История одной жизни - Оксана Лебедева

Поставив на плиту кастрюлю с макаронами, я повесила фартук на стул и резко обернулась на звук приближающихся шагов. Андрей. Устало потерев глаза, он положил мобильный на обеденный стол и достал из верхнего ящика кухонного гарнитура бутылку коньяка, плеснув янтарную жидкость себе в бокал. Первый раз за последние две недели он вернулся домой так рано. Обычно он приходил часам к десяти вечера, а то и позже. Поначалу я волновалась, обзванивала его друзей и знакомых, а когда он приходил, принимала его вечные отмазки. Важные встречи, корпоративы, ужины с акционерами и так далее. Хоть я и не считала себе умной девушкой, но я вроде, как и не была дурой, и в его липовые оправдания никогда не верила. Но скандалы не устраивала. Да, мне было неприятно, когда я нашла на воротнике его рубашки следы от губной помады. Яркой такой, вызывающей. Да я была далеко не в восторге, когда чувствовала от него аромат женских духов. Всё тех же. Приторно сладких, для меня ставших уже тошнотворными. Пару раз, поздно ночью, когда Андрей уже давно спал, я даже позволила себе немного поплакать. Правда на следующее же утро дала себе обещание впредь сдерживаться. Я не хотела, и по правде говоря, даже не думала найти его новую подругу. То ли потому что не было особого желания, то ли из-за того, что на меня свалилось всё и сразу. После того, как я три раза пропустила свою смену, меня уволили с работы. Найти себе новое местечко я даже не стала пытаться. Пока Надя не придёт в себя, в этом не будет никакого смысла. Кому нужен вечно не высыпающийся, рассеянный и постоянно опаздывающий работник? А пока моя подруга, мой единственный родной человечек помимо Димки лежала в реанимации, я не могла ни о чём и ни о ком другом думать, кроме неё. По нескольку раз на дню я приходила в больницу, чтобы выслушать одни и те же слова врачей, о том, что никаких изменений нет, и в который раз попытаться привести Стаса в чувства. За все две недели, что Надя неподвижно лежала на кровати с закрытыми глазами, парень отходил от неё от силы пару раз. И то только для того, чтобы сбегать в туалет и мигом вернуться обратно к кровати к своей девушке, или когда мне, или кому-нибудь из его друзей удавалось оттащить его в коридор, чтобы он хотя бы мог хоть как-то поесть. Никто, ни один человек из компании их общих с Надей друзей не осуждал Кривицина. Да и какой в этом был смысл? Сейчас он сам был для себе самым жёстким судьёй. Начиная с того момента как Надя попала в больницу и заканчивая сегодняшним днём Стаса невозможно было узнать. Он стал совершенно другим человеком. И этого касалось, как и внешности, так и внутреннего состояния. Помимо того, что парень осунулся, сильно похудел и зарос щетиной, его глаза постоянно были одного, аловато-красного оттенка. Несколько раз я пыталась привести Стаса в чувства, но быстро поняла, что пока Надя не придет в себя, все старания будут напрасными. Андрей тоже довольно часто заходил к Надюшке. Приносил цветы, также старался поддержать своего друга. Нормально, по крайне мере не пряча друг от друга взгляды, мы по существу могли поговорить только у палаты общей подруги. Дома мы почти не виделись. Уходил Андрей рано, а приходил поздно. Да и у меня не было особого желания вникать в его дела. После того, как я практически каждое утро стала просыпаться от того, что на меня накатывала тошнота, и иногда я не могла съесть ни одного кусочка еды за день, я уже практически перестала обращать внимания на заскоки Андрея. Единственные мои ежедневные молитвы были и скорейшем выздоровление Нади и о том, чтобы меня 'пронесло', пожалуй, в прямом смысле этого слова. В сложившейся ситуации, когда у нас с Андреем всё шло к расставанию, когда меня уволили с работы, и своего собственного жилья у меня не было, только ребёнка мне к большему счастью не хватало. Единственным человеком, на чью поддержку я теперь могла рассчитывать, был Дима. Из-за того, что парень из-за проблем с бывшей девушкой, стал разрываться между двумя городами, мы стали реже видеться. Зато вот телефон мой разрывался практически каждую секунду. В основном мы разговаривали о Надюшке. Дима всегда старался меня подбодрить, искренне веря, что в скором времени наша маленькая оптимистка придёт в себя. Об отношениях с Андреем и о своих подозрениях в беременности я ему ничего не рассказывала. Что-что, а вот этот чемодан я уж точно должна была разбирать сама и, без чьей-либо помощи.

- Ты сегодня рано. Что-то случилось? Сделка сорвалась? - не удержавшись, усмехнулась я, глядя в лицо Андрея. Сейчас оно было каким-то чересчур серьёзным. И притом я не могла сказать, что оно было задумчивым. У меня сложилось такое ощущения, что Андрей чем-то подавлен, чем-то очень сильно подавлен. Неужели его подружка продинамила?

Никак не отреагировав на мою колкость, Андрей наполнил коньком второй бокал и протянул его мне.

- Выпей.

Удивлённо моргнув, я непонимающе уставилась на парня. Он предлагает мне стать его собутыльником? А может он мне сейчас и душу ещё изливать начнёт?

- Спасибо, как-то не хочется. Я, пожалуй, лучше пойду, прогуляюсь. Если захочешь есть, еда на плите.

Уйти как можно скорее и избавить от общества Андрея, сейчас мне хотелось как никогда сильно.

- Сядь, - парень сказал это таким голосом, что по моему телу прошёл ледяной холодок дрожи, и я мигом села на стул напротив него. Наверное, только сейчас, именно в эту минуту, по его безумному остекленевшему взгляду я поняла, что произошло, что-то действительно ужасное, что-то намного пострашнее, чем проблемы в личной жизни. - Пару минут назад я разговаривал с Дашей.

Я не знаю, что произошло со мной в этот момент. Чувства были схожи с теми, когда человека колотит от сорокоградусной температуры и вместе с этим он босиком идёт по мокрому снегу, а по ушам ему долбят орущие песни 'Rammstein'. Даша - одна из самых близких подруг Нади. Сегодня она вместе со Стасом осталась дежурить у её палаты. Что она могла такого сказать, если Андрей сейчас сидит передо мной как каменное изваяние?

- Полчаса назад сердце Нади остановилось. Она умерла.

С кухонного стола упал стакан с вишнёвым соком, вдребезги разбившись на сотню мельчайших осколков и разлив под ногами кроваво красную жидкость.

- Мы не знаем, какое время отвели нам на небесах. Слишком рано ушла из жизни добрая талантливая девушка, которая могла бы подарить своим друзьям и близким ещё столько света и тепла. Она проскользнула в душе каждого здесь присутствующего как искрящийся лучик света. Мимолётный, к великой скорби не успевший познать все прелести этой жизни. Не успевший познать счастье быть любимой женой, великую радость материнства. Она ушла на небесам, чтобы в образе прекрасного ангела хранить и оберегать своих близких. И всё, что нам остаётся - это вечно чтить её память. В сердце каждого из вас она жива. И так будет всегда. Души не умирают. Не умирают и воспоминания. Она жива, пока жива память о ней.