Певец во стане русских воинов - Василий Жуковский

Этот дом и этот город; где я претерпела

Столько стыда», – «Нет, Бертальда, – ответствовал герцог, – отсюда

Я дотоле не выйду, пока не решится сомненье

Наше вполне». То слыша, старушка приблизилась робко

К герцогу, низко ему поклонилась и вот что сказала:

«Вы, государь, своим высоким герцогским словом

Вдруг на разум меня навели. Скажу вам, что если

Ваша питомица подлинно дочь нам, то должно, чтоб были

Три родимых пятна, как трилистник видом, под правой

Мышкой ее и точно такие же три на подошве

Правой ноги. Позвольте, чтоб с нею я вышла». От этих

Слов побледнела Бертальда, а герцог велел герцогине

Выйти вместе с нею и взять с собою старушку.

Скоро назад возвратились они; герцогиня сказала:

«Правда правдой; все то, что здесь объявила хозяйка

Наша, есть сущая истина: эти добрые люди

Точно отец и мать питомицы нашей Бертальды».

С этим словом герцог с женой и с Бертальдой и вместе

С ними, по воле герцога, старый рыбак и старушка

Вышли; гости, кто веря, кто нет, разошлись; а Ундина,

Горько, горько заплакав, упала в объятия мужа.

Глава XII

О том, как рыцарь и Ундина уехали из имперского города

Рыцарь с глубоким чувством любви смотрел на Ундину.

«Мною ль, – он думал, – дана ей душа иль нет, но прекрасней

Этой души не бывало на свете: она как небесный

Ангел». И слезы Ундины с нежнейшим участием друга

Он отирал, целуя ей очи, уста и ланиты.

Город имперский, который ей стал ненавистен, покинуть

Он решился немедля и все велел приготовить

К скорому в замок Рингштеттен отъезду. Вот на другой день

Рано поутру была подана к крыльцу их повозка;

Рыцарев конь и кони его провожатых за нею,

Взнузданы, прыгали, рыли копытами землю; уж рыцарь

Вышел с своей молодою женой и готов был ей руку

Дать, чтоб в повозку ее посадить; но в эту минуту

К ним подошла молодая девушка с неводом, в платье

Рыбной торговки. «Нам товар твой не нужен, мы едем», —

Рыцарь сказал ей. Она заплакала взрыд, и Бертальду

В эту минуту узнали Гульбранд и Ундина; поспешно

Вместе с нею они возвратилися в дом, и Бертальда

Им рассказала, как герцог вчерашним ее поведеньем

Был раздражен, как ее от себя отослал, подаривши

Ей большое приданое, как старик и старушка,

Также богато им одаренные, город того же

Вечера вместе покинули. «С ними хотела пойти я, —

Так продолжала Бертальда в слезах, – но старик, о котором

Все говорят, что он мой отец…» – «Он отец твой, Бертальда,

Точно отец, – слазала Ундина, – ты помнишь, как ночью

К нам подошел седой человек, твой смотритель фонтанов:

Он-то мне все и сказал; меня убеждал он, чтоб в замок

Наш Рингштеттен тебя не брала я с собой, и невольно

Тайна с его языка сорвалась…» – «Ну, отец мой, когда уж

Должен он быть мне отцом, – продолжала Бертальда, – сказал мне

Вот что: «Ты с нами не будешь до тех пор, пока не исправишь

Гордого сердца; осмелься одна чрез этот дремучий

Лес к нам пройти, тогда я поверю, что нашей роднею

Быть желаешь; но скинь богатый убор; рыбаковой

Дочерью к нам явися…» И я на все уж; решилась;

Что он велел, то и будет; меня, несчастную, целый

Свет оставил; бедная дочь рыбака, я в убогой

Хижине жизнь безотрадную скрою и скоро умру там

С горя. Правда, лес волшебный меня устрашает,

Бродят там, слышно, духи, а я так пуглива; но что же

Делать? К вам же пришла я затем, чтоб загладить вчерашний

Свой проступок признаньем вины. О! забудьте, простите!

Я и так уж несчастна безмерно; вспомните, что я

Утром вчерашним была, что́ была еще при начале

Вашего пира и что́ я теперь…» Опустивши в ладони

Голову, плакала горько она, и меж пальцев бежали

Слезы. Вся также в слезах, к ней на шею упала Ундина,

Долго безгласна была, напоследок сказала: «Ты с нами

В замок Рингштеттен поедешь; что положили мы прежде,

То и сделаем; только ты будь со мной, как привыкла

Быть; говори мне по-прежнему «ты». Вот видишь ли?

В детстве

Нас обменяли одну на другую; тогда уж мы были

Связаны тесно судьбою; сплетем же узел наш сами

Так, чтоб уже никогда никакой человеческой силе

Не было можно его разорвать. Теперь ты поедешь

С нами прямо в Рингштеттен; что ж после, как сестры родные,

Мы меж собою разделим, о том успеем, приехав

В замок, условиться». То услышав, Бертальда взглянула

Робко на рыцаря; милой изгнанницы было не меньше

Жаль и ему; и, руку подав ей, вот что сказал он:

«Вверьте себя беззаботно сердцу Ундины. А к вашим

Добрым родителям мы, по прибытии в замок, отправим

Тотчас гонца, чтоб знали они, что сделалось с вами».

Под руку взявши Бертальду, ее посадил он в повозку,

Рядом с нею Ундину и бодро поехал за ними

Рысью и скоком. Повозка летела: скоро имперский

Город пропал далеко назади, с ним вместе пропало

Там и все грустное прошлое; весело шла по прекрасной,

Людной стране их дорога, и мало ли, долго ли длился

Путь их, но вот напоследок в один прекраснейший летний

Вечер они приехали в замок Рингштеттен. Был должен

Рыцарь заняться хозяйством своим; молодая ж хозяйка

Вместе с гостьей пошли осматривать замок. Построен

Был на крутой он горе посреди равнин благодатной

Швабии: вид из него был роскошный; и по валу вместе,

За руки взявшись, гуляли Ундина с Бертальдою; вдруг им

Встретился долгий седой человек; Бертальде знакомы

Были черты; когда же Ундина, сердито нахмурясь,

Знак ему подала, чтоб он удалился, и скорым

Шагом, тряся головой, он пошел и пропал за кустами,

В мысли пришло ей, что то ночной городской их знакомец

Был, смотритель фонтанов. «Не бойся, Бертальда, – сказала

Ей Ундина, – уж в этот раз твой несносный фонтанщик;

Зла никакого не сделает нам». Тогда рассказала

Все о себе Ундина: кто родом она, как Бертальду

Струй похитил, как к рыбакам попала Ундина

Вместо родной их дочери, словом, все. И сначала

В ужас Бертальда пришла от такого рассказа; на сонный

Бред походил он; но скоро она убедилась, что была

Все то правда, и только дивилась тому, что в волшебной