Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья - Марк Еленин

Полпредство обратилось с заявлением в полицию о провокации. Был задержан некий Александр Якубович, рожденный в Полтаве, русский, православный, живущий ныне в Вене. Якубовича опознали в мастерской. Он показал: заказать штемпели от имени полпредства ему поручил Александр Гаврилов, приехавший из Берлина, — известный австрийской полиции и высланный на пять лет из Вены как распространитель фальшивых денег и документов. При обыске у Якубовича были изъяты письма на русском языке от Гаврилова, говорящие об их связи и «каналах» передачи заказов. Газета «Арбейтер цайтунг» отметила, что эти штемпели со всей очевидностью должны были служить дезавуации официальных советских документов.

В то же время пришло письмо и в лондонское полпредство СССР:

«Милостивый государь! Я был бы очень рад, если бы Вы могли принять меня частным образом по вопросу исключительной важности, который, я уверен, Вы согласитесь рассмотреть. Вопрос такого рода, что его нельзя детально разобрать в письме. Я думаю — достаточно будет, если я скажу, что я могу представить Вам 30 документов, которые были употреблены, чтобы дискредитировать Россию. Я имею эти документы с собой и представлю Вам их лично.

С глубоким уважением Синклтон».

В час пополудни в полпредство появился высокий, сухопарый джентльмен, типичный англичанин. Он заявил, что пришел с предложением услуг по обнаружению людей, занимающихся фабрикацией подложных документов. В свое время он уже тайно работал на Россию, находясь в связи с русским военным агентом в Лондоне. Кроме того, у него свои счеты с Англией за аресты, которым он был подвергнут незаслуженно. Синклтон назвал фамилии людей, занимающихся фальшивками: Вильсон из «Бритиш эмпайр юнион», работающий на министерство иностранных дел, и его помощник капитан Томплинс из военного министерства. Синклтон сообщил приметы обоих и добавил, что в Москве есть человек, сотрудничающий с Вильсоном. Затем Синклтон перешел к документам. У него имелось много фотографий и явно подложных писем, относившихся к двадцатым годам. Некоторые с гербом РСФСР.

— Откуда эти материалы? — спросил его сотрудник полпредства.

— Приятель, имеющий отношение к мастерской, где изготавливают подделки, захворал. Я украл их у него и вот принес.

При разборе документов была обнаружена фотография линотипной машины, возле которой стоял сам Синклтон. Типография была насыщена современным оборудованием. Сотрудник полпредства предложил Синклтону оставить фотографии и документы, компрометирующие СССР, для показа их полпреду. Синклтон согласился оставить их на сутки.

Ровно в час пополудни следующего дня Синклтон явился на второе свидание. Он принес заявление, которое начиналось так: «Конфиденциально... Имею честь подтвердить следующее: зная все то, что делается в тайниках ряда антисоветских организаций, единственной целью которых является дискредитировать русский престиж всякими возможными путями, я готов представить доказательства их подпольной деятельности, показать, как расходуются деньги для дискредитации России... В Англии, Париже и Амстердаме... Русское Правительство сможет не только немедленно потребовать прекращения этой деятельности, но также доказать, что оно является жертвой заговора, участники которого прибегают к публикации фальшивых документов. Я готов передать все документы как гарантию моей искренности на следующих условиях:

1. В случае удачного завершения моей работы, которая, как я рассчитываю, потребует двух месяцев, русское Правительство признает ценность моих услуг, в форме денежного вознаграждения, размер коего я оставляю на его усмотрение. 2. Русское Правительство предназначает некоторую сумму на то, чтобы можно было выполнить эту работу... Я буду в состоянии дать русскому Правительству имена, описание и местонахождение каждого агента тайной полиции, находящегося в данное время в России...»

— Какую сумму вы хотите получить? — внимательно ознакомившись с письмом, спросил сотрудник полпредства.

— Пять тысяч фунтов! — сказал Синклтон, надеясь, что его предложение принимается.

— Очень сожалею, мистер Синклтон. Полпредство не располагает такими суммами для покупки фальшивок.

Советский полпред немедля сделал сообщение обо всем происшедшем, приложив фотокопии документов. Англичане хранили гробовое молчание. Мистер Синклтон таинственно исчез, и следы его затерялись.

Третьим объектом провокаторов явилось полпредство в Париже. Этого ждали. К секретарю Красина явился хозяин типографии «А.Мишель» (улица Фран-Буржуа), где печатались антисоветские бланки, визитные карточки и тому подобная печатная мелочь, и подал письменное заявление:

«23 апреля 1925 года один господин явился в мое заведение и заказал бланки Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала; бланки должны были быть переведены на русский язык и напечатаны в количестве ста экземпляров. Он был очень щедр и дал задаток в сто франков, при условии, что заказ будет готов на следующий день. Когда я попросил от заказчика подпись секретаря Коммунистической партии, он обещал дать мне просимое при получении заказа.

