Замок из песка - Анна Смолякова

В первый момент я едва не задохнулась от возмущения, потом вспомнила фотографию Лешеньки, ту самую, где он с легкой небритостью, и ощутила острое желание зареветь.

— Да как же вы можете, Жанна Викторовна?! Да он же для меня — все! Я только им последние годы и живу! Мне в принципе никто другой не нужен!

— Посмотрим, — вполне удовлетворенно кивнула она и отправилась открывать, потому что в дверь уже звонили…

К счастью, Антон явился без цветов и шампанского — непременных атрибутов дешевого ухажера, стремящегося поразить даму своим шиком и натиском. Вежливо, но без заискивания поздоровался с хозяйкой, сняв туфли, прошел в комнату.

— Здравствуйте, — сказала я довольно равнодушно. При свете дня снова стало видно, что у моего знакомого разноцветные глаза.

Он как-то неловко замялся в двери и спросил:

— Может, поговорим в машине?

Я согласно кивнула, добавив, что у меня скоро репетиция, поэтому времени совсем немного.

Сегодня он выглядел проще и поэтому более располагающе, чем вчера. Ни золотых запонок, ни дорогой заколки для галстука. Обычная темно-серая толстовка и светлые, хорошего качества брюки.

— Ну а теперь рассказывай, — решительно сказал Антон, когда я села рядом с ним на переднее сиденье. — И про «крепостных актрисок», и про все остальное.

— А вы действительно ничего не знаете?

— Я же говорил: ничего!

— Но у Константина Львовича-то, наверное, не в первый раз?

— Там, в особняке, — в первый. — Он достал из пачки сигарету и взглянул на меня вопросительно. Я кивнула: запах табачного дыма не вызывал у меня раздражения. — Так вот, Настя, повторяю еще раз, — Антон неторопливо закурил, — я на самом деле ничего не понимаю, и поэтому не надо подозревать меня в каких-то там тайных умыслах. Если у тебя какие-то проблемы и я могу помочь…

— Но вы точно подошли ко мне вчера не по просьбе Константина Львовича?

— Слушай, почему все время в нашем разговоре всплывает Константин Львович? Он у вас там местный злой гений, что ли? В нем вся загвоздка, да?

— Не только. Есть еще Вадим Анатольевич, — сказала я и нервно скривилась, вспомнив алые капли вина, стекающие по матовой лысине…

К моему удивлению, на весь рассказ понадобилось не больше пятнадцати минут. Правда, неприятные подробности были опущены, но в общих чертах Антон теперь знал все.

— Да-а… — сказал он, помолчав с минуту. — Дела у вас там творятся, конечно… Хотя что-то в этом духе я и ожидал услышать после твоей вчерашней истерики.

Я не ответила. Просто не знала, что сказать. Да и что было говорить дальше? По сути, весь вопрос упирался в деньги, которые надо было отдать, чтобы откупиться, и которых у меня не было. Ситуация складывалась глупейшая. По сути, Антон, как мужчина и джентльмен, сейчас должен был предложить мне деньги в долг. Такую сумму я бы смогла вернуть еще очень и очень не скоро. И сам собой повис бы двусмысленный вопрос: не приятнее ли одной из договаривающихся сторон другой способ расчета?

Мне не хотелось ставить ни его, ни себя в неловкое положение, поэтому я постаралась безмятежно улыбнуться и спокойно произнесла:

— Ну вот! Рассказала кому-то, хоть на душе легче стало… Вообще-то, неприятен сам факт каких-то там денежных дел с этой сволочью. Унизительно все это. А так, нужная сумма у меня есть…

Антон воззрился на меня с искренним интересом и иронией. Потом то ли мне, то ли сам себе с усмешкой сказал: «Ну, разумеется!», и повернул ключ зажигания. Машина мягко тронулась с места, а я торопливо закричала:

— Подождите, подождите! Куда вы едете?

— К твоему любимому Константину Львовичу. Ты же говорила, что торопишься на репетицию?

— Да, но у меня сумка дома. И вообще я привыкла на электричке.

— На электричке в другой раз покатаешься. А сумка, будем надеяться, тебе не понадобится.

— Вы что, собираетесь меня выкупить? — почти испуганно спросила я, с ужасом понимая, что моя выдумка про тайную заначку не прошла.

— Вообще-то, Юрьев день на сегодня не планировался, — Антон улыбнулся. — Попробуем обойтись без этого. Тебе, как понимаю, очень боязно попасть от меня в материальную зависимость, ведь так?

Больше за всю дорогу о деньгах мы не заговаривали…

У ворот особняка он вышел из машины, о чем-то поговорил с охранником. Тот набрал номер по сотовому, и через минуту створки ворот разъехались.

— Ты пока посиди в машине, — сказал Антон, выруливая между деревьями. — Я решу кое-какие вопросы. И, если все получится, тебя позову…

Вернулся он минут через сорок. Я за это время успела уже вся издергаться. Тем более что по дорожке, ведущей к служебному входу, одна за одной проходили наши девчонки. Почти все меня замечали, но к машине из деликатности не подходили. Одна только Кристинка сжала обе руки в знак солидарности и изобразила лицом нечто вроде: «ничего, подруга, терпи! будет и на нашей улице праздник!» Впрочем, памятуя о том, как она иллюстрировала шизоидный смех, это можно было истолковать как угодно…

Антон вернулся и постучал по стеклу согнутым пальцем:

— Настя, на выход!

— Что там? — спросила я одними губами.

Видимо, глаза мои расширились от тревоги и ужаса, потому что он рассмеялся:

— Да ничего. Все нормально. Пойдем уже…

К моему удивлению, Константин Львович пребывал в чудесном настроении или просто «держал лицо». Если да, то он был прекрасным актером.

— Присаживайтесь, Настенька, — он кивнул на кресло, а сам открыл бар в стене и достал оттуда бутылку коньяка. Я с тревогой и непониманием следила за его действиями. Хозяин тем временем разлил коньяк в три рюмки.

— Спасибо, мне не нужно. Я за рулем, — покачал головой Антон, стоящий за спинкой соседнего кресла.

— Ну, не буду настаивать… А вы, Настенька, выпейте, и давайте забудем все обиды, которые произошли из-за досадного недоразумения.

Чокаться он, к счастью, не предложил. И я отпила из рюмки, почувствовав на языке терпкий и почему-то немного шоколадный вкус.

— Вернемся к нашим баранам… — продолжил Константин Львович, усаживаясь за стол. — Случай, конечно, вышел глупейший. Я даже не знаю, почему получилось, что вы настолько неверно меня поняли?.. Да, я был в плохом настроении, поэтому, наверное, выглядел угрожающим и мрачным. Но ни о каком возмещении материального ущерба речь не шла! Я просто заметил, что ваш уход будет связан с некоторыми неудобствами для театра… Ну, что греха таить, хотел удержать самую талантливую и красивую балерину! Уж простите меня, старика… А по поводу Вадима Анатольевича… Вы, в общем, правы: я знаю о случившемся только с его слов, поэтому вам решать — извиняться или нет. Но мне бы хотелось, я подчеркиваю, и сейчас хотелось бы, чтобы вы попросили прощения у немолодого уже человека. А то вино в лицо! В самом деле, дикость какая-то…