Затворник - Сергей Волков

Время шло. Ночь не отступала, становясь только чернее, и чернее, уже и луна совсем пропала с небес. Город просыпался, и на его улицах нарастал гул испуганных удивленных голосов. Крики и плач раздавались все чаще. То тут, то там, стеная, голосили женщины. Орали и ругались в переулках люди Большака. Кукарекали в свое время петухи, а утро, которое они встречали, казалось, прошло мимо злосчастного города стороной. Но весь этот гомон не мог заглушить жуткой песни волков, которых, кажется, прибавилось вчетверо. Их вой уже доносился не из-за стен — он стоял во всем воздухе города, сидел в голове, в костях, в печенках, и саднил изнутри…

— Боярин!

Рокота одернуло от полудремы. Опять сморило! Стоило всего только об столб на миг облокотиться … Перед воеводой стояли трое горожан с горящими факелами, двое бородатых стариков, и один мужик помоложе.

— Вам чего?

— Боярин, мы с закатной стены. — Заговорил один старец — Нас спросить послали: утро будет, или нет?

— Что? — Аж опешил Рокот от такой новой обязанности: обеспечивать городу наступление утра. — Вы в своем уме? Я-то почем знаю, будет оно, или нет!

— Ты не сердись, боярин. — сказал второй старик — Мы и не про тебя. Говорят, человек, который к тебе приехал, сильный колдун. Может, он знает? Где он есть?

— Он… там где надо. На своем месте он, граждане. У нас все по своим местам. Он на своем, и вы на свои места идите. Да скажите там всем, чтобы с минуты на минуту были готовы отражать приступ. Ступайте, добрые люди!

Громыхнув, затворилась тяжелая подвальная дверь, и Молний остался один в полумраке. — лишь слабый огонек догорающих в горшке головешек чуть-чуть освещал коморку. Молний острием меча поддел из сосуда пепла побольше, и с заклинанием насыпал на земле круг. Потом, отложив больше не нужный меч, он вошел в середину круга, присел на корточки, и стал вполголоса говорить колдовские слова. В золе и пепле, потухших было на холодной сырой земле, вдруг зажглись крошечные искорки. С каждым словом Молния они светили все ярче и сильнее, пока не вспыхнуло вокруг богатыря огненное кольцо, похожее на то, что создал Рассветник под Новой Дубравой. Тонкие язычки огня медленно и плавно перетекали один в другой, сливались и снова раздваивались. Пепел горел и не сгорал.

— Не вокруг себя зажигаю огонь, — шептал Молний — А вокруг города возвожу огненную стену! Пусть темная сила не пройдет в город, пока не одолеет моей преграды! В этом порука мое слово, и сама моя жизнь!

Так Молний встретил заход солнца. Началась его стража.

Давным-давно, впервые оказавшись наяву в потустороннем мире, Молний смотрел вперед себя открытыми глазами, как привык в жизни. Но чтобы видеть духов и человеческие призрачные тени, глаза не нужны — даже наоборот, они больше мешают. С тех пор Молний странствовал между той и этой сторонами много раз, и обычным зрением здесь давно не пользовался. Сейчас он закрыл глаза, и ему стало видно сразу все за пределами огненного кольца — и спереди, и сзади, и повсюду вокруг.

Пол, стены и потолок комнатушки еще были поблизости, но очертания их медленно расплывались и рассеивались, бревна и камни становились прозрачными. Ни других клетей подвала, ни горниц воеводиного дома, ни двора, ни города за ними не появлялось — колдовской взгляд Молния прошивал их и стремился дальше. Лишь черноту, сгустившуюся за кругом, он пронзить не мог. Молний прошептал заклинание и мысленно подался вперед. Тьма чуть проредилась. Волчьи глаза показались в ней, словно несколько пар тускло мерцающих точек. Почувствовав появление Молния, волки врассыпную кинулись прочь и засверкали глазами откуда-то чуть издали. Явственно послышалось, как они рычат во мраке, потревоженные незримым и беззвучным, но ощутимым врагом. Вдали замаячили цепочки огоньков ыканского становища. В небе, едва различимы, на миг показались звезды…

Но тьма зашевелилась. Кто-то пытался вырваться из ее сомкнутых вокруг города объятий, и она, сначала не ожидавшая никакого отпора, отшатнулась, но теперь почувствовала дерзкого человечка, и стала надвигаться на него. Окружить этого мятежника, найти его, нащупать, окутать черной пеленой, задавить, связать, сломить волю, добраться до горящего внутри огонька, заволочь его, и угасить, задушить…

Материя, заполнявшая призрачный мир, ощутимая одной только мыслью, пришла в движение. Затрепетала вокруг, словно побежала от огненного кольца мелкая дрожь тончайшей паутины, и по ее знаку, в глубине ночи выползали из нор хозяева-пауки.

Мрак вокруг сгустился. Костры табунщиков пропали. Исчезли и блики волчьих глаз, но появились снова — уже ближе, у самого края огненного кольца. Рычание их — любопытное, голодное, жадное, послышалось над самым ухом Молния.

«Здравствуй, Молний!» — уже не послышалось — ведь никакого звука не раздалось, а только сам разум знал, что было так сказано.

— Черная тьма, расступись перед белым светом! — сказал Молний шепотом. Чуть взметнулись вверх от тлеющего круга языки пламени. Волки с визгом и бешенным рычанием кинулись наутек, но вместо них из чуть отступившей тьмы перед Молнием теперь возникла неясная фигура — словно пятно темнее самой темноты, вдвое чернее черной ночи…

«Твое имя Молний?» — раздались опять неуловимые уху слова.

— Вы злыдни. — сказал Молний — Назови свое имя, и я тоже назовусь!

В ответ витязь ощутил ехидный, злобный смех.

«Молний! Ты Молний! Так твое имя. Где же ты сам, покажись!» неслышно промолвила тень и придвинулась ближе. Мрак следовал за ней стеной. Кольцо света сузилось вокруг пепельной черты.

— Свое имя скажи! — потребовал богатырь. — Вы Яснооку служили, кому теперь служите?

Отзвук издевательского смеха в голове Молния зазвучал снова — сильнее и злобнее.

«Ты спрашиваешь? Ты пришел найти ответы, а найдешь смерть! До рассвета ты не доживешь, и из города не выйдешь! Город окружили не только табунщики. Мы везде!»

Еще один призрак стал выделяться из мрака за спиной Молния, но здесь для него не было «спереди» или «сзади», «за спиной» или «перед глазами» Оба врага были с Молнием лицом к лицу. Оба они были вокруг, а он — словно во все стороны разом смотрел тысячей глаз.

— Кому вы служите? — Спросил Молний — Ыласы!? Скажите его имя!

Хохот умножился. Словно из одного смеха стало два, не то три.

«Ищи своих ответов, МОЛНИЙ! От нас ты ничего не узнаешь! Ты называешь нас злыднями, но как нас звал отец? Ты знаешь наш облик, но в чем наша суть? Тебе нечего сказать — тогда лучше молчи!»

— Вы сказали: отец! — спросил Молний — А мать как вас звала?

«Ищи своих ответов сам!»