Замок из песка - Анна Смолякова

К счастью, Константин Львович был в особняке и, как сообщила мне старшая горничная, работал в своем кабинете. Впрочем, меня он согласился принять почти сразу. Выждав пару минут в коридоре и настроившись на решительный лад, я толкнула дубовую дверь.

Хозяин стоял у окна и, придерживая рукой штору, смотрел в парк.

— Садитесь, Настя, — сказал он, не оборачиваясь.

Я присела на край глубокого кресла, обитого белоснежным плюшем.

— Что вас привело?

Вопрос показался мне странным. Хотя было вполне возможно, что лысый не успел нажаловаться. А это означало, что Константин Львович еще ничего не знал. Но все равно на мое решение это никак не влияло.

— Константин Львович, я хочу уйти из театра — и немедленно! Я больше не буду здесь танцевать.

— Ну что ж, — он отошел от окна, открыл бар в стене и налил себе немного коньяку, — ваше право… Но для начала нужно уладить некоторые формальности. У вас ведь есть и обязанности по отношению к театру, правильно?

Хозяин казался совершенно спокойным, почти веселым. Даже папку в темно-коричневом кожаном переплете не просто положил на стол, а весело побарабанил по ней пальцами.

— Я сегодня утром сделал кое-какие подсчеты. Если хотите, можете ознакомиться. Если нет — поверьте мне на слово. Когда вас вводили на роль Одетты, то планировали, что вы принесете своего рода прибыль. Спектакли запланированы, приглашены важные гости. А теперь выходит, что все нужно отменять. Логику улавливаете?

Я улавливала и поэтому молча кивнула.

— …С другой стороны, насильно удерживать вас я не могу, правильно?.. Поэтому мне кажется вполне логичным, что вы спокойно уйдете, предварительно возместив сумму убытков.

Константин Львович раскрыл папку на нужной странице и подтолкнул по столу ко мне. Когда я подняла глаза от бумаг, он спокойно потягивал из рюмки коньяк.

— Но у меня даже близко нет таких денег! И потом, мне кажется, что сумма все-таки взята с потолка! Такую неустойку можно требовать… ну, не знаю… с Рудольфа Нуриева, с Барышникова!..

— Мне лучше знать, — бросил хозяин неожиданно жестко. Снова плеснул коньяку из бутылки и продолжил: — Тем не менее я могу войти в ваше положение. Поэтому предлагаю вам другой вариант: вы безвозмездно, как на социалистическом субботнике, отработаете в театре два месяца…

— Нет! — яростно выкрикнула я, не дав ему закончить. — Ни одного дня! Вы, наверное, просто не знаете…

— …Итак, я, с вашего позволения, продолжу!.. Вы бесплатно отработаете в театре два месяца, извинитесь перед Вадимом Анатольевичем…

Я принялась с демонстративной заинтересованностью изучать картины на стенах. Голос хозяина, в котором вдруг зазвенел небывалый гнев, заставил меня вздрогнуть:

— Вы станцуете Одетту столько раз, сколько потребуется. Вы извинитесь перед Вадимом Анатольевичем. Вы сделаете все, что он попросит… А если нет, то может произойти неприятность. Например, вы идете по улице и совершенно случайно попадаете под машину. Нет, вы остаетесь живы, но вот с ногами может случиться что-нибудь нехорошее: в лучшем случае — множественный перелом… Еще досаднее, если что-нибудь произойдет с вашей благодетельницей. Как ее зовут? Жанна Викторовна, кажется?..

Он уже снова улыбался. Мирно и совсем не зловеще. Августовское спелое солнце золотило его седые волосы. Я поднялась с кресла и нервно повела плечами:

— Но, Константин Львович, это же смешно!.. Какие-то гангстерские разборки из-за того только, что женщина плеснула в хама вином?

— Настенька, Настенька, вы совершили дурной и, более того, глупый поступок! — Хозяин почти отечески похлопал меня по плечу. — А дурной поступок непременно должен быть наказан, чтобы не возникало желания его повторять.

С этими словами он взял со стола коньячную рюмку и выплеснул содержимое мне в лицо. А когда я, проморгавшись, открыла глаза, добавил:

— Все. Я вас больше не задерживаю. Можете отправляться на репетицию…

И с этого дня, что называется, началось… Наверное, наша балетмейстерша Раиса тоже получила соответствующие указания, потому что теперь она муштровала меня до синих кругов под глазами и радужных — в глазах. И благо бы для пользы дела! Так нет же! Я по нескольку часов подряд выполняла бесполезные экзерсисы и уже без усмешки, скорее мечтательно, вспоминала фразу про «десять часов у станка». У станка было бы хорошо. Можно держаться за палку!..

А дома донимала Жанна Викторовна, решившая перейти от молчаливого неодобрения к активным действиям.

— Никакой женской гордости у тебя нет, вот что я тебе скажу! — говорила она, яростно орудуя допотопным веничком в миске с кремом. — Тебя так унизили, что подумать страшно. А ты после всего этого продолжаешь туда ездить!.. Нет, ты мне скажи: вызвал твой Константин Львович к себе этого подлеца? Заставил его перед тобой извиниться?.. Не-ет! Вот и соображай, кто ты там после этого: артистка или тряпка, о которую можно ноги вытирать.

Я отмалчивалась и всем своим видом демонстрировала, что разговор на эту тему поддерживать не хочу. Хозяйку впутывать не годилось. Бедная Жанна Викторовна слишком верила в могущество милиции и наверняка бросилась бы к власти искать защиты для себя и для жилички. А там, кто знает, чем могло кончиться? Булгаковскую фразу о том, что случайно кирпич никому на голову не падает, я теперь примеряла к повседневной жизни.

Но хозяюшка не унималась:

— Денег тебе, что ли, мало? Больших тыщ захотелось? Мой тебе совет: наплюй на них! Что твой Алексей скажет, когда узнает, какие вещи ты от этих сволочей терпела?.. И без денег твоих проживем как-нибудь. Люди и победнее нас живут — не умирают… Тем более долго ли тебе осталось? К Домам культуры дорожка проторенная, найдешь своего танцора и будешь с ним вместе плясать в почете и уважении.

А я с тоской размышляла о том, что в грязи, гордо именуемой «камерным театром», мне барахтаться еще полтора месяца, о том, что к концу исправительного срока я сойду с ума, о том, что в следующий раз на рожу Вадима Анатольевича меня просто стошнит. И о том, что на эти два месяца приходится аж четыре «Лебединых озера»!..

Второй спектакль с моим участием должен был состояться в субботу. Девчонки, как могли, меня поддерживали, но толку от этого было мало.

— Может, тебе удрать сразу после занавеса? — предлагала сердобольная Кристинка. — Тогда и приклеиться никто не успеет. И ты, опять же, не успеешь никого вином окатить.

— Ну, не надо из меня уж совсем полоумную истеричку-то делать! — просила я. — Можно подумать, я здесь с бутылкой разгуливаю и только высматриваю, в кого бы плеснуть… Он сам напросился, сам и получил!