Будь здоров - Papirus

Думаете, я стал мастером боевых искусств? Ошибаетесь, как ошибся и я. Мало правильно наносить или блокировать удары. Надо еще наработать навык умственного управления боем – тактика, стратегия, психология и психофизика. Умение предвидеть атаки противника и планировать, исходя из этого, свои контрмеры – в этом никакая моторная память помочь не в состоянии. Хотя от внезапного нападения, когда думать и рассчитывать некогда, она работала очень эффективно. Как при отдергивании руки от пламени. Чего там думать – убирай быстрее – умнее все равно ничего не придумаешь.

Восемь месяцев прошло, а наш медовый месяц с женой все длился и длился и…, дай Боги, будет длиться еще долго. Правда, как, наверное, во всякой семье, в наших буднях семейной жизни были свои не совсем привлекательные, для меня лично, особенности.

После разговора в КСОР на третий день свадьбы мы провожали родителей. Женщины всхлипывали, мужчины мужественно хмурились, а я смотрел на своих родителей уже глазами семейного человека и как бы заново узнавал их. Отец, полноватый мужчина средних лет и довольно среднего роста, отличался тяжелым подбородком, мягко очерченными губами, немного великоватым для его овального лица носом и пронзительным взглядом серых глаз. Темные с проседью волосы он имел привычку зачесывать назад, полностью открывая огромный лоб. Его «шибко умный чердак», как подразнивала его мать, казалось, даже немного нависал над его лицом мраморной глыбой. Вместе это производило впечатление решительности, упорства, стальной воли и обстоятельности. Сама же мать тоненькая – это после рождения нас, четверых оглоедов, – на полголовы выше отца, гибкая, как тростинка, с тонкими, очень соразмерными и милыми чертами лица, медными, почти рыжими волосами, составляла ему некую противоположность. Если отец двигался, говорил и действовал неторопливо и даже как будто лениво, то мать, как живой огонек, находилась в вечном стремительном движении. Сколько я себя помню, ни минуты она не могла посидеть спокойно. Постоянно куда-то бежала, торопилась, что-то делала, без умолку тараторя звонким, веселым голосом. Все давно привыкли даже не вслушиваться в ее речь. О важном она всегда говорила четко и внятно. Однако, внешне ленивый и вальяжный, отец всегда всё успевал. Не любил он лишних, бесполезных движений, поэтому, сначала все продумывал, потом делал, и получалось у него всегда лучше и быстрее, чем у матери. Например, они собираются в театр. Мать уже одетая, причесанная, с сумочкой в руках наводит последний глянец на свой образ, а отец все еще в халате.

– Дорогой, я уже крашу губы, – сообщает мать.

– Тогда я пошел одеваться.

Он неторопливо уходит в гардеробную. Один миг. Губы еще не докрашены, а отец уже стоит полностью готовый к выходу. Как ему это удается, никто разгадать так и не смог.

Когда родители в очередной раз затевают шутливый спор, на кого похожи их дети, мать в отношении меня всегда неизменно и твердо заявляет, что отцовского во мне только мозги и то, что ниже пояса, а характер, дескать, с бору по сосенке. Мне всегда было интересно, как во мне все это интегрировалось. Если отец немного упрямый, насквозь логичный и рациональный, то мать, казалось бы, мягкая и податливая фантазерка. «Как скажешь, дорогой! Тебе лучше знать, милый, но может лучше сделать чуть-чуть по-другому?» – неизменно слышал я от нее, когда они обсуждали семейные проблемы. Потом вдруг выяснялось, что делается в большинстве случаев то, что хотела мать, хотя она при этом никогда не забывала добавлять: «Видишь? Мы сделали все именно так, как ты и хотел». А отец к тому моменту уже был искренне убежден, что все так и есть, и был страшно доволен своим главенством. «Лисичка» – так называла бабушка со стороны отца мою несравненную матушку.

Родителей жены я знал довольно плохо. Единственно, сразу было видно, что цвет глаз Свента унаследовала не от голубоглазого герцога. Это была пара несомненных аристократов под стать друг другу. Оба высокие, стройные, с почти одинаково чуть-чуть надменными и высокомерными породистыми лицами. Впрочем, общались они с моими родителями и с нами вполне дружелюбно и запросто, ни в чём не выказывая разницу в нашем с ними общественном положении. Герцог на прощании долго тряс мне руку, расхваливая мои таланты в уничтожении алкогольных напитков. Говорил, что не помнит, чем кончилась наша дуэль на бутылках, но этот факт явно свидетельствует о том, что бароны тоже крепкие парни.

Помахав вслед отъезжающим каретам платочком, мы остались одни и решили перед ужином немного отдохнуть в спальне. Естественно, за ужином после отдыха у меня немного подрагивали руки, держащие столовые приборы, а вместо жареного гуся я вспоминал совсем другие картинки, которые надеялся снова воплотить в реальности сразу после ужина. Третий день я даже не вспоминал о еде. Удивительная жизнь у меня началась.

Насколько восхитительной была ночь, настолько же кошмарным – утро. Когда Свента меня разбудила, ласково поглаживая и щекоча, я, не открывая глаз, потянулся ее обнять и ухватил вместо жены подушку. Открыв глаза, отыскал в предрассветном сумраке свою дражайшую супругу, почему-то одетую в тренировочный костюм, и попытался шаловливыми ручками ухватить ее за… талию. Ничего у меня не вышло. Она ловко перехватила мои руки, стремительно развернулась спиной, присела и рванула вперед. Я повис на ней, как раненый боец на санитаре и оказался голым, но проснувшимся, посреди комнаты.

– Утренняя разминка, Филик. Праздники кончились – начинаются серые будни. Ты готов, счастье мое, трудом и упорством пробивать себе путь к самосовершенствованию чрез лень и дряблость тела?

Свента есть Свента, с грустью констатировал я. Даже свадьба ее не изменила.

– Селенушка моя, а, может быть, по другому разомнемся? – нежно целуя ее открытую шейку, жарко прошептал я в бесполезной попытке избежать этого наказания.

– О! – ехидно восхитилась жена, – мы полны сил и готовы к подвигам? Это – хорошо. Тогда, после разминки, обязательно сделаем то, что ты предложил. Устроит тебя такой приз?

– Ага! Ты на разминке меня так укатаешь, что и мантию надеть сил не останется.

– Вот и проверим, как ты меня любишь – жестоко отмела все мои возражения Свента. – Я тебе обещала, что не отстану? Помнишь, два года назад? Обещала. А я обещания всегда выполняю. Всё! Живенько оделся и побежали. Отстанешь больше, чем на круг, ночью один спать будешь. Интересно, у вас также было в медовый месяц?

Дальше покатил учебно-воспитательный процесс, как по накатанной колее. Занятия с целительницей, с учителем Лабриано, в академии, тренировки с наставником по самообороне и… утренние разминки с женой. Нет. Если я отставал не больше, чем на два круга – ну, куда мне с животом угнаться за этой тренированной газелью – то разминка заканчивалась вполне приятно. Однажды – хи-хи – жена попыталась выполнить свою угрозу. Я тогда чуть-чуть приотстал, и она заявила, что мне надо поберечь силы для завтрашней разминки, поэтому ночью она будет спать в другой комнате. Не успел я задремать, как она скользнула под одеяло, проворчав, что себя наказывать она не собирается и лучше оставит меня без сладкого на завтрак.