Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение - Юрий Рипенко

Массированный огонь организовал командир 1-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва генерал В.Б. Хусид. Для этого им было привлечено пять бригад с общим количеством 293 орудия и миномета. Вся подготовка массированного огня была выполнена за 25 минут, несмотря на то что артиллерийская дивизия прорыва была распределена по артиллерийским группам 21-го и 20-го корпусов. Командир дивизии, имея постоянную связь со своими командирами бригад, смог быстро централизовать управление бригадами. По команде командира артиллерийской дивизии прорыва вся привлекаемая артиллерия обрушила огонь по Хальбе. В результате противнику были нанесены большие потери. Его попытка вырваться из окружения была сорвана[204].

Этот пример показывает, что на 1-м Украинском фронте не боялись «дробить» артиллерийские корпуса (дивизии) прорыва, если это было целесообразно по условиям сложившейся оперативно-тактической обстановки. Созданная С.С. Варенцовым и его штабом система управления артиллерией фронта обеспечивала как централизованное, так и децентрализованное управление артиллерией фронта. Командующие артиллерией армий (корпусов, дивизий) этого фронта знали, что все беды могут быть только от плохой организации управления артиллерией в ходе боевых действий. Поэтому артиллерийские командиры на 1-м Украинском фронте при решении вопросов боевого применения артиллерии во главу угла ставили оперативно-тактическую целесообразность, а посредством тщательной организации управления артиллерией добивались максимальной реализации потенциальных возможностей артиллерии фронта (армии, корпуса, дивизии, полка).

Стремление к сохранению целостности артиллерийских корпусов (дивизий) на других фронтах, даже когда это не диктовалось оперативно-тактической обстановкой, приводило к созданию излишне сильных (громоздких) армейских артиллерийских групп, в состав которых входили, как правило, целиком артиллерийские корпуса (дивизии). Это приводило к излишней «перецентрализации» и как следствие к нерациональной реализации потенциальных возможностей артиллерии РВГК. Ранее уже отмечалось, что С.С. Варенцов, когда это диктовалось оперативно-тактической обстановкой, всегда смело шел на временную децентрализацию управления этими соединениями. Он не боялся нарушить их организационную целостность, в связи с чем создавались наиболее благоприятные условия для формирования артиллерийских групп такого состава, который наиболее полно отвечал интересам боя общевойсковых соединений и частей. Конечно, это создавало определенные трудности в управлении артиллерией, и осуществить это можно было только при наличии опытных общевойсковых и артиллерийских командиров, что в значительной степени и позволяло применять такой способ управления артиллерией.

К слову сказать, не так-то просто было принимать решение на нарушение организационно-штатной целостности артиллерийского корпуса. Командиры артиллерийских корпусов от таких решений старшего начальника особого восторга не испытывали, они прекрасно знали, что это усложняет их деятельность по всестороннему обеспечению подчиненных соединений. В таких случаях командующему артиллерией фронта надо было быть очень убедительным при обосновании своих решений. Сергей Сергеевич Варенцов всегда со всей серьезностью подходил к обоснованию своих предложений по боевому применению артиллерии. Уверенность, никогда не перерастающая в самоуверенность, чувство правоты в своих решениях, основанной на всесторонней оценке сложившейся обстановки, детализации принятого решения офицерами штаба артиллерии фронта в ходе планирования боевых действий, позволяли С.С. Варенцову с хорошим качеством выполнять все поставленные задачи перед артиллерией фронта.

На 1-м Украинском фронте при планировании и осуществлении артиллерийского наступления предусматривалось артиллерийское обеспечение форсирования реки и прорыва обороны на ее левом берегу как единый процесс с разграничением на подготовку форсирования, его обеспечение, подготовку и поддержку атаки за рекой.

