Враг - Ли Чайлд

Саммер ничего не сказала. Только взглянула на меня. Автобус наконец поехал. Она всю дорогу смотрела в окно. И по отражению ее лица в стекле я видел, что она со мной согласна. Внутри Périphérique было лучше.

Мы вышли на площади Оперы и постояли на тротуаре, ожидая, пока остальные пассажиры разойдутся по своим делам. Я решил, что нам прежде всего следует выбрать отель, оставить там сумки и уж потом отправляться дальше.

Мы пошли на юг по рю де ла Пэ, через Вандомскую площадь, к Тюнльри, а там повернули направо и вышли прямо на Елисейские Поля. Возможно, существуют и лучшие места, по которым можно не торопясь гулять с хорошенькой женщиной под бесцветным зимним солнцем, но сейчас ни одно из них не приходило мне в голову. Мы свернули налево на рю Марбеф и вышли на авеню Георга V, как раз напротив отеля «Георг V».

– Вам это подходит? – спросил я.

– А нас впустят? – спросила Саммер.

– Есть только один способ проверить.

Мы перешли улицу, и швейцар в высокой шляпе открыл для нас дверь. На лацкане у девушки за стойкой имелось несколько маленьких флажков – по одному для каждого языка, которым она владела. Я заговорил по-французски, что ее порадовало. Я дал ей две подорожные и попросил два номера. Она не колебалась и сразу же выдала нам два ключа, словно мы заплатили ей миллиард золотом или кредитной картой. «Георг V» из таких мест. Они много чего видели. Ну а если что-то их и удивит, они все равно не признаются.

Оба номера, которые дала нам девушка-полиглот, выходили окнами на юг. Из окон была частично видна Эйфелева башня. Один номер был оформлен в голубых тонах, в нем была гостиная и ванная комната величиной с теннисный корт. Другой, в желтых тонах, находился в этом же коридоре через три двери, и в нем имелся балкон с перилами из кованого металла.

– Выбирайте, – предложил я.

– Я хочу номер с балконом, – сказала Саммер.

Мы положили свои сумки, приняли душ и встретились в вестибюле через пятнадцать минут. Я уже настроился на ужин, но у Саммер появились другие идеи.

– Я хочу купить одежду, – сказала она. – Туристы не носят военную форму.

– А этот турист носит, – возразил я.

– Ну так сломайте эту традицию. Поживите немного без формы. Куда нам лучше всего пойти?

Я пожал плечами. В Париже невозможно пройти двадцать ярдов и не наткнуться по меньшей мере на три магазина, торгующие одеждой. Но почти во всех из них вам придется выложить ваш месячный заработок за одну вещь.

– Давайте попробуем в «Бон марше», – сказал я.

– Что это такое?

– Универмаг. Его название означает «дешевый», в буквальном смысле, – ответил я.

– Универмаг, который называется «Дешевый»?

– Самое подходящее для меня место, – сказал я.

– А еще что-нибудь?

– «Самаритянин». На реке, у Понт-Нёф. Там есть терраса с видом на город.

– Давайте пойдем туда.

Это была долгая прогулка вдоль берега реки до конца острова Сите. Она заняла у нас час, поскольку мы часто останавливались, чтобы посмотреть по сторонам. Мы прошли мимо Лувра. Прогулялись вдоль маленьких зеленых палаток, установленных на набережной.

– А что означает Понт-Нёф? – спросила Саммер.

– Новый мост, – ответил я.

Она посмотрела на древнее каменное сооружение.

– Это старейший мост в Париже, – пояснил я.

– Почему же его называют новым?

– Когда-то давно он был новым.

Мы шагнули в теплое нутро магазина. Как и во всех подобных заведениях, первым был отдел косметики, и воздух наполняли ароматы духов. Мы поднялись на второй этаж, где продавали женскую одежду. Я уселся в удобное кресло и предоставил Саммер сделать покупки самостоятельно. Ее не было около получаса. Она вернулась полностью преображенной. Черные туфли, черная узкая юбка до колен с разрезом, бело-серый бретонский свитер и серый шерстяной жакет. И берет. Она выглядела на миллион долларов. Форму и башмаки ей упаковали в фирменный пакет «Самаритянина».

– Теперь ваша очередь, – сказала Саммер.

Она повела меня в мужской отдел. Единственные брюки моего размера, которые у них нашлись, были алжирской подделкой американских голубых джинсов, что предопределило цвет. Я купил также светло-синий пуловер и короткую черную куртку.

Армейские ботинки я сохранил, они хорошо подходили к джинсам и куртке.

– Купите берет, – сказала Саммер, и я купил берет.

