Сирота с Манхэттена - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она грезила о новом поцелуе, хотя обстановка и не располагала к романтике. Джонсон все же поцеловал ее, но уже возле дома Рамберов и в лоб, как старший брат.
- Не люблю все эти душевные терзания, - признался он. - И поэтому, Лисбет, мы с вами больше не будем видеться. Не ждите меня завтра на катке.
- Вы пошлете моему деду телеграмму?
- Да, хоть и с большим сожалением. Он ждал этой новости десять лет, так что откладывать было бы нечестно. Увы, я бессилен удержать вас в Нью-Йорке.
Он повернулся и энергичной походкой пошел прочь. Какое-то время Элизабет смотрела ему вслед, ощущая себя совершенно потерянной.
У Батиста и Леа Рамбер, в тот же день
Стоило Элизабет дважды тихонько стукнуть в дверь квартиры Рамберов, как она забыла о Ричарде, его глазах цвета янтаря и обаятельной улыбке. Теперь ее занимало только прошлое.
«Папа тоже поднимался по этой лестнице - по крайней мере один раз! Они с Батистом были давними друзьями. И Гуго Ларош, мой дед, тоже сюда приходил», - подумала она.
Хозяин дома поспешил впустить гостью - улыбчивый, с блестящими от радости глазами. Это был крепкий мужчина среднего роста, с коротко остриженными седеющими волосами.
- Здравствуйте, Элизабет! - воскликнул он по-французски. - Прошу вас, входите, на лестничной клетке очень холодно. Счастлив с вами познакомиться!
Схватив девушку за плечи, он расцеловал ее в обе щеки. Леа, умышленно держась в сторонке, растроганно кивала, пока дети, в нарядной воскресной одежде, переминались с ноги на ногу.
- Пусть в новом году с вами случается все только хорошее! - продолжал Батист.
- Благодарю, мсье. Я…
Голос Элизабет сорвался, и она всхлипнула. Леа подошла и порывисто ее обняла.
- Дорогая, не плачьте! Это от волнения, - сказала она, ласково поглаживая девушку по спине. - Давайте присядем! Смотрите-ка, Батист тоже расчувствовался!
- Простите, Леа, так глупо с моей стороны - плакать, - вздохнула девушка. - Я счастлива уже тем, что могу говорить по-французски, а может, именно поэтому прошлое и возвращается так властно, с такой четкостью! Мсье Рамбер, а ведь мы как раз шли к вам в тот вечер, когда на папу напали и забили до смерти, - я пришла к этому выводу, обдумав все то, что недавно узнала.
- Я знаю, - согласился плотник. - И по сей день сожалею, что раньше не вышел посмотреть, нет бродите ли вы по окрестным улочкам. Я мог бы спасти друга…
Нам с Гийомом уже случалось драться с плохими парнями. Это случилось в долине Роны. При себе мы имели наши компаньонские трости, так что эти мерзавцы еле ноги унесли.
- Пожалуйста, расскажите мне о папе, каким он был в те времена, когда вы общались. Я так по нему скучаю!
Батист присел за стол напротив Элизабет. Он никак не мог на нее наглядеться.
- Это удовольствие - рассказывать о друге его ребенку, его обожаемой маленькой принцессе, - сказал он. - Господь свидетель, после смерти вашей матери единственным, что удерживало его в этой жизни, были вы.
Стол между тем уже был накрыт к обеду. Леа, образцовая хозяйка, прервала их беседу:
- Сначала поедим, потому что дети проголодались. Тем более что сегодня праздник и есть чем полакомиться. Элизабет, я приготовила блюдо, популярное у меня на родине, - лазанью[40]. Тонкие пласты теста перемежаются слоями мяса и овощей, и все это запекается под слоем тертого пармезана!
- Леа, я никогда такого не пробовала. Пахнет очень вкусно.
- В честь вашего прихода я купил бутылку кьянти, - подхватил Батист. - Ну, и для жены, конечно, она его так любит! Это итальянское вино. Чему удивляться: где бы ты ни жил, традиции не забываются.
- Отложим ненадолго разговоры. Я раскладываю еду по тарелкам! - сказала супруга. - Миранда, Тони, к столу!
Нечасто Элизабет доводилось пробовать столь необычную еду и наслаждаться семейной атмосферой - простой, жизнерадостной. Когда подали десерт, флан со свежим творогом и какао, она вынула из своей сумочки украшенный красной ленточкой пакетик анисовых конфет-тянучек.
- Вот, купила детям в бакалейной лавке, что напротив вашего дома. Я плохо ориентируюсь в городе, и мне хотелось бы угостить их чем-нибудь более изысканным.
- Очень мило с вашей стороны, Элизабет, - одобрила Леа. - Они нечасто получают конфеты. Выпьете кофе?
- Нет, я и так слишком нервная - по мнению доктора, которого ко мне приглашают регулярно. Чай он тоже запретил, но я, разумеется, его не слушаюсь.
- Глупости все это! - воскликнул плотник. - У моей Леа энергии как в вечном двигателе - с кофе и без!
Супруги засмеялись, а в сердце девушки вдруг проснулась смешанная с горечью ностальгия.
«Мама с папой вели бы себя так же, - подумала она. - Мы бы жили в похожей квартире и по воскресеньям и праздникам проводили время вместе…»
- Почему нам так не повезло? - очень тихо проговорила она. - Судьба жестоко обошлась с моими родителями. Думаю, Леа вам сказала, мсье Рамбер, что много событий из моего детства словно стерлись, но потом память вернулась - 22 декабря, в день рождения мамы.
- Вам троим пришлось много выстрадать, что правда, то правда, - кивнула Леа. - При отъезде пропали чемоданы, потом этот шторм и последствия, о которых я не хочу вспоминать. Прошу, выпейте немного вина!
Элизабет отпила несколько маленьких глоточков кьянти, а плотник завел рассказ о своем друге Гийоме Дюкене.
- Мы, оба компаньоны-плотники, отправились в путешествие по Франции в один и тот же день. Я родился в Пикардии, ваш отец - в Шаранте. Мы хорошо ладили, и на работе, и по вечерам, когда учились. У Гийома были золотые руки, и он был талантливее многих. Мы вместе работали над восстановлением несущих конструкций в одной церкви в Лиможе, потом чинили крышу в мэрии департамента Юра.
Воспоминаний Батиста хватило на час с лишним. Дети ушли играть в свою комнату, Леа мыла посуду. Когда она вернулась и села за стол, ее муж подводил финальную черту:
- Гийом вернулся в Монтиньяк, родную деревню, а я обосновался в Париже. Мы переписывались, так я и узнал, что он