В ходе операции артиллерия своим огнем обеспечивала прорыв сильной, глубоко эшелонированной обороны, разгром его крупных группировок, а также форсирование рек Одер, Нейсе и Шпре и многих каналов. Непросто было организовывать каждый раз артиллерийское обеспечение форсирования рек и прорыва обороны на противоположном берегу, но С.С. Варенцов и его штаб успешно справлялись со своими задачами.

Но война еще не закончилась. Войскам 1-го Украинского фронта, как это предусматривалось ранее, была поставлена задача: разгромить группу армий генерал-фельдмаршала Шернера и освободить Чехословакию. В связи с этим перед артиллерией фронта стояли новые задачи.

В Берлинской операции хорошо проявила себя 17-я артиллерийская дивизия прорыва под командованием генерал-майора артиллерии С.С. Волкенштейна. Командир дивизии был представлен к званию Героя Советского Союза. К сожалению, в годы перестройки, не без помощи писателя В. Астафьева, распространялась негативная информация о сложных взаимоотношениях между С.С. Варенцовым и С.С. Волкенштейном. Вот что пишет об этом В. Астафьев, воевавший связистом-телефонистом в 92-й гаубичной бригаде 17-й артиллерийской дивизии:

«Весной 1945 года 17-я Киевско-Житомирская (артиллерийская. — Ю. Р.) дивизия вместе с другими соединениями блокировала Берлин с западной стороны, и, когда город капитулировал, на запад хлынули тучи немецких войск. Несколько суток шла невиданная и неслыханная по крови и жертвам бойня. Дело дошло до того, рассказывал мне командир дивизии, что на огневых позициях артиллеристы рубили топорами и лопатами озверелых и обезумевших фашистов. В тех последних на территории Германии боях дивизия потеряла две с половиной тысячи человек, испытанных огнем, боевых и славных артиллеристов, почти доживших до желанного Дня Победы. Противник понес потери десятикратно большие.

За бои под Берлином Сергей Сергеевич Волкенштейн был удостоен звания Героя Советского Союза, не он, конечно, один, но речь пойдет пока лишь о нем. Звезду Героя ему вручил командующий 1-м Украинским фронтом Иван Степанович Конев — в обход руководства артиллерией фронта.

Отчего же в обход-то?

А вот отчего. До войны, после многих приключений в своей жизни, Сергей Сергеевич Волкенштейн… возглавлял Киевское артиллерийское училище и ни сном ни духом не ведал, что сведет нас судьба — воистину Земля круглая!

Был в одном из подразделений, которым командовал еще в тридцатых годах недисциплинированный, зато нахрапистый и ловкий офицер[205], которого начальник его не раз и не два наказывал за разгильдяйство, пьянство и наглость.

Определивший в Сибири (в Красноярске. — Ю. Р.) училище генерал Волкенштейн был отозван Ставкой и возглавлял штаб артиллерии на Волховском фронте… Затем генерал приступил к формированию крупного артиллерийского соединения, которое сам же и возглавил, которое зачал с артполков, бывших в «деле» на Волховском фронте, — так и началась 17-я дивизия, сформировав которую Волкенштейн ее и возглавил. И он это крупное артсоединение не просто сформировал и возглавил, но в процессе формирования провел модернизацию артиллерии. Многие орудия были «переставлены» со старого, тяжеловесного хода на новый, облегченный; наши «лайбы» (орудия. — Ю. Р.), например, с тракторной тяги были переведены на тягу автомашинную, на «студебеккеры», и вместо 13–15 километров бригада могла за ночь сделать бросок на 60–70 километров. Части дивизии сделались более маневренными, что и требовалось для будущих наступательных боев.

И вот могучая дивизия движется с боями вперед на запад, и никто, даже сам командир дивизии, не знает, что она одновременно приближается к большим, непредвиденным, нежданным испытаниям и даже бедам. Тот самый офицер, что был когда-то в подчинении Волкенштейна и терпел от него утеснения, очень ловкий карьерист, стремительно продвинулся в званиях и чинах — путных-то военачальников поистребляли, — оказался ни много ни мало, как начальником (командующим. — Ю. Р.) артиллерии (артиллерией. — Ю. Р.) 1-го Украинского фронта.

