Удав и гадюка - Д. Дж. Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделав дело, он тяжело вздохнул и под завывание северного ветра, прозванного среди рабов злым ветрюганом, стал в очередной раз перебирать в голове варианты побега.
Глава 9. Генри из Влесбурга
Спустя полгода
– Я вас искренне поздравляю, Генри! Добро пожаловать в семью.
После этих слов Горрон де Донталь по-кошачьи развалился в кресле Малого зала и с интересом посмотрел на нового старейшину.
– Да, да, спасибо вам… – ответил смущенно Генри. – Большое спасибо.
Он чувствовал себя крайне неуютно в новом обществе – попеременно то ерзал на сиденье в своем глеофском табарде, то чесал нос и метался перепуганным взглядом по стенам, то кусал губы и дергал свои и без того оттопыренные уши. Рядом с ним, синеглазым и стройным, сидел крепко сбитый Ярвен Хиамский. Он вытянул ноги к огню в камине и пребывал в глубоких размышлениях. Его разум бродил где-то по просторам мысли, выискивая что-то так тщательно, что Ярвен даже не сразу заметил, как в зал вошла Мариэльд де Лилле Адан в сопровождении Амелотты де Моренн. Две сухенькие женщины: одна в белом, подобно грациозной лебеди, другая в иссиня-черном, похожая на злую галку, разместились с комфортом в креслах.
– Здравствуйте, сир’ес Мариэльд, сир’ес Амелотта, – с улыбкой на губах поприветствовал вошедших герцог.
Мариэльд в ответ лишь покровительственно кивнула. Она уже виделась с Горроном на суде прошлой ночью, а потому не сочла нужным здороваться повторно.
Две подруги заставили всех ждать, прибыв на дело Лагота Валорира с опозданием. Явились со всей своей пышной свитой более чем из сорока вампиров и заняли половину этажа в правом крыле. Завидев хозяйку Ноэля, Ярвен Хиамский как-то нервно вздрогнул, чуть подскочил на месте и вежливо поприветствовал дам. Пять старейшин расселись у стены в свете огненного портала камина длиною в добрые пять васо.
Был тихий и мирный вечер. За окнами уютного зала пышными хлопьями сыпал снег.
– Мариэльд, почему ты прибыла без сына? – наконец задал вопрос Горрон.
– Не захотел лицезреть смерть товарища, – пожала как ни в чем не бывало плечами та.
– Всего-навсего? А я так надеялся увидеть молодого Юлиана. Как он поживает?
– Замечательно, Горрон.
– Чем занимается в свободное время?
– Управлением, – с мягкой улыбкой ответила графиня. – Он возмужал и взял бразды правления в свои руки. Я теперь лишь счастливо наблюдаю за своим сыном.
– Твоя проницательность, Мари, – вмешалась ее подруга Амелотта, – достойна воспевания! Я бы никогда не подумала, что из сына рыбака из глухой деревни вырастет что-нибудь достойное.
– Никто не ищет золотые самородки посреди крупных городов, моя дорогая.
– Твоя правда, Мари.
Герцог де Донталь сменил позу в кресле, перевесив ногу через подлокотник, протянул руку к столику с бокалом крови и снова посмотрел на Мариэльд с затаенной улыбкой в уголках губ.
– Мариэльд, так что же Юлиан… Остался на управлении?
– Нет. Пока я в отъезде, мой сын отправился ненадолго на Юг.
– Зачем? На Юге небезопасно.
– Мой сын не дурак, Горрон. Ты сам это утверждал на суде тридцать лет назад.
– Так зачем ему понадобился Юг?
– Твоя любознательность действительно бывает весьма занудной… – Уста Мариэльд тоже были растянуты в вежливой полуулыбке, но лицо ее выражало холод. – Юлиану захотелось увидеть красоты Юга собственными глазами, а не по старым книгам в библиотеке. Спустя пару лет вернется.
Герцог погрузился в раздумья. Этим летом он навещал Ноэль, и его встретили лишь закрытые двери да молчаливый Кьенс, который упрямо отказывался впускать настырного гостя. Причем никакие уговоры, подкупы и даже угрозы на майордома не подействовали: Кьенс был непоколебим как скала. Однако Горрон де Донталь не был бы Горроном де Донталем, если бы спустил это с рук. И то, что он смог обнаружить за полтора месяца, выглядело чрезвычайно странным. Даже больше – в воздухе витал едва заметный запах предательства! Но прямых улик и доказательств он не нашел, а потому пока ничего предъявить не мог.
