал вам право так ко мне обращаться? По крайней мере, это не вежливо.

  Никогда не видел, чтобы люди так резко бледнели. Истерика - безмолвная, голос потерял. Корежит.