Далее я перескажу то, что с большой горестью и болью рассказал мне Сергей Сергеевич (Волкенштейн. — Ю. Р.).

«Начальник артиллерии фронта, знал я, артиллерист был слабый, зато карьерист оказался сильный — такой вот каламбур! Вместе с чинами и званиями росло чванство и самодурство злопамятного человека, но ума не прибавилось.

Решил он во что бы то ни стало отомстить мне за прошлые обиды и начал «подставлять» мою дивизию… в такие места, чтоб она погибла, а я чтоб головы не сносил. Но ведь «подставлял-то» он не абстрактную цифру семнадцать, не номер дивизии и не меня, наконец, а вас, дорогих моих бойцов, беззаветных, иначе и не скажешь, тружеников. Трижды, четырежды, до гробовой доски я буду виноват невольной виной перед вами, мои дорогие парнишечки, особенно гнетет вина перед погибшими, израненными и изувеченными. Бывает, соседняя наша дивизия, большинство частей которой оставалось на тракторном и даже конном ходу, трюхает к фронту не торопясь, моя же дивизия, модернизированная, подвижная, уж навоюется досыта, и вы там, на передовой, ребятки мои, уже не раз умоетесь кровью. Соседу за «аккуратность» в потерях, за экономию горючего и снарядов — благодарность, мне за перерасходы — выволочка; соседям — ордена и отдых, моим бойцам марш, марш и не только награды, но и харчи в последнюю очередь. Однако главное было: воевать, победить врага, исполнить свой долг. После гибели Ватутина был Жуков командующим 1-м Украинским фронтом, затем Конев… Смена командующих как-то мне и помогала «спрятаться», приспосабливаться к обстановке, иметь дела непосредственно с действующими армиями, от них и с помощью их снабжаться, пополняться. Но корпус-то прорыва! Он, корпус, и, значит, дивизии — в непосредственном подчинении командования артиллерией фронта, хоть и числятся за эргэка (РГК. — Ю. Р.), но до Москвы далеко, до этого самого эргэка высоко, командование же артиллерии — вот оно, тянет к телефону, к рации и, не подбирая выражений, угрожает, кроет седого, потом обливающегося генерала. Все крупные прорывы, артподготовки планировались, подготавливались и утверждались в штабе фронта. Ах, как он, мой отец-генерал, обрадовался, возликовал, когда под Житомиром я «потерял» дивизию. Думал, видать: тут-то мне и конец, явственно видел меня на скамье перед военным трибуналом. Но в той обстановке массового отступления и неразберихи, сопутствующей любому драпу, я принял единственно правильное, считаю, решение: дал по рации приказ всем командирам полков и бригад действовать по своему усмотрению. Я знал свой народ, доверял своим командирам, и они, в большинстве своем, приняли тоже верные решения: свернули с Житомирского шоссе в направлении на Брусилов, потому как на Житомирском танки Роммеля в упор расстреливали сгрудившиеся колонны восемнадцатой армии, привыкшей к неторопливым боям «местного значения» на вспомогательном фронте. Сдерживая противника, не давая ему развивать наступление на фланге, в конце концов свежие части и мы тоже остановили его, хотя, конечно, и потрепаны были изрядно. Под командованием делового и строгого командира Дидыка ваша бригада проявила в боях особое упорство, пострадала, конечно, сильно побита была и угодила на переформировку в Святошино. Но именно нам, нашей дивизии, командующий фронтом присвоил и Верховный утвердил звание Житомирской. Киевско-Житомирская, многажды орденоносная. Горжусь! Все вынесли мои бойцы и победили! В числе других соединений, освобождавших Киев и Правобережную Украину, золотом написан номер нашей дивизии и все ее звания на своде мемориала Победы в Старопетривцах; знамена дивизии хранятся в одном из почетнейших мест страны — в Ленинградском артиллерийском музее.