Москва-Сити - Фридрих Незнанский

У Калинченко даже язык занемел от такой несправедливости.

– Не сказал, потому что не успел. Сдвинулось дело, и хорошо сдвинулось. Выколотили мои умельцы из одного придурка аж имя киллера, представляешь?

– Вот и отлично. Значит, брать надо, и все дела.

– Да ведь я ж тебе и пытаюсь объяснить, Володя, я бы взял, да мешают мне, палки в колеса суют!

– Не понял! Это кто же тебе мешает вести такое ответственное следствие?

– Да все куратор этот подосланный, Турецкий! Я вообще считаю, надо всех фигурантов по этому делу прижать как следует… Кого надо – в камере как следует подержать. Вот дело и покатится. Само… Кстати, помнишь, я тебе рассказывал, певица-то, ну эта, ко мне заявилась, Анаис…

– Анаис? – живо заинтересовался собеседник. – Ну помню. Я тебе еще сказал, что ее генеральный наш любит. Ну-ну, и чего она?

– Она? Она-то ничего, кроме того что влюблена в этого грузина, которого подстрелили, как кошка…

– Погоди, погоди, она что, любовница этого Топуридзе? Ну, суки! Ну слуги народа! Надо будет шефу рассказать… Порадовать… Слушай, а она всем дает или только московским? – И заржал, считая, что пошутил, подхихикнул ему и Калинченко. – Ну так и что она? – продолжил разговор заместитель генерального прокурора.

– Знает очень много. Ты тогда сказал – не трогать ее. А я думаю, если ее раскрутить – сразу все раскроем. По-моему, она даже и организаторов, и заказчиков знает… И все они где-то там, ближе к этому самому московскому правительству, нюхом чую…

– Погоди, погоди! Чего ж нюхом-то. Я же не сказал: вообще не трогать, я сказал: аккуратно, чтобы вони не было. Возьми да и прижми дамочку аккуратненько. Ну не мне же тебя учить!

– Она видишь как – рассказала кой-чего вообще, а дальше, конкретно, отказывается. «Ах, не хочу ставить любовника в неловкое положение! У него семья, у него дети, а о нашей связи никто не знает…» И главное – ведет себя так вызывающе… Слушай, Володь, а что, если ее все-таки на нары? Вот запоет, так запоет, гадом буду!

– Э, э, ты чего, Жорик. – Одного этого «Жорика» было достаточно, чтобы понять, что к чему: Жориком друг звал Юрия Степановича либо когда подсмеивался над ним, либо когда тот действительно зарывался. – Ты что, милый! Я тебе втолковываю – ее генеральный прокурор любит, а ты – на нары!

Потом он прервался:

– Подожди, Юрий Степанович, тут текущие бумаги принесли.

Глухая пауза продолжалась долго, минуты три. Калинченко терпеливо ждал – не вешать же трубку. Наконец высокий друг прорезался снова:

– Давай говори, а я буду одновременно бумаги смотреть.

Он еще какое-то время выпытывал подробности допроса певицы и подробности расследования вообще, – видно сразу, повесив трубку, побежит радовать Самого рассказом о проделанной работе и о том, что известная певица Анаис оказалась любовницей не кого иного, как того самого подстреленного махинатора из московского правительства. Он слушал, шуршал бумагами и становился все менее веселым, все менее напористым. А дослушав до конца и уяснив, что хоть и есть прогресс в деле, и даже больший чем в других аналогичных делах, но все же следствию особо пока похвастаться нечем, сказал вдруг, без связи вроде с тем, что Юрий Степанович ему докладывал:

– Слушай, Жорик, а хочешь, я тебе в Чечню поспособствую? В республиканскую прокуратуру? Через полгода вернешься генералом, то есть госсоветником третьего класса, и не надо тебе будет во всем этом дерьме ковыряться, со всякими Турецкими воевать. А? Решайся, дело говорю, как старому другу…

Совсем уже ничего не понимая, Калинченко молчал, сопел. Наконец выдавил:

– Это чего, настоятельная рекомендация? Как несправившемуся?

– Балда ты, Жорик. Все равно ведь всего я тебе сказать не могу. А мое отношение к тебе знаешь – я плохого не посоветую.

