Человеческое, слишком человеческое (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич

А еще — чем ближе к дому, тем призрачнее все, кроме Рей. И полномочия по боку, и Аска с ее прошлым. Вот, кстати, да: рыжая, похоже, рассчитывала на куда более сильную реакцию. На что-то в духе: «Аааа! Синтетик! Сжечь!» Или, например: «Фу, я тебя не знаю!» Да, я, наверное, и должен был отреагировать сильнее, если бы у меня не было Рей. Той, что расставила несложные акценты. Той, благодаря которой я кое-что наконец сообразил. А вообще, если разобраться, то меня окружает причудливая смесь синтетического и человеческого. И я даже слегка приноровился к этому опасному коктейлю.

Печка едва слышно гудела, гоняя по салону жар, а снег, сволочь такая, залеплял даже прогретое стекло — я искренне сочувствовал виртуальному интеллекту. Хотелось бы ответных чувств, но что взять с прибора? Не всякий человек может разобраться в моих отношениях с синтетикой, не то что понять их. «Так что и правда, помалкивай, болванка», — подумал я, рассматривая моргающий индикатор автопилота. Докатился: с программой вот поговорил. Такими темпами дальше будет микроволновка, надо полагать.

«Виндикаторы» ненадолго отвлекли меня от самокопаний, рявкнув на слишком уж прижавшийся ко мне ховеркар. Тот рывком ушел вниз, нарушая все правила. «Лазерное целеуказание очень способствует скорости, ага». А еще я сообразил, что добрался домой.

Под мерцающим над парковкой маревом суетились соседи по блоку, но я их даже рассмотреть не успел: все разбежались по машинам, едва завидев «утюг» спецназа. Впрочем, взлетать тоже никто не торопился. И правильно, дрогнет рука, дернется ховеркар, — и можно на дурняк получить много-много дырок в кузове.

— Старлей, секундочку.

Охата неспешно прошел вперед и постучал по стеклу ховеркара, перегородившего нам прямой путь к подъезду. После чего потыкал пальцем в серое шипящее небо: дескать, пошел вон. Тот, разумеется, пошел, и очень споро пошел — я, конечно, не инспектор, но штраф бы впаял. Так, для профилактики.

— Идемте, Икари-сан.

Вот так вот. Я теперь вип-персона, только бы красную дорожку для комплекта — и фанатов, фанатов. И снова почему-то вспомнилась Аска.

«— Ты знаешь, Синдзи, я теперь буду хуже к тебе относиться.

— Почему?

— Потому что ты знаешь обо мне».

Ты куда старше семнадцати лет, рыжая. Знать свои недостатки — это круто, а признавать их — круто вдвойне. Хотя, наверное, мне просто самому хочется, чтобы это было «вдвойне круто». Потому что так и себя можно во взрослые записать.

— Мы пришли, — сообщили моему телу, и я поспешил вернуться из страны размышлений.

Стояли мы всей гурьбой у моей двери, а еще тут обнаружились коробки, по виду — из супермаркета.

— Доставки уже проверены, можете заносить, Икари-сан, — сказал кто-то из-за спины главного.

Даже так? Волшебно. Конечно, неприятно, что по моим вещам шарят со сканерами, но я хоть не додумался в эту партию включать заказ на женское белье. Остальное — плевать, и даже полезно. Мало ли, вдруг в магазине фанат «Чистоты» работает.

— Всего доброго, старлей, — прогудел сквозь маску Охата. Микроволновую структуру квартирной защиты он, конечно, уже проанализировал, раз о протоколах не вещает.

— И вам хорошего дня, Койти-сан.

Я зевнул и открыл дверь. И пока она распахивалась, пока брызгала слюнями паранойя: «сейчас они вернутся, навалятся и войдут в квартиру!» — я ощутил прилив тревоги, будто кто-то выдернул пробку, и перестоявшая холодная вода рванула в грудь. А вдобавок почти сразу стало ясно, что Рей в кровати нет.

Я поставил коробки у двери и открыл рот, чувствуя, как буквально леденеет жижа тревоги, когда дверь встроенного шкафа сдвинулась.

— Аянами?

Рей, кутаясь в простыню, выбралась из темноты и подошла ко мне. «Она в порядке. И выглядит, черт побери, горячо». Я даже успел подивиться скачку мыслей от страха до возбуждения.

— Здравствуйте, Икари.

— Привет. Ты как? Нормально?

Она кивнула:

— Почти восстановилась.