Ни Ярвен, ни Генри все это время не вмешивались и лишь молча смотрели на общающихся старейшин. Состояние Генри было странным: он чувствовал, как новая кровь в нем постоянно движется, а тело просит еды и сна. На него навалилась усталость. Он погрузился в мягкое кресло и изо всех сил старался не закрыть глаза, чтобы не уснуть. Выражение лица Ярвена было весьма сдержанным, хотя иногда по нему пробегала тревога. А когда он смотрел на Мариэльд, то беспокойство усиливалось до нервной дрожи.
– Генри, – обратился наконец к молодому вампиру Горрон, – расскажите нам о себе! А то Ярвен был так сух на суде, как песок, что мы толком ничего не узнали.
– А? Да, да…
Генри скромно откашлялся, и легкая, стеснительная улыбка с закрытыми зубами растянула трясущиеся от волнения губы. Хоть он и прожил на свете уже шестьдесят три года, но выглядел лет на тридцать, обладая еще юношеской стройностью, а также свежим лицом. В его темно-синих глазах сверкала несвойственная демонам человечность.
– Ну, кхм… Я родился в деревеньке около Тазутта… Это Глеоф, знаете же?
– Конечно же, знаем! – покровительственно улыбнулся Горрон, хотя глаза его насмешливо блеснули. Он уже понял, что перед ним сидит вампир, пусть и неглупый, но в общении зажатый, неумелый и к тому же излишне добродушный.
– Кхм… Родители мои погибли, когда я был семи лет от роду. Потом я оказался в Тазутте.
– Не гонитесь за гарпиями, Генри. Или перестаньте убегать от них же… – Горрон повеселел от взволнованного вида собеседника. – Что случилось с вашими родителями?
– Извините. Их, наверное, убили.
– Наверное?
– Я больше никогда не возвращался в родной дом из страха, поэтому точно не знаю о их судьбе. Мой отец работал при тюрьме, и, когда он запнулся с кувшином выпущенной из трупа крови на лестнице, у односельчан возникли вопросы. Много вопросов…
– Родители заставили вас бежать?
– Да. Когда стали ломать дверь, мама велела лезть в крохотное оконце, выходящее в огород. Дала все сбережения в плотном кожаном кошеле с голубыми шнурами, – Генри запомнил события того дня в мельчайших подробностях, – и сказала найти в Тазутте дядьку-палача Горвара… живущего на площади в крайнем скошенном доме с красной черепицей.
– И вы нашли? – Рассказ ничуть не растрогал герцога Донталя. Месть и злоба селян, обнаруживших в соседях вампира, были на Севере обычным делом.
– Увы, я чем-то разгневал Ямеса! Меня преследовал злой рок. Дядьку, как оказалось, сморила кровянка. Я остался один, и хотя нашел себе занятие, подбрасывая на площади шары за монеты, но не смог договориться насчет крови. Я был близок к голодному озверению… Это отвратительно! – На лицо Генри легла тень. – Уже теряя рассудок, я пошел к храму Ямеса и упал в ноги жреца, моля о прощении. Он осенил меня жестом Единого.
Герцогиня Амелотта насмешливо вздернула брови; по ее лицу с птичьим носом расползлась ухмылка, но, завидев молчаливую и внимательно слушающую Мариэльд, она смолчала. И не стала издеваться, хотя на языке так и вертелись злые, острые слова.
– Тогда жрец за последнюю монетку, что я отдал ему, велел мне идти поспать и верить в великодушие бога нашего! А поутру… Поутру сам Ямес послал удачу в виде благодетельного старика, который приютил меня у себя… Он же отвез меня в академию целительства во Влесбурге. И оплатил обучение с проживанием. – Голос Генри радостно дрогнул, а его наивные, как у теленка, глаза чуть прослезились. – После этого я убедился в существовании Ямеса! В его доброте! И решил отдать себя целиком лекарскому искусству!
Все вокруг переглянулись, у всех в глазах сверкала ирония. «Недотепа!» – как бы говорила взглядом Амелотта, вздергивая брови. Среди демонов было мало верующих в северную религию. Все промолчали – ничего хорошего они этому уже уронившему достоинство в их глазах вампиру сказать не могли, а Генри поерзал от смущения в кресле и продолжил тихим голосом, решив, что получил молчаливое одобрение:
– В академии мне дали замечательное образование, я оказался на хорошем счету. И даже, прошу извинить за хвастовство… – он густо покраснел и воздел глаза к небу, – смог вылечить пятнистую проказу, разработав соответствующую методику. Из-под моего пера вышли несколько общих книг по целительству, которые оказались очень полезными начинающим практикантам.
– Это все хорошо.
