До мозга костей (ЛП) - Вульф Триша

Когда я вздрагиваю от холода, он отстраняется, чтобы встретиться с моими глазами.

— Ты собираешься быть милым со мной, Джек? — шепчу я.

Ладонь Джека ложится на мою щеку, и он заглядывает под каждый разорванный слой моей души.

— Jeg vil være alt for dig, elskede38, — говорит он, а затем прижимается губами к моим.

Когда я закидываю одну ногу на его спину, Джек обхватывает моё бедро ладонью, его большой палец поглаживает мою кожу. Он прижимает меня к стене, и моя спина скользит по холодной плитке, когда он поднимает меня. Я закидываю вторую ногу ему за спину, одной рукой хватаюсь за его плечо, а другой направляю эрекцию к своему входу.

Наш поцелуй прерывается. Но наш пристальный взгляд нет.

— Min lysende stjerne39, — говорит он, медленно опуская меня на член, не сводя с меня глаз. Я чувствую каждое скольжение металла, когда он входит в меня. Он наблюдает за мной, словно фиксируя нюансы моей растущей потребности своими серебристыми глазами. — Min elskede40.

— Скажи мне что-нибудь, что я смогу понять.

Слабая улыбка приподнимает уголок губ Джека.

— Ты понимаешь.

— Всё равно скажи мне что-нибудь. Что-то настоящее.

— Ты моя.

Это и есть настоящее.

Ритм медленно нарастает, каждое скольжение члена — плавный толчок наслаждения. Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь своим лбом к его. Смотрю ему в глаза. Теплое дыхание, разгоряченная кожа и ледяные капли сталкиваются между нами. И я бы ничего не меняла в этом моменте.

Я разрываю наши взгляды и обхватываю руками шею Джека, наслаждаясь теплом его груди на моей холодной коже. Он скользит руками дальше по моим ногам, пока не обхватывает мою задницу, задавая ритм каждому глубокому толчку. Я дрожу, когда металлические шарики и штанги, проходящие по всей длине эрекции Джека, скользят по моей плоти, возбуждая меня. Он сильнее прижимает мою спину к плитке и целует линию плеча. Когда он приподнимает меня немного выше и наклоняет бедра, чтобы глубже войти в меня, я стону его имя. После провожу пальцами по его влажным волосам. Мои стенки сжимают его член, пока он двигается во мне.

Наслаждение нарастает до предела. Но я чувствую, что он сдерживается. Когда я прикладываю руку к его прохладной щеке и привлекаю его внимание, я вижу это в его глазах, когда расширенные зрачки мелькают между моими.

Я знаю, что многие его страхи такие же, как и мои. Но также мне известно множество его секретов. И я не думаю, что могу спросить, страхи или секреты мелькают в его глазах. Потому что я должна придерживаться плана, и если он подпустит меня слишком близко сейчас, я, возможно, не смогу заставить себя довести его до конца.

— Кончи со мной, — шепчу я ему в губы, прежде чем прижать свою дрожащую плоть к его. Джек стонет мне в рот, и моя спина скользит по плитке, когда он входит сильнее, пока воздух не вырывается из моих легких с каждым толчком.

Я больше не чувствую холодной воды. Только удовольствие, которое поглощает меня, пронизывает мои нервы, пожирая чувства, оставляя меня равнодушной ко всему, кроме разрядки, которая волнами накатывает на мою кожу. Я чувствую себя созданной из света, тонущей в нем, моя голова гудит от ударов сердца, искры вспыхивают перед глазами, когда я закрываю их. С моих губ срывается сдавленный крик, когда Джек отстраняется, чтобы впиться зубами в нежную плоть на стыке между моей шеей и плечом. Он входит в меня с рыком, когда кончает, его член пульсирует, в то время как он изливается в меня.

Мы остаемся в объятиях до тех пор, пока наше дыхание не начинает замедляться. Джек, кажется, так же не хочет отпускать меня, как и я его. Мой разум был бы рад остаться здесь навсегда, но мое тело слишком быстро реагирует на холод, и когда мои зубы начинают стучать, Джек с улыбкой опускает меня, прежде чем поставить на слабые ноги. Он увеличивает температуру воды, и первая горячая струя приятно покалывает кожу.

— В постель? — его единственный вопрос. Я киваю, и он целует мои ресницы, прежде чем выйти из душа, чтобы вытереться и почистить зубы, бросив короткую улыбку через плечо, прежде чем уйти в спальню.

Когда он уходит, я сажусь в душе, подтянув колени к груди, пока вода не обжигает мою плоть до красных пятен.

Когда я высушиваю волосы и забираюсь под одеяло, Джек уже почти спит, проснувшись только для того, чтобы обнять меня за талию.

Но я не сплю.

Я жду.

Дыхание Джека становится глубже. Подергивания во сне проходят. Если ему и снятся кошмары, они его не будят. Когда он погружается в сон, я поднимаюсь и встаю с кровати, приглашая Корнетто последовать за мной.

Мы спускаемся вниз в тишине и тени. Я не включаю свет, пока не оказываюсь в кабинете Джека, сначала иду к шкафу, чтобы достать сумку, которую спрятала за коробкой с научными журналами. Я переодеваюсь. Черная футболка. Старый камуфляжный свитер, который отец купил мне перед нашей последней совместной охотой. Мои любимые зеленые походные штаны. Даже мои походные ботинки зашнурованы, а куртка застегнута до подбородка. К тому времени, как я сажусь за стол Джека, всё готово к работе.

Кроме меня.

Я достаю ручку из стоящего на столе стакана и открываю один из ящиков, чтобы достать бумагу. Кожаный этюдник лежит на толстой стопке безупречных листов личной канцелярии Джека, и я кладу его на стол перед собой. Мои пальцы надолго задерживаются на обложке, пока я пытаюсь убедить себя, что это слишком личный предмет, чтобы открывать его, но, в конце концов, любопытство побеждает, и я перелистываю толстые, кремовые листы бумаги.

Некоторые наброски — изображения рук. Нежные, но сильные. Выразительные и элегантные. Другие – людские силуэты, их черты женственны, но расплывчаты. Они сидят, как будто глубоко задумавшись, или жестикулируют кому-то, вне страницы. Они смотрят в окно на тенистый пейзаж, нарисованный грубыми мазками угля.

Я переворачиваю ещё одну страницу, и у меня перехватывает дыхание.

Это женщина, подпирающая подбородок рукой, с задумчивым выражением лица, наблюдающая за чем-то вдалеке. Детали прорисованы с тщательной точностью графитовыми карандашами различной жесткости.

Но глаза у нее ярко-голубые.

На следующей странице ещё один рисунок её лица, только гораздо ближе. Тот же стиль, растушевка настолько тонкая, что карандашные штрихи едва заметны. Голубые глаза с темным центром, который