24 апреля, придя за заказом, он ничего не принес, но при мне подписал бумагу, в которой заявлял, что заказ делается от имени первого секретаря посольства СССР. Заподозрив в этом аферу, я сказал, что этой бумаги для меня недостаточно. Тогда он взял бумагу, сказав, что через несколько минут вернется с первым секретарем посольства. До пяти часов вечера он не вернулся. Подпись под бумагой, взятой им обратно, была не очень разборчива, но мне кажется, что она означала не то «Перро» (Peppo), не то «Пьерро» (Pierrot). Присоединяю при сем оригинал заказа и один из готовых бланков.

Примите и проч.

А. Мишель».

После этого хозяин типографии ретировался, оставив бланк с грифом: «Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала» и ниже адреса: «Москва. Ильинка (Китай-город)» и «Ленинград, Варваринская, 15».

Берлинская газета «Руль» сообщала: «Русское информационное агентство «Руссино», Анабахерштрассе 8 — 9... Принимает заказы на получение сведений о деятельности Коминтерна в мировом масштабе. Корреспонденции и сведения о положении дел в России. Требуются корреспонденты. Вознаграждение по соглашению...

Директор С. М. Дружиловский».

Тут провокация имела два адреса: Коминтерн и Советское полпредство в Париже. Первый секретарь стал звонить в Префектур де полис, а затем в Сюртэ женераль, но и тут и там к его заявлениям отнеслись крайне спокойно и даже недоверчиво.

Расследование в Вене медленно продолжалось. Делом заинтересовался ряд газет. Берлинская «Der Tag» от 10 июля 1925 года писала: «Венская полиция уже в течение нескольких недель занята аферой фальсификации штемпелей, которые при известных обстоятельствах могут получить международное значение... В течение последних месяцев во всех странах света опубликованы документы упомянутых русских учреждений, печати которых здесь фальсифицировались. В связи с этим мы напоминаем о русских документах, опубликованных весной в Берлине. Недавно врученная австрийскому Правительству югославская нота, по-видимому, тоже имеет своим основанием такого рода фальшивые советские документы...»

Политические провокаторы не гнушались и печатанием фальшивых денег.

По заданию Центра чекисты сумели разобраться в ситуации, найти фабрику фальшивок, назвали полиции фамилии и адреса заговорщиков. Ими оказались: Александр Феофилович Гуманский, подполковник, контрразведчик, руководитель технической части контрразведывательной организации кирилловцев, работающей в контакте с антибольшевистской «Лигой Обера»[41], распространявшей фальшивки среди болгар, поляков и немцев. При аресте у него на квартире были конфискованы три подложные инструкции Коминтерна. В его деле оказались замешанными некоторые чиновники министерства иностранных дел Германии: Геральд Иванович Зиверт, подпоручик, после занятия Риги немцами поступивший к ним на службу, одновременно работавший на разведку Авалова-Бермондта. В Берлине открыл частнос разведбюро, выполнявшее задания иностранных правительств по информации о Советском Союзе. Был связан с поляками и берлинским полицейпрезидиумом, с латвийской контрразведкой и «Лигой Обера»; Владимир Иванович Орлов — врангелевский контрразведчик, тесно связанный с латвийской контрразведкой через своего агента в Риге; Алексей Валерианович Белгардт, бывший сенатор, и его сын Алексей Алексеевич, поддерживающий контакты с реакционными партиями Германии. Они предоставляли квартиру для совещаний «фабрикантов» антисоветских фальшивок.

И, наконец, руководитель названной выше группы, бывший агент польской, английской и французской разведок С.М.Дружиловский. Ему больше других удалось избегать ареста. Дружиловский решил искать убежища на... территории Советского Союза. В 1926-м году он был задержан при нелегальном переходе границы. Суд над ним состоялся в Москве. Он вынужден был признать, что и так называемое «письмо Зиновьева», якобы посланное председателем Исполкома Коммунистического Интернационала руководству английской компартии, наделавшее в свое время много шума, его фальшивка, в которой рекомендовались самые различные способы организации государственных переворотов и захвата власти. «Фабрикант» получил по заслугам. Акция сорвалась. Белогвардейский ответ («ударом на удар») не получился. Не помогло и подлое убийство на территории Латвии советского дипкурьера Теодора Нетте, ценою жизни обеспечившего неприкосновенность секретных документов. Чекистам из группы «Доктора» были известны руки, направлявшие пистолеты контрреволюционных наймитов.