Вист: Аластор 1716 - Джек Вэнс

— Доброе утро, Джантифф, — осторожно сказал трактирщик.

— Доброе утро, — отозвался Джантифф. — Мне причитается жалованье.

Фариск устало вздохнул:

— Приходи через несколько дней. Я купил на рынке несколько полезных вещей, и теперь у меня туговато с деньгами.

— У меня с деньгами гораздо туже! — воскликнул Джантифф. — Имейте в виду, я буду сидеть у вас на кухне и есть бесплатно все, что попадется под руку, пока мне не выдадут обещанное жалованье!

— Ну-ну! — успокоительно поднял ладонь Фариск. — Нет никаких причин для волнения. Палинка, налей Джантиффу кружку чаю.

— Я еще не завтракал, и с удовольствием принял бы предложение подкрепиться горячей кашей.

Фариск подал знак Палинке:

— Дай ему миску кукурузной каши. Джантифф — порядочный, понятливый парень, что само по себе редкость, заслуживающая поощрения. Так сколько я тебе должен?

— Двадцать четыре озоля.

— Двадцать четыре! — подпрыгнув на стуле, вскричал усатый трактирщик. — А сколько пива ты выпил? Сколько ты всего съел?

— Я ничего не пил и не ел кроме того, что полагалось. Вы это прекрасно знаете.

Фариск мрачно вытащил кошелек и отсчитал деньги:

— Так и быть. Я держу свое слово.

— Спасибо! — оживился Джантифф. — Теперь мы в расчете. Допускаю, что со вчерашнего дня ситуация не изменилась? Вы по-прежнему не нуждаетесь в моих услугах?

— К сожалению, нет. По сути дела, мне тебя здорово не хватает. Ворис утверждает, что растянул ногу и не может собирать перцебы, а его увольнение, как тебе известно, невозможно в связи с катастрофическим нравом моей сестры. Придется поручить перцебы Палинке.

— Еще чего! — страстно возмутилась Палинка. — Мне делать больше нечего, как часами бродить по колено в холодной воде, натыкаясь на острые камни и всякую ядовитую гадость? Ничего лучше придумать не мог?

— Один разок, только сегодня, — примирительно сказал Фариск. — Завтра у Вориса пройдет воспаление, растяжение или что у него там, и все будет, как раньше.

Палинка стояла на своем:

— У Вориса воспаление хитрости! Пройдет нога, заболит что-нибудь еще. Даже когда на болячки сослаться уже нельзя, он всегда найдет предлог отвертеться. То ему прилавок вздумалось воском натирать, то его тошнит потому, что эль вчера, видите ли, был несвежий, то сегодня волна слишком сильная! А на следующий день опять: «Палинка, Палинка! Сходи за перцебами, бедняжка Ворис захворал!» Знаю я вас! Не выйдет! — Чтобы подчеркнуть свои слова, Палинка со звоном опустила сковородку на стол: — Джантифф, конечно, с причудами, но он-то хотя бы раковины приносил и не жаловался. Ворис ему в подметки не годится.

Фариск попытался прибегнуть к чисто философскому убеждению:

— Какое значение, в конце концов, имеют несколько перцебов? Любой день состоит из определенного числа минут и не станет короче или длиннее от того, что ты соберешь пару ведер.

— Вот и собирай их сам! — Палинка промаршировала прочь, всем видом показывая, что вопрос дальнейшему обсуждению не подлежит.

Помолчав, Фариск погладил усы и доверительно наклонился к Джантиффу:

— Ты не сделаешь мне одолжение и не принесешь немного перцебов? Только сегодня, в виде исключения.

Джантифф прихлебывал чай:

— Давайте рассмотрим этот вопрос по существу.

Фариск обиделся:

— Я же не прошу ничего особенного! Неужели так трудно дать твердый ответ?

— Совсем не трудно, — продолжал Джантифф, — но я хотел бы закончить свою мысль. Как вы знаете, я остался без работы. При этом мне совершенно необходимо скопить некоторое количество денег.

Фариск поморщился и хотел было прервать собеседника, но Джантифф остановил его, подняв руку:

— Давайте подумаем о том, что представляет собой ведро перцебов. Будучи очищены и поджарены, перцебы из одного ведра составляют примерно двадцать порций. Порция перцебов стоит один динкет. Таким образом, ведро перцебов дает вам два озоля. Два ведра — четыре озоля, и так далее. Допустим, я буду ежедневно приносить требуемое количество перцебов, а также извлекать их из раковин и чистить, получая озоль за ведро. Таким образом вы будете извлекать прибыль, нисколько не утруждая ни себя, ни Палинку, ни даже Вориса.

Фариск обдумывал предложение, дергая себя за ус. Палинка прислушивалась с другого конца кухни и теперь подошла поближе:

— О чем тут спорить? Ворис всегда найдет повод не ходить за перцебами! А у меня от холодной воды ноги синеют. И вообще я боюсь поскользнуться, удариться головой и утонуть в водовороте.

— Ну хорошо, Джантифф, — решил Фариск. — Проверим, как работает твоя система. Несколько дней ничему не повредят. Выпьем еще чаю, чтобы отметить наш договор.

— С удовольствием, — согласился Джантифф. — Кроме того, давайте условимся, что оплата будет производиться без отсрочек, сразу после доставки.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился трактирщик. — Успех любого предприятия зависит от репутации владельца. Стану ли я рисковать репутацией из-за жалкой кучки моллюсков?

Джантифф сделал неопределенный жест рукой:

— Ежедневный расчет позволит избежать необходимости вести учет и сравнивать записи.

— Это несущественный вопрос, — сказал Фариск. — Еще одна деталь: раз уж ты всерьез решил заняться этим делом, я предпочел бы получать четыре ведра перцебов в день, а не два.

— Я собирался предложить что-то в этом роде, — с готовностью отозвался Джантифф. — Удвоение заработка мне не помешает.

— Надо полагать, ты будешь собирать перцебы, пользуясь своим собственным оборудованием?

— В течение нескольких ближайших дней, как минимум, мне придется пользоваться ведрами, ломом и клещами из вашей кладовки. В случае их поломки или чрезмерного износа я, разумеется, возмещу убытки.

Фариск все еще сомневался в целесообразности заключения сделки на столь неформальной основе, но Палинка нетерпеливо воскликнула:

— Скоро обед! Ты сегодня собираешься готовить перцебы или нет? Если да, пусть Джантифф идет и занимается своим делом, перестань к нему приставать. — Трактирщик воздел руки в бессильном раздражении и удалился из кухни. Джантифф зашел в кладовку, собрал инструмент и ведра и направился к океану.

Еще вчера Джантифф приметил скальный выступ метрах в двадцати от берега, до сих пор им не обследованный в связи с тем, что его отделяла от берега глубокая впадина. Теперь он соорудил из валежника и плавника небольшой плот, позволявший идти по дну или даже плыть, толкая перед собой стоящие на плоту ведра. Погрузившись по плечи в морскую воду, отчего у него задрожали колени и застучали зубы, Джантифф подтащил плот к подводной скале и привязал плот к острому выступу, торчавшему над водой.