– Ну мне вообще-то с женой надо переговорить… дело серьезное, – промямлил Калинченко, хотя на самом деле ни разу в жизни и в голову ему не приходило советоваться с женой.

– Ну смотри, смотри, – неопределенно сказал друг, – трус в Спортлото не играет…

Долго потом Калинченко размышлял над этим странным предложением заместителя генерального прокурора. Что бы этот сон мог обозначать? Что же это за друг, что советует ни с того ни с сего бросить спокойную московскую кормушку и сунуться за здорово живешь в чеченскую мясорубку? Может, конечно, и вернешься оттуда генералом, госсоветником третьего класса, если останешься жив. А если тебя в ящике привезут? Если будет, конечно, что везти? Радоваться тому уже, что похоронят не абы как, а с оркестром и воинскими почестями? Нет, не мог друг, даже если хотел выразить неудовольствие, предложить ему подобное просто так… друзьям такие подлянки не подкладывают… Значит, надо не злобиться, а постараться понять, что Володька хотел этим сказать. А хотел он сказать, скорее всего, вот что: смотри, как бы не сгорел ты, Жорик, с московскими шаркунами. Это раз. И не то сейчас время, чтобы начинать всерьез войну с Москвой, – видать, грядут там, наверху, какие-то перемены. А что, если друг Володя завтра и сам останется без лапы?… Да, тогда все верно – либо не трогай ни этого хлыща Турецкого, ни тем более певичку, либо, если хочешь тронуть, – лучше сразу подпишись на Чечню. Потому как один хрен – что там голову сложишь, что здесь. Только здесь непременно с позором, а там, может, и нет…

Ладно, пока дураком он себя никогда не считал, не будет дураком и теперь.

Вот разве что подумает, – может, ему самому взять на себя какую-то часть этого муторного дела с покушением на грузина, в котором все хотят, как теперь стало ясно, спрятать концы?… Посмотреть еще раз, что там нарыл Сидорчук – с разоренным Топуридзе Универсал-банком, с неуплатой долгов Исмаиловым, которому покровительствует тот же Топуридзе, с воровством на Кольцевых дорогах… Или вот хоть тот случай, когда частный дом обнесли со всех сторон стройкой – явно хотели ведь нагреть руки на этом участке, на этом частном владении. Может, самому возглавить следствие, взять в группу этого опера из МУРа, Сидорчука. А вот когда он доложит, кто такой Топуридзе на самом деле, – тогда не так уж и важно станет, кто в него стрелял. Вор у вора дубинку украл – и все дела. Внутренняя какая-то разборка.

Ну а от этого Топуридзе и до мэра хваленого рукой подать…

А? Почему бы и не попробовать? А уж когда дело будет сделано – вряд ли кто его этим попрекнет и вряд ли его порыв останется не замеченным теми, кто ждал от него этого, что называется, еще вчера…

ТУРЕЦКИЙ

– Ну вот, ребята, неопределенность кончается, все становится на свои места, можно гнать лошадей в одном конкретном направлении и не отвлекаться. Итак, что мы имеем в итоге с гуся? Есть охранник Соколов, который утверждает, что узнал одного из исполнителей теракта, и даже назвал его. Ищем исполнителя. Найдем – ежу понятно, сможем выйти на заказчика.

– Га! Та его, наверно, уже того… – Сидорчук провел ребром ладони по горлу, – убрали… Всегда в таких делах исполнителей убирают.

– А все же надо бы проверить, – настраивал Александр Борисович. – А ну как не убрали? Мы нашли концы через горвоенкомат. Есть такой человек и есть конкретный военный городок, где он живет вместе с семьей. Кто-то должен будет поехать туда прямо сейчас, после нашего совещания, – и так уже времени потеряно много. Федор Николаевич, наверно, придется вам… вероятно, вместе с Евгением Павловичем…

– Слушаюсь, – браво перебил Сидорчук, видно, в душе гордившийся своим амплуа грубого скорохвата.

