Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдуард расхохотался, а потом бросил ей… комплимент:
– А вот ты стерва. Первоклассная стерва. – Он выпил залпом свое вино, наливая еще, посоветовал Риме: – Не пускай больше Ольгу в свой дом, эта дружба не красит тебя.
– Хм! А вдруг она пригодится? Хочу поскорее уехать, но не знаю, сколько еще придется пробыть здесь, чтобы продать этот дом, квартиры, дачу – на кой черт она была нужна моему дебилу-мужу… Все жадность… А ты где был?
– Искал друзей, не могу понять, куда пропали.
– Почему вернулся так рано?
Эдуард растянулся на шкуре, закинул за голову руки, скрестил ноги, с интересом глядя на бесстрастное лицо Римы. Она ни на кого не похожа, но не во внешности дело, она другая по своей сути, Рима далека от массы, в ней есть смысл. Рима хозяйка этого мира, в ней все говорит об этом – ее движения, взгляды, поступки, собеседники сразу чувствуют, кто перед ними. Эдуард попытался выложить, что думает про нее, правда, у него не очень получилось:
– Люблю тебя послушать, особенно у камина с бокальчиком вина. Есть в тебе магия, сила, воля. Мне нравится все это, честно. Наверно, потому, что у меня не хватает твоих свойств.
Рима выпила немного вина, улыбнулась, а улыбается она редко, только когда посещает удача, сейчас этой радости в ее жизни не хватает, поэтому он принял улыбку на свой счет. Рима не переменчива, как погода в межсезонье, но когда ей вдруг становится комфортней, она расслабляется, правда, ненадолго. Откинувшись на спинку кресла, она, пожалуй, впервые раскрылась:
– А мне нравится современный мир, позволяющий все, открывающий двери в любые запретные закоулки… – И Рима усмехнулась, как человек, знающий больше того, что видят и знают все. – Некоторые, в основном жалкие особи, каких много, слишком много, еще цепляются за отмирающие правила и наказывают, кто смело их нарушает. Тут главное – не попасть под пресс этих самых – некоторых. Но нас, людей, стоящих выше ограничений, становится больше и больше, меня это радует. Потому что мы, меньшинство, меняем повестку, а не они, мы меняем устройство этого скучного и убогого мира, мы стоим над обывательской никчемностью. Мы победители.
– Рима, черт возьми! Я тебя обожаю… Пиши философские трактаты.
– Все, мой мальчик, давно написано, только другими словами.
– Иди ко мне, я буду тебя любить страстно, сильно, крепко…
Он протянул к ней руки, Рима отставила пустой бокал, спустилась с кресла, встав на колени…
Снова сбор у Феликса, что стало…
…традицией, одновременно это и возможность избавиться от назойливости Коноплевой, она, как больной зуб, всегда ноет. Павел ввел в курс дела Феликса, да и ребята впервые услышали подробные выкладки, и закончил:
– Версия есть, даже улики есть, но доказательств нет.
– У нас два полужмурика, – напомнил Женя. – Как только после сковородки бабы Клары начнут соображать, мы их прижмем к стенке, попались-то с поличным при нападении на свидетельниц. Чтобы получить срок поменьше, они будут носом асфальт рыть…
– Сорняк, помолчи, – махнул рукой Феликс. – А то как только мы начинаем заранее праздновать победу, нам подсовывают гадость неизвестные силы.
– Что-то я такого не припомню, – пожал плечами Женя. – Но раз ты говоришь… Значит, Настя прекращает свои прогулки?
Прямо Павел не ответил, начал издалека:
– Этот Вадим-Дамир центровая персона в данной истории. Уж не думаешь ли ты, что два заурядных исполнителя с отскочившими мозгами придумали весь этот каскад? И совсем другое дело Вадим, он незауряден. Я слушал, как он обольщает Настю, мне не удалось его в этот момент увидеть, но по звуку, по тональности, дыханию это профессионал. Помните, первое дело «Три грации»?
– Еще бы, – фыркнул Женя.
– Значит, все помнят, как Клим Середа отравился, чтобы не сесть на скамью подсудимых. Сейчас его жена приехала продать недвижимость. За эти пять дней после того, как нам удалось проследить, где Вадим проживает, до этого ему удавалось ускользать…
– Может, шкурой почувствовал? – предположил Вениамин. – Или заметил слежку? Чутье у таких людей исключительное.
– Не думаю, – отрицательно покачал головой Павел. – Иначе он не пришел бы на следующий день охмурять Настю. Или вел бы себя по-другому. Нам удалось сделать и съемки, изменений в нем нет, он все тот же: спокоен и уверен в себе, я бы даже сказал – самоуверен.
– Что там про недвижимость? – напомнил Феликс.
– Недвижимости у Середы очень много, вся дорогая. Это огромные деньги. И парень этот, я имею в виду Вадима, поселился – внимание! – у вдовы.
Феликс присвистнул, ну, тут уже и дураку понятно, к чему пристроился Вадим – к денежкам, уж больно огромен куш. Трудно вообразить, что молодой парень влюблен в даму старше почти на тридцать лет! Примерно, конечно. На сторонний взгляд эта парочка именно так и выглядит, несмотря на холеность Риманте.
Однако пауза возникла не случайно, Павел ждал, что скажет друг, тот молчал, потирая подбородок, пришлось самому продолжить:
– Где он был до начала данной операции, нам неизвестно, но история началась за полгода до убийства Елагиных. Рима приехала три месяца назад из-за границы и занялась продажей недвижимости, из города выезжала несколько раз, но возвращалась. А Вадим поселился в главном особняке этой семейки одновременно с ней, только под именем Эдуард. Для каждой… м… жертвы у него новое имя.
– А при чем здесь я и ты? – наконец прорезался голос у Феликса. – Логичней заподозрить Риму, месть за мужа – нормальная версия.
– Безусловно, это вторая версия, но она чуть слабее первой. Подумай: почему бы ему не перевести стрелки на Риму, почему бы не отправить за решетку до конца ее дней? Такие деньги заполучить – все равно что устроить бесконечный банкет на всю оставшуюся жизнь, тут наизнанку вывернешься. Взял он эту Снежную королеву на тот же крючок – любовь, которой не хватает богатым и стареющим дамам.
– А откуда деньги у семейства? – осведомился Вениамин, не участвовавший в первом расследовании Терехова.
– Середа был вор, – ответил Павел. – А где можно наворовать неприлично много? Только присев на бюджет, схемы известны: строительство и ремонт дорог, строительство заводов, которые строятся только на бумаге, и т. д.
– А как этот с тремя именами получит бабки? – озадачился Веня. – Сейчас в чемоданах капиталы не носят, это прошлый век, все переводится на счет.
– Если этот тройной альфонс задумал такое сложное преступление, то, уверяю, способ найдет, как вскрыть карту или счет, – ответил Павел. – Тем более технические возможности сейчас фантастические.
– А давайте так и будем его называть: Тройник, – предложил, конечно, Женя. – А то запутаемся в именах.
– Неплохо, – согласился
