Бронепароходы - Алексей Викторович Иванов

Для артиллерии миноносец являлся трудной целью: он сидел в воде почти так же низко, как суда-мониторы, быстро перемещался и не имел высоких надстроек вроде колёсных кожухов и рулевой рубки над ними. Издалека могло показаться, что трубы, пушки и мостик «Прочного» торчат прямо из реки, а комендоры бегают по волнам. И всё же орудие белых достало до миноносца. «Прочный» уже миновал череду дебаркадеров и поворачивал, на циркуляции открыв противнику свой узкий борт, и в этот миг снаряд ударил ему в куда-то корму. Заскрежетала сталь, но взрыва не случилось, однако от жёсткого толчка Ляля едва не упала — Раскольников еле успел её поймать.

— Пора и нам поберечься, — усмехнулся он, не теряя присутствия духа.

В круглой визирной рубке было тесно, как в трамвае: у штурвала стоял рулевой, за его плечом — капитан Георгиади, рядом — старпом и Троцкий; возле маленьких, размером с тарелку, иллюминаторов, не зная, как смотреть на реку через эти дырки, нелепо топтались два лоцмана. Вестовым матросам уже не хватило места, и они сидели на корточках снаружи за дверью. Раскольников и Ляля в рубке были совсем лишними, но уйти Раскольникову не позволяла должность, ведь он командовал всем отрядом судов.

— Корабль не слышит руля! — обеспокоенно сообщил штурвальный.

— Румпель заклинило, — определил старпом. — Надо винтами рулить!

Георгиади со звяком перебросил рукоятки машинных телеграфов.

— Левая стоп, правая полный! — скомандовал он в переговорную трубу.

Машины работали вперебой, миноносец дёргался. Его тонкие переборки вибрировали от выстрелов тяжёлых орудий. Ляля ощущала напряжение командиров. Троцкий быстро глядел то в один иллюминатор, то в другой.

— Диденко, далеко «Лев»? — крикнул вестовому Георгиади.

— Два кабельтова, товарищ капитан! — из-за двери тотчас ответил матрос.

— Отсемафорь, чтобы брал нас на буксир!

«Прочный» замигал прожектором.

«Лев» принял послание и сквозь водяные столбы разрывов, как сквозь редкий перелесок, вошёл в широкую дугу, намереваясь сойтись с «Прочным» бортом к борту, чтобы принять буксирный конец. Долгий манёвр пароходов казался тщательно рассчитанным, а потому безопасным, и всё же в последний момент миноносец с повреждённым рулём предательски рыскнул. Он с лязгом врезался носом в бронированный колёсный кожух «Льва»: броня вмялась, и раздавленное гребное колесо застряло в искорёженном кожухе намертво.

Со «Льва» донёсся озлобленный мат.

— Джандаба!.. — тихо выругался Георгиади.

Потеряв одно колесо, «Лев» уже не сумел бы тянуть за собой миноносец: возможностей второго колеса и машины ему хватило бы только на то, чтобы самому карабкаться вверх по течению, компенсируя рулём отклонение от оси.

Два плохо управляемых парохода торчали посреди реки, освещённые пожаром, и по ним от берега продолжали бить пушки.

В рубке Троцкий требовательно смотрел на Раскольникова и Георгиади. Его глаза похолодели — во взгляде наркома читался безжалостный приговор.

Но вестовые закричали в открытую дверь:

— Товарищ капитан, «пятёрка» возвращается!..

Не роняя достоинства, Раскольников шагнул из рубки на палубу, и Ляля последовала за ним. Вдали, в конце створа, в бурной темноте моргал огонёк. Ляля поняла, что это сигналит прожектором канлодка номер пять — «Ваня».

— Маркин услышал канонаду и спешит на подмогу, — поняла Ляля.

— Значит, у нас будет другой буксир, — спокойно сказал Раскольников.