Турецкий одобрительно посмотрел на него, кивнул: действуй, мол, капитан. И продолжил:

– Позвольте мне пойти дальше. Итак, мы имеем наводку Соколова – с особой надеждой на то, что из этого что-то да получится, и очень интересное сообщение Евгения Павловича о его контакте с дамой сердца нашего… м-м… подопечного, известной певицей Анаис.

– Вы правда с ней беседовали, Женя? – всплеснула руками Лена. – Вот счастливчик! Ух, как мне жалко, что меня здесь не было! Я ее просто обожаю! – И тут же покраснела, застеснявшись своего полудетского порыва: – Извините…

Турецкий широко улыбнулся:

– Пожалуйста, пожалуйста… Стало быть, если эмоции кончились, идем дальше. Анаис, она же Анастасия Янисовна Величанская сообщила следствию в лице Евгения Павловича Якимцева о событиях, непосредственно предшествовавших покушению на Топуридзе. Рассказ ее, как я понял, содержит массу интереснейших и, прямо скажем, неожиданных подробностей. Пожалуйста, Евгений Павлович, доложите основное для нас для всех.

Якимцев сразу взял быка за рога:

– Самое главное, что я узнал от Величанской, это что вечер, предшествовавший покушению, они с Топуридзе провели в ресторане развлекательного комплекса «Околица». Причем, по словам Величанской, Топуридзе был приглашен туда кем-то из тех, кто в этот вечер сидел за столом вместе с ними. Это предприниматели Джамал Исмаилов и глава строительной фирмы «Стройинвест» Шалва, он же Александр Дворяницкий, – оба давние знакомые Топуридзе, еще по его работе в комсомоле, – а также первый заместитель мэра Борис Семенович Рождественский. По словам Величанской, при начале встречи она не присутствовала, была занята в эстрадной программе казино. А позже, когда она присоединилась к Топуридзе, ничего чрезвычайного за столом не происходило – мужчины выпивали, как всегда разговаривали о делах, – ей было неинтересно, и о характере разговора она не может сказать ничего конкретного. Потом Рождественский пригласил ее танцевать, и тут, как она считает, за столом что-то произошло. Вообще ей кажется, что Рождественский специально увел ее, чтобы дать мужчинам поговорить начистоту, – она с самого начала чувствовала, что ее присутствие тяготит и Джамала, и Дворяницкого, и Рождественского. Что именно произошло, она не знает, но предполагает, что какой-то очень острый разговор, поставивший Топуридзе и его старых знакомых на грань ссоры, потому что Топуридзе вдруг очень резко поднялся, на ходу сообщив ей, что покидает застолье совсем. Она бросила Рождественского, пыталась отговорить Георгия Андреевича – думала, он ей как всегда уступит, но он был непреклонен… Но и это еще не все. – Здесь Якимцев сделал паузу, передохнул. – На выходе у них произошла совершенно нелепая стычка с бывшим мужем Величанской – тем самым Валерием Григорьевичем Плотниковым, с которым следствие совсем недавно общалось. Топуридзе явно хотел избежать скандала, возможной огласки, – судя по всему, он скрывал (и, наверно, скрывает) свои отношения с певицей, но ему это не удалось. Как бывший спортсмен, как человек, до сих пор поддерживающий себя в неплохой спортивной форме, он довольно успешно справился – не с самим Плотниковым, нет, упаси боже, с двумя амбалами «кавказской национальности», которых Плотников натравил на «соперника». Анастасия Янисовна утверждает, что кавказцы были настроены как-то слишком уж агрессивно, вплоть до того, что у одного из них она видела нож. И – внимание, самое главное! – Якимцев обвел всех торжествующим взглядом. – Мы все гадали, как киллеры могли узнать маршрут Топуридзе, если он ехал не на своей машине, не своим маршрутом, гадали, почему они ждали его с вечера в совершенно определенном месте, как будто знали заранее и на чем он поедет, и где. Кажется, теперь мы имеем этому объяснение. Ставший очевидцем драки Исмаилов, по словам Анастасии Янисовны, настоятельно рекомендовал ей отвезти Топуридзе к себе, потому что он якобы узнал в нападавших известных представителей чеченской мафии. "Ребята слишком серьезные, – сказал он.