Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надолго Феликса не хватило, он снова подал голос, правда, на сей раз не рискнул орать, а попросил:
– Пашка, давай задерживать его?
– Рано, – отказал жестокий Терехов.
– А если он убьет ее? Я тебя никогда не прощу…
– Не убьет. Ему сначала надо выяснить, известно ли нам то, что наболтала Настя. Ну и второе, пожалуй, более важное: она гарантия его безопасности.
– Ты мою жену делаешь заложницей?
– Феликс, ты идиот? – огрызнулся Павел.
– А если ты ошибся? – в ответ зло бросил Феликс.
Но Терехов не отреагировал, чтобы не слышать друга, надел свободные наушники и попросил оператора:
– Отключи громкую связь.
«Идиот» опустил голову и обхватил ее руками.
Нелегко диалог дался и Насте, в какой-то момент она ощутила головокружение, сбилось дыхание, а во время обвинения сердце просто психовало в груди. Собственно, все выложила, пора уходить, она поднялась:
– Прощай, желаю тебе получить все, что ты заслуживаешь.
Она так резко развернулась и шагнула к выходу, что задела стул, который упал с грохотом, Настя не обратила на него внимания, пошла к выходу. Тройник смотрел ей вслед, прищурившись и чему-то усмехнувшись.
– Номерок, – потребовала женщина в гардеробе.
Настя открыла сумочку, но не нашла там номерка.
– Странно, куда же он делся?
– Ты это ищешь?
Она оглянулась на голос, конечно, это Тройник, он держал в руке два номерка и улыбался, как будто между ними ничего не произошло. Настя чувствовала себя неважно, тело ватное, голова опустошалась от мыслей, но догадалась:
– Ты залез в мою сумку и украл номерок?
Тройник не ответил, протянул оба номерка гардеробщице, получил верхнюю одежду и хотел помочь Насте одеться, она вырвала пальто и оделась сама. Ее реально шатало, эмоциональное перенапряжение, что называется, обесточило, но ей всего лишь нужно добраться до машины Терехова или Веника. Она вышла на воздух, шумно вдохнула несколько раз и осмотрелась, машину увидела, пошла к ней, шатаясь. В это время выбежал Тройник, крикнув:
– Настя, ты забыла сумочку!
Она развернулась к нему, сквозь туман увидела, что к ней идет Тройник, рассмотрела сумочку в его вытянутой руке. Он подошел и, воровато оглядевшись, почти незаметным для постороннего глаза движением ударил ее в солнечное сплетение. Настя охнула и, попав темноту, стала оседать, ощутив на себе крепкие руки и слыша голос.
– Глупышка-мартышка… Кривляка маленькая, чуть не сломала мне планы. Ничего, теперь все будет хорошо… Иди-ка сюда…
Шепотом он уговаривал, скорее, себя, пока сканировал глазами местность, но все вокруг находилось в покое, словно здесь кладбище вдали от города. Чего греха таить, испугался насмерть, слушая лепет за столом, к тому же боялся, что эта дура одноклеточная поднимет хай прямо в ресторане. Тишина его успокоила, а Настя повисла на его руках, словно тряпичная кукла, он поднял ее и понес к машине, торопился…
Стоя у выхода из ресторана, Женя наблюдал через окно в двери за силуэтами Насти и Тройника, не понимая, что там происходит. Но когда Тройник пронес Настю мимо, позвонил Терехову:
– Пал Игоревич, он несет Настю… Она, кажется, в отключке.
– Куда несет? – спросил тот.
– Сейчас… Похоже, к своей машине. Черт, не вижу… Я сейчас выйду. – Сорин выскочил из ресторана, прижался к стене и продвинулся к углу, откуда лучше видно. – Да, остановился у «гелика», Настю приставил к боку тачки… Пал Игоревич, мне на задержание?
– Ждем, когда посадит в машину, не раньше. Не волнуйся, ребята готовы, фиксируют на видео. Жди, когда начнут.
– Яволь, – недовольно буркнул Женя.
Тройник открыл дверцу, за это время Настя сползла по автомобилю вниз. Он чертыхнулся обхватил ее и резко поднял, после чего принялся запихивать ее на заднее сиденье. Запихнул. Отер пот со лба и захлопнул дверцу:
– Ну, вот, гусыня, ты и в клетке. Уф, сколько возни с ней…
Едва он взялся за ручку дверцы, как раздалось:
– Стоять! Руки в гору!
Будто из-под земли выскочили мужики в камуфляже с закрытыми лицами, полоснули фонарями по глазам, Тройник ничего не успел понять, зажмурился от яркого света, а тут его с двух сторон уложили лицом в снег. Обшарили карманы. Затем защелкнули наручники на запястьях Тройника и поставили его на ноги. К этой компании подошел Павел, ему вручили смартфон и паспорт задержанного, он открыл паспорт: прочел:
– Эдуард Парнов… – Павел потряс паспортом, спросив задержанного: – Это имя тоже фальшивое?
– Нет! – огрызнулся тот. – Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
– Вы задержаны.
– За что? – взревел Тройник. – Вы не имеете права…
– По подозрению в двойном убийстве четы Елагиных, – оборвал его Терехов. Вениамин и Женя доставали из авто Настю, указав на нее, Павел добавил: – И покушение на убийство Анастасии Вараксиной.
– Вы с ума сошли? Моя девушка просто пьяна, не рассчитала…
– Где моя Настя?! – налетел коршуном Феликс. Увидел ее и совсем осатанел. – Что с ней?
– И похищение, – сказал Павел Тройнику.
Внезапно его оттолкнул Феликс, после врезал задержанному, разумеется, тот упал, у драчуна кулачок внушительный. Терехов схватил сумасшедшего за куртку, когда тот хотел двинуть к поверженному соблазнителю:
– Феликс, не дури!
Теперь в его лицо врезался кулак друга, и Павел упал, хорошо хоть не на засыпанный снегом асфальт, к нему бросился Вениамин, чтобы помочь встать на ноги. Тем временем Феликс кинулся к соблазнителю, лежащему на земле и не успевшему отойти от удара, подняться на ноги, схватил его за грудки и тряс:
– Что ты ей дал? Я спрашиваю, что дал?
– Да спит она, спит! – прорычал Тройник. – Псих.
Феликс бросил его, достал телефон и позвонил:
– Скорая? Капитан Вараксин, Следственный комитет. Девушке преступник дал снотворное, надо выяснить степень опасности. Приезжайте к ресторану «Огонек»… Черт его знает какая улица… Рядом с набережной сквер… Ждем.
Отряхнувшись, Павел бросил через плечо:
– Ребята, пакуйте клиента. В КПЗ его.
– Я требую адвоката! – выкрикнул Тройник, когда его бесцеремонно заталкивали в легковую.
– Будет тебе адвокат, – проворчал Павел, прикладывая комок снега к скуле. – И все удобства в отеле КПЗ на пару дней будут. Готовы? Трогайте.
Открыла Зоя Артемовна, обрадовалась:
– Павлик! А мы тебя ждем, не садились ужинать. Заходи.
– Ма, может, отдашь мне Тимку да я пойду? Устал.
Зоя Артемовна переменилась в лице, да как: мама превратилась в мачеху, а тон взяла – приказ арестанту, правда, полушепотом и переступив через порог:
– Мы тут все его ждем, а он… устал! Я не устаю, когда тебе готовлю, глажу твои вещи, работаю на тебя, как рабыня, еще и на работу хожу, а ты постоянно устаешь! Мимику поправь на приятную. Что у тебя с лицом?
– Бандитская пуля.