Ляля усмехнулась, глядя на Фёдора Фёдоровича. Конечно, Раскольников ревновал — и к Маркину, и к Троцкому. Он знал характер Маркина и намеренно поставил «Ваню» во главе колонны, догадываясь, что Маркин ринется в драку и нарушит замысел Льва Давидовича. Раскольников умело подвёл Колю под гнев Троцкого. Но Коля сейчас выручит Льва Давидовича и этим сохранит его расположение. Не такие уж и простаки те мужчины, которых она, Ляля, выбирает себе в свиту. Да и сам Федя — тоже в её свите, хоть и думает иначе.

16

«Милютин» вернулся в Казань на рассвете. В затихшей Волге отражались облака, розовые и безмятежные; к ним поднимался, истаивая, смоляной дым догорающей нефтебаржи. Пришвартованные пароходы были помяты, а порой изувечены снарядами; у дебаркадеров зияли выбитые окна, чернели пробоины в крышах. В воде плавали щепки. От вида разрушений на пристанях Роману стало как-то полегче: не только с «Боярыней» случилась беда.

Петру Федосьеву, капитану «Милютина», и Горецкому пришлось давать показания в Штабе флотилии адмиралу Старку, а потом всё заново объяснять Фортунатову, который ночью услышал пальбу на Волге и прикатил из города на авто. Роман неимоверно устал. Голова болела. Отделавшись от всего, Роман выбрался на улицу и присел на скамейку в ожидании трамвая.

Нежно светило нежаркое солнце, по булыжникам мостовой ходили чайки, с пароходов доносились голоса и стук молотков. Неподалёку притормозил чёрный «паккард» с Фортунатовым. Борис Константинович открыл дверку.

— Роман Андреевич, прошу, — пригласил он. — Вам ведь тоже до города.

Мотор уютно фырчал, автомобиль покачивался на рессорах. Мимо плыли тополя, столбы с проводами, потом — сараи кирпичного завода, за ними — дома Адмиралтейской слободы с краснокирпичной громадой паровой мельницы. Роман думал о том, что в Казани его подстерегает тоска: ни женщины, ни работы, ни будущего… Фортунатов искоса посматривал на Горецкого.

— Роман Андреич, не желаете ли повторить попытку с транспортировкой особого груза? — наконец спросил он.

— Что вы имеете в виду? — неохотно поинтересовался Горецкий.

Он опасался обманывать себя очередной напрасной надеждой.

— Ящики с «Боярыни», безусловно, следует достать. И переправить по прежнему адресу. Вы — капитан. Вы знаете «Боярыню» и место её гибели. От имени КОМУЧа предлагаю вам осуществить эту операцию.

— А почему мне?

— Доверяю рекомендации Георгия Александровича Мейрера.

Фортунатов руками в крагах крепко сжимал большой руль.

— Я имею в виду не это. Почему вы не обращаетесь к адмиралу Старку?

— Видите ли, Роман Андреевич… — Фортунатов помолчал. — Есть некие соображения. Или даже сомнения. Я могу изложить, если угодно.

— Угодно, — сказал Роман.

Фортунатов тяжело вздохнул.

— Адмирал считает, что золото нужно потратить на создание армии. Боюсь, что груз «Боярыни» он сдаст военному командованию или чехам, а не Комитету. Поэтому я и не хочу, чтобы транспортировкой командовал Старк.

Роман задумался, разглядывая мрачную пирамиду памятника Убиенным воинам и багдадские шпили далёкого кремля над железными крышами домов.

— То есть вы, Борис Константинович, предлагаете мне извлечь ящики из трюма «Боярыни» и перевезти их в Самару — но втайне от адмирала Старка?

— Так точно, — кивнул Фортунатов.

— Вы настолько уверены во мне? — честно спросил Горецкий.

— Я не знаком с другими капитанами, — честно ответил Фортунатов.

«Паккард» уже катился по дамбе, и слева блестел изгиб реки Казанки.

— Что ж, я согласен, — обречённо сказал Горецкий.

На следующий день он поехал к Арахчинскому затону, и ему повезло: он нашёл карчеподъёмницу, оборудованную мотопомпой, водолазной