По образу и подобию (СИ) - Мария Шмидт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще озеро сильно обмелело, уровень воды где-то через месяц восстановился. Зато рыбы по лесу насобирали и насушили на год вперед, несколько возов даже на рынок отвезли. Ланаора заставили вместе со всеми эту рыбу собирать, выдав большую корзину. А потом еще и потрошить. Рыбы было так много, что она ему потом долго в глазах стояла. Зато больше не тянуло на опасные эксперименты.
Посидели, потом в Тиильдер вернулись. Я сначала к Конерсам, потом за Агнессой Ильиничной и в Ленинград.
Рассказала Агнессе Ильиничне про катание с Ланаором.
— А как же Роман, Олечка? — спросила она.
— Агнесса Ильинична, я не знаю. Ланаор раньше всегда отталкивал, но он меняется. Сегодня он показал мне, что все может быть совсем по-другому.
— Оля, у женщины должен быть характер, — Агнесса Ильинична даже прихлопнула ладонью по столу, — если твое сердце тянется к Ланаору, имей смелость сказать об этом Роману прямо, чтобы он не питал лишних надежд.
— Хорошо, завтра так и сделаю.
— Вот и правильно.
И все же Агнесса Ильинична очень расстроилась.
Да и мне не спокойно на душе. Как я скажу Ромке о том, что у нас с Ланаором теперь все будет хорошо? Что я смогла достучаться до его сердца?
Дневник Эринии Конерс
Ленинград, 22 июня 1958 года
Сегодня Агнесса Ильинична себя плохо чувствовала, не могу понять, что с нею. Она пролежала почти весь день, просила сидеть рядом и никуда не уходить. К вечеру вроде немного отпустило, и то хорошо.
Так что в Ариманию попасть не удалось.
Ничего, на следующих выходных все получится.
Весь день в голову лезли разные глупости.
Например, построит ли Ланаор для нас большой дом?
Не так, чтобы очень надо, но первую жену он привел в настоящий дворец.
Так, все, без глупых мыслей.
О Ромке стараюсь не думать.
Мне его очень-очень жаль, но…
В моем сердце Ланаор навсегда.
Он всегда был мой.
А Ромка обязательно встретит свою настоящую любовь.
Хотя, эта мысль мне как-то не очень нравится. Если представить, что он другую обнимает и нежно целует, говорит такие слова, что мне говорил, даже сердце болеть начинает.
Нет-нет, я должна про все забыть.
Надо будет подумать, куда пригласить Ланаора в следующую субботу. И самой его поцеловать, а то ведь не дождешься.
Я ведь не распущенная девушка?
Я просто хочу быть рядом с человеком, которого люблю.
И что в этом плохого?
Глава 27. Ланаор. Время взрослеть
Тиильдер,
17 октября 1948 года
В это утро Ланаор проспал почти до обеда. Видимо, сказалась накопившаяся усталость от всех событий, его мозг просто отключился. Но перед тем, как окончательно проснуться, уже в полудреме, привиделись Ланаору странные картины.
Увиденное настолько его взволновало, что, поднявшись, он стал ходить по комнате. «Это просто от переутомления, — убеждал себя Ланаор, — не может такого быть». Но образ понуро стоящей у окна девочки прочно впечатался в память. Больше нет чудесных золотых кудряшек, на голове молодая поросль, схожая с шерсткой олененка. Застиранное платье с чужого плеча. И взгляд что у того же олененка, непонимающий.
Защитить, закрыть от черноты их мира. Только как?
«Нет, такого не может быть. Слишком много событий произошло в последнее время, вот и мерещится саах знает что. На самом деле все у нее хорошо, наверняка уже встретилась с родителями», — но сердце не верило доводам разума. И только одна мысль принесла хоть какое-то утешение. Ланаор решил сегодня же поговорить с наставником. Известно, что тот как-то общается с Всевидящей, пусть попросит за девчонку. Пусть Всевидящая скорее вернет Эринию.
Стоило подумать о Великом Магистре, вспомнилась подаренная шкатулка. Вчера Ланаор так и не посмотрел подарка. Без особого интереса он обнаружил внутри свиток, перевязанный золотистой лентой. Концы ленты скреплялись печатью, не разрушив которую свитка не прочитать. На печати странный зверь, похожий на льва, но с крыльями и хвостом в виде змеи. Возможно, оттиск был сделан перстнем, по крайней мере, узор вокруг свидетельствовал об этом.
Размышления о странном звере отвлекли от мыслей об Эринии. Что это? Элемент тайной культуры танларцев? Знак какого-то сообщества? Зачем Магистр дал ему это? С каким умыслом?
Сломал хрупкий сургуч.
Весь свиток исписан текстом на незнакомом языке, внутри оказался еще и вложенный рисунок. Выполненный цветной тушью на клочке бумаги, по стилю рисунок не принадлежал ни одной из известных художественных школ. Слишком небрежный, грубый. И в то же время живой. Юноша верхом на крылатом коне пронзал длинным копьем поверженного крылатого льва. Почти такого, как на печати.
«Интересно, что здесь написано», — Ланаор снова пробежался глазами по непривычным значкам. Но больше всего притягивал внимание крылатый конь, символ его семьи. А еще наездник.
Было в этом юноше что-то знакомое. И тут Ланаора осенила догадка. Он подошел к зеркалу, потом посмотрел на рисунок. «Так это же я!»
И в самом деле, слишком много схожих черт для того, чтобы оказаться просто совпадением. Глаза, нос, рот, даже непослушный завиток волос. Только художник явно польстил фигуре Ланаора, добавив объема мышцам. Да и приодел во что-то слишком уж фривольное, видимо, стремясь подчеркнуть мужественность образа.
«Похоже, наставник решил надо мной подшутить», — Ланаор понимающе усмехнулся и убрал свиток обратно.
* * *
— Отец, а почему у нас на гербе крылатый конь?
Они обедали вдвоем, матушка с близняшками и тетушками отправились к Корвильдам на «девичьи посиделки». Отец с аппетитом расправлялся с куриной ножкой, потому не спешил с ответом. Только убедившись, что на кости ничего не осталось, он с сожалением отложил ее и аккуратно вытер руки, лицо. И только потом ответил:
— Сынок, это же очевидно, крылья — символ скорости. Наша семья веками занимается разведением быстроходных жеребцов, отсюда и герб.
— Ты каждый раз так отвечаешь, но все же, почему именно крылья? Мне непонятно.
— Да не бери в голову, просто красиво и со смыслом, чего еще думать. Курочка чудо как хороша.
Немного поколебавшись, отец