Тишина. Ну что я ей скажу? «Знаешь, я так подумал, я тебя люблю». Нет, лучше: «Рей, ты меня любишь?» Ага, конечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Аянами, я сейчас умоюсь, и мы поедим, хорошо?

— Хорошо.

«Хорошо». Да, хорошо. Это просто замечательно. Поговорим о пустяках, помолчим, пожуем — и обойдем все неудобные вопросы. О том, что она едва не отдала свою жизнь за меня. О том, как я ударил ее за тепло и заботу. О том, что она пыталась уйти. О том…

— Рей.

Аянами подняла голову, отложила ложку. Щелкнул чайник, переключаясь на поддержание температуры воды, и в моей голове тоже щелкнуло: что-то вернуло времени нормальный ритм.

«Так нельзя».

— Да, Икари.

— «Синдзи».

Она кивнула и смотрела на меня, ожидая продолжения. А я словно исчерпал слова разрешением называть меня на «ты». Хотелось сглотнуть надоедливый комок в горле, а еще эта ее простыня…

— Рей, как ты ко мне относишься?

Вот так. Можно бы и вдохнуть.

— Я не совсем понимаю.

Я промолчал. Банальщина и пошлость: чтобы как-то оправдать свои чувства, надо допросить Еву. Это тупость, достойная дешевой классики — хоть бульварной фантастики, хоть аниме. Поговорим о любви с роботом…

— Ты для меня связан с болью.

«Кто это сейчас сказал?»

— Когда ты коснулся меня впервые, я почувствовала боль.

Меня как будто приварило к этому взгляду: спокойному, задумчивому и… Какому-то еще. Не понять — какому. Первый раз — это в офисе? «Пиджак и блузку — снять» — и легкое полу-объятие, когда я брал пробу костного мозга.

— Тебе было больно, когда я нашла тебя. Потом ты вернулся домой — и снова боль. Потом…

Она говорила. Странная соседка. Альбиноска. Синтетик.

Человек.

— Я думала об этом, пока восстанавливалась. Мне было очень больно, но я пыталась понять, почему от пощечины стало больно внутри. Настолько больно, что лучше уйти.

О черт. Я схожу с ума. Аянами поднесла ладонь к своей правой щеке и, не отрывая от меня взгляда, провела по ней кончиками пальцев.

— Р-рей…

— Да?

— Я… Прости. Хорошо?

Она кивнула, а я не понимал, какие тут еще нужны слова. Но Рей Аянами смогла меня удивить.

— Это не главное. Когда я очнулась в ванной и увидела, что ты жив, я была рада. А твоя улыбка заставила меня ощутить счастье.

Это нереально. Я сплю. А еще — я попал в фантастическую мелодраму. Сейчас мне надо объяснить Аянами, что с ней такое, и плевать, что с ней происходит невозможное.

— Рей, то, что ты чувствуешь, это…

— Не надо.

«Что?! Что значит?..»

— Не надо. Я знаю, что я чувствую.

Спокойный взгляд — и теплый. И я сижу, разинув рот, над своей тарелкой, посвистывает кондиционер, шипит чайник, и в голове у меня совсем пусто. Совсем-совсем. А еще — она ждала этого разговора.

— Синдзи.

— Рей?

— Мы можем коснуться друг друга, не испытывая боли?

Это уже перебор. И наплевать. Я потянулся к ней через стол — как хорошо, что в моей кухне помещается только такой узкий стол. Мы чуть не столкнулись лбами — она тоже подалась навстречу, немного — но подалась. «Если бы мы сейчас ударились зубами, это было бы страшно иронично».

А еще с нее наконец сползла эта простыня.

* * *

Я торчал под душем и размышлял. Почему-то под душем хорошо думается, хотя некоторые предпочитают просто купаться и мычать всякую попсу. По мне — так это перевод воды.

«Мне пора собираться», — сказал я пять минут назад. «Хорошо», — сказала она.

Лет эдак N назад я бы прыгал от счастья, и у меня бы два дня все спорилось, настроение заоблачное, в сером цвете мира появились бы оттенки, и вообще. Нет, я, конечно, без вариантов счастлив. И, как ни прискорбно, среди причин этого самого счастья секс занимает не первое место. Да. Годы, годы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У меня есть человек, который совсем как… Нет, не то. У меня есть девушка, которая… И снова нет. Короче, у меня есть Рей. И она улетит со мной, когда все закончится. Не потому, что я попрошу ее, или — ага-ага, — прикажу. Нет, она улетит со мной, потому что любит. И пошло оно все вон — «невозможно», «не бывает», «да как так?».