Он был черным, с кожаной отделкой. Я расплатился американскими долларами по очень приличному курсу, переоделся в новую одежду и убрал форму в пакет. Посмотрел в зеркало, поправил берет, сдвинув его набок самым нахальным образом, и вышел из кабинки.

Саммер ничего не сказала.

– Теперь ужин.

Мы поднялись наверх, в кафе на девятом этаже. На открытой террасе сидеть было слишком холодно, но мы устроились возле окна, откуда открывался превосходный вид: собор Нотр-Дам на востоке и башня Монпарнас на юге. Солнце еще не зашло. Это был великий город.

– Как Уиллард нашел нашу машину? – спросила Саммер. – Откуда он мог знать, где ее искать? Соединенные Штаты – большая страна.

– Он ее и не искал, – ответил я. – Ему просто сказали, где она находится.

– Кто?

– Вассель, – ответил я. – Или Кумер. Сержант Свана упомянул по телефону мое имя. Как только они отправили с базы Маршалла, кто-то из них позвонил Уилларду и сказал, что я в Германии и вновь их преследую. Они наверняка спросили Уилларда, почему он позволил мне прилететь в Германию, и велели ему меня отозвать.

– Они не могут диктовать специальному отделу военной полиции.

– Уиллард сделал это возможным. Я только что сообразил, что они старые приятели. Сван почти прямо это сказал, но я в тот момент пропустил его слова мимо ушей. Уиллард был связан с бронетанковым корпусом еще со времен своей службы в разведке. С кем он разговаривал все эти годы? С кем обсуждал потребление топлива советскими танками? С офицерами бронетанкового корпуса, вот с кем. Тогда они и подружились. Именно поэтому он так возбудился, когда стало известно, что умер Крамер. Его вовсе не беспокоило, что армия США будет поставлена в неудобное положение. Нет, он сочувствовал бронетанковым войскам.

– Потому что он с ними близок.

– Верно. Вот почему Вассель и Кумер сбежали вчера вечером. На самом деле они вовсе не сбежали. Просто дали возможность Уилларду спокойно разобраться с нами.

– Уиллард знал, что он не подписывал наши подорожные.

Я кивнул:

– Это точно.

– Значит, у нас теперь серьезные неприятности. Мы находимся в самовольной отлучке и путешествуем по украденным подорожным.

– С нами все будет в порядке.

– Интересно, каким образом?

– Как только мы получим результат.

– А мы его получим?

Я ничего не ответил.

После ужина мы перебрались на другой берег реки и долгой кружной дорогой вернулись обратно в отель. С пакетами из «Самаритянина» мы выглядели как обычные туристы. Нам не хватало только фотоаппарата. Мы поглазели на витрины на бульваре Сен-Жермен и заглянули в Люксембургский сад. Мы видели Дом Инвалидов и Военную школу. Потом мы зашагали по авеню Боске и оказались в пятидесяти шагах от квартиры моей матери. Я не стал говорить об этом Саммер. Мы вновь перешли через Сену по мосту Альма и выпили кофе в бистро на авеню Нью-Йорк. Потом мы поднялись на холм к отелю.

– Время сиесты, – сказала Саммер. – Потом обед.

Я с удовольствием согласился вздремнуть. На меня навалилась усталость. Я улегся на постель в голубом номере и заснул через несколько минут.

Саммер разбудила меня два часа спустя, позвонив по телефону из своего номера. Она хотела узнать, известны ли мне какие-нибудь рестораны. Париж полон ресторанов, но я был одет, как идиот, а в кармане у меня имелось меньше тридцати долларов. Поэтому я выбрал знакомое мне кафе на рю Берне. Там никого не смутят мои джинсы и пуловер, и к тому же там не придется платить целое состояние за обед. Кафе находилось достаточно близко, так что мы могли отправиться туда пешком – значит, не нужно будет брать такси.

Мы встретились в вестибюле. Саммер по-прежнему выглядела великолепно. Ее юбка и жакет прекрасно подходили не только для дневной прогулки, но и для посещения ресторана. Она оставила берет в номере. А я свой надел. Мы зашагали в сторону Елисейских Полей. Неожиданно Саммер сделала странную вещь. Она взяла меня за руку. Становилось темно, нас окружали гуляющие парочки, и я подумал, что это движение показалось ей естественным. Да и для меня оно стало естественным. Лишь через минуту я понял, что произошло. Точнее, только через минуту я понял: здесь что-то не так. У нее на это ушло такое же время. В конце концов она слегка смутилась и отпустила мою ладонь.

– Извините, – сказала она.

– Не стоит извиняться, – сказал я. – Мне было приятно.