Охота за слоновой костью - Уилбур Смит

— Дай мне знать, если он появится. Я не смогу уехать из Лондона по крайней мере еще несколько месяцев. Здесь такое происходит!

Дэниэл не преувеличивал. Эйна только что продала «Умирающую Африку» Четвертому каналу, причем столько за независимую продукцию те никогда не платили. Там решили сломать предварительную программу и показывать серии по воскресным вечерам, начав через шесть недель. «В этот великий вечер я устраиваю для тебя прием с просмотром», — сказала ему Эйна.

— Здорово, Дэнни! Я всегда знал, что ты лучший. — Приятно, когда способен доказать это. Я пригласил на просмотр представителей всех станций с континента и из Северной Америки. Поверь мне, будет буря.

В субботу накануне приема она позвонила Дэниэлу домой.

— Ты смотрел пленку, которую я прислала?

— Которую?

— То есть не смотрел, — простонала Эйна. — Ленту об Арктике, «Арктическая мечта», снятую оператором Бонни Мейхон. Не тупи, Дэнни.

— Прости, Эйна. Просто не было возможности.

— Я пригласила ее на прием, — предупредила Эйна.

— Обязательно посмотрю, прямо сейчас, — пообещал он и пошел доставать пленку из ящика стола.

Он собирался просто прокрутить ее, но понял, что не сможет так с ней обойтись. С первых же кадров увиденное захватило его.

Начиналось с вечного льда на далеком севере, съемки с воздуха, а следующие картины оказались поразительными, незабываемыми.

В особенности сцена, в которой большое стадо карибу переплывало открытую полынью во льду. Низкое желтое солнце стало за ними, так что когда вожак стада, крупный самец, выходил из темной воды и встряхивался, весь воздух вокруг него заполнялся облаком золотых капель, которые окружали самца драгоценным нимбом, словно божество какой-то языческой религии.

Дэниэла настолько захватил фильм, что профессиональная оценка отошла на второй план. И только когда запись кончилась, он смог проанализировать, каким образом оператор добился такого эффекта.

Бонни Мейхон понимает, как использовать дополнительный свет, чтобы наделить кадр текстурой и настроением. Это напомнило Дэниэлу тонкие светящиеся шедевры Тернера.

Если ему предстоит работать в темной чащобе экваториального леса, такое использование света невозможно переоценить. Нет никакого сомнения в том, что у Мейхон в этом отношении истинный дар. Он с нетерпением ждал встречи с нею.

Для приема Эйна Маркем взяла напрокат с полдюжины дополнительных телевизоров и разместила их в стратегических точках своей квартиры, в том числе в туалете для гостей. Она твердо решила, что ни у кого не будет предлога пропустить событие, ради которого они собрались.

Как подобает почетному гостю, Дэниэл приехал с получасовым опозданием и с трудом пробился сквозь толпу у входа. Приемы Эйны очень популярны, и в большой гостиной было не протолкнуться.

К счастью, был теплый майский вечер, и часть гостей собралась на террасе с видом на реку.

Полгода Дэниэл прожил отшельником. Приятно было включиться в человеческое общение. Конечно, он знал большинство присутствующих, и его репутация была такова, что все искали с ним встречи. Он стал центром постоянно меняющегося кольца почитателей, в основном старых друзей, и обнаружил в себе довольно тщеславия, чтобы наслаждаться этим вниманием, хотя знал, насколько оно может быть эфемерным. В их деле ты был хорош настолько, насколько была хороша твоя последняя программа.

Несмотря на веселое и интересное общество, Дэниэл чувствовал, как напрягается с приближением назначенного часа, и обнаружил, что ему все труднее сосредоточиться на умных разговорах и остроумных ответах, которые мелькали и гудели у него в голове, как стайка колибри. И даже присутствие множества очень красивых женщин не могло удержать его внимание.

Наконец Эйна хлопнула в ладоши и призвала всех к порядку.

— Эй! Эй! Начинаем.

И она прошла по комнатам, включая телевизоры и настраивая их на Четвертый канал.

Все выжидающе загудели, пока шли начальные титры и звучала мелодия основной темы. Первая серия программы Дэниэла началась с картины, передающей дух Африки в самом чистом виде.

Обожженная желтовато-коричневая равнина, на которой стоят одинокие, разбросанные темно-зеленые деревья акации, со спутанными ветвями и кронами, похожими на наковальни. По равнине идет одинокий слон, старый самец, серый, морщинистый, его бивни, толстые, изогнутые, массивные, окрашены зеленым соком растений. Он движется с величественной неторопливостью, а вокруг вьется светящееся облако белых цапель с прозрачными жемчужными крыльями. На далеком горизонте под куполом голубого африканского неба возвышается снежная пирамида Килиманджаро, отделенная от горящей охры земли тепловым миражом. Мираж так же эфемерно прозрачен, как и крылья цапель.

Веселый смех и разговоры замерли, и в переполненных комнатах стало тихо. Картина Дэниэла пробудила в зрителях ощущение вневременного и вечного величия.

Все ахнули от неожиданности, когда две старые слонихи, матриархи стада Замбези, вместе понеслись на зрителя, хлопая рваными ушами, и рыжая земля разлеталась из-под их гигантских ступней; потом их дикий, разъяренный визг резко оборвался с началом ружейного огня. Столбики пыли, поднятой пулями, на мгновение поднялись над лбами слоних, и выстрел в мозг свалил огромные туши на землю, где они задергались в судорогах.

Сорок пять минут Дэниэл держал аудиторию, захваченную картинами величественного гибнущего континента. Он показывал неземную красоту. И уродство, и жестокость, делая контраст еще более разительным.

Наконец изображение исчезло, и несколько секунд все молчали. Потом зашевелились, неохотно возвращаясь с расстояния в шесть тысяч миль.

Кто-то негромко захлопал, другие подхватили, и аплодисменты не смолкали.

Эйна подошла к Дэниэлу. Она ничего не сказала, только взяла его руку и пожала.

Немного погодя Дэниэл понял, что ему нужно уйти от натиска множества тел и громогласных поздравлений. Нужно свободное пространство, чтобы дышать.

Он незаметно выскользнул на террасу. Стоял один у перил и смотрел вниз, но не видел огней судов на темной Темзе. Уже начиналась первая реакция на головокружительное возбуждение, в котором он пребывал в первой части приема. Созданные им самим образы Африки тронули его и опечалили. К этому времени он как будто должен был к ним привыкнуть, но нет. Особенно взволновала его часть с Джонни Нзу и слонами. Джонни все время был с ним, все эти месяцы он оставался на краю сознания, но теперь память о нем воскресла. Неожиданно Дэниэла охватило неодолимое стремление вернуться в Африку. Он испытывал неудовлетворенность и тревогу.