Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов

восторг им, даже у любителей карточной игры. Правда, у последних не могло отвязаться чувство досады, что им не удалось поговорить с их генералом.

На Екатеринодар

С приходом Кубанского отряда в станицу Ново-Димитриевскую Добровольческая армия была сведена в следующий состав:

1-я пехотная бригада – генерал Марков; начальник штаба полковник Тимановский.

Офицерский полк.

Кубанский стрелковый полк – из Кубанского отряда.

1-я Инженерная рота, переименованная из Технической.

1-я отдельная батарея – 4 орудия, из сведенных 1 к 4 батарей.

3-я пехотная бригада – генерал Богаевский.

Корниловский ударный полк.

Партизанский полк.

Пластунский батальон – из Кубанского отряда.

2-я Инженерная рота из Кубанского отряда.

2-я отдельная батарея – 4 орудия.

Конная бригада – генерал Эрдели.

Конный полк, сведенный из конных дивизионов Добровольческой армии.

Кубанский конный дивизион – из Кубанского отряда.

Черкесский конный полк – из Кубанского отряда.

Конная батарея – 2 орудия из Кубанского отряда.

Отдельной частью при армии был Чехословацкий батальон.

Общая боевая численность армии достигала 6000 бойцов. Значительно вырос и обоз армии; в одном походном лазарете было до 700 раненых.

В Офицерский полк был влит двумя ротами, 5-й и 6-й, имевший к этому времени едва 200 штыков Юнкерский батальон. Полк стал 2-батальонного состава, и численность его снова дошла до 800 штыков при 12 пулеметах.

Полк принял генерал Боровский; его помощником стал полковник Кутепов. Командиры батальонов: полковник Дорошевич и полковник Назимов. Адъютант Юнкерского батальона, поручик Донников, стал первым за поход адъютантом полка. Образовался штаб полка с десяток чинов. Генерал Марков недовольно ворчал: «Нужно хорошо воевать, а не разводить хорошо канцелярщину».

Штаб своей бригады генерал Марков составил по своему образцу: кроме него и полковника Тимановского, в штабе было еще 3 офицера связи и при нем команда конных черкесов.

Командиром 1-й батареи генерал Марков назначил полковника Миончинского.

Вся обстановка говорила за то, что в ближайшие дни предстоят жаркие бои, будет ли наступать армия на Екатеринодар или не будет.

23 марта. Утром в Офицерском полку узнали о выступлении 2-й бригады, а к вечеру – и о том, что ею заняты станицы Григорьевская и Смоленская, обе в южном направлении, т. е. обратном екатеринодарскому. Вечером же полк получил приказание быть готовым к выступлению во второй половине ночи, но куда он тронется, сказано не было.

24 марта. Бой у станицы Георгие-Афинской

1-я бригада была поднята ночью и в 3 часа уже шла на сборный пункт, на западной окраине станицы. Офицерскому полку пришлось довольно долго стоять в ожидании чего-то. В это время генерал Марков был у Кубанского стрелкового полка, который видел в полном составе в первый раз. Полк имел до 1000 штыков на половину офицерского состава и 4 пулемета. Генерал Марков представился полку и объяснил задачу, данную бригаде: взять станицу Г.-Афинскую с помощью 2-й бригады, атакующей левее, и в конце добавил:

– Да не бойтесь пули. Если суждено, то она найдет вас везде, а не судьба, так и в жарком бою уцелеете. Я никогда не берегся пули и вот, видите, цел!

Достаточно было нескольких минут, чтобы кубанцы прониклись полным доверием к генералу и чтобы он мог смело говорить – «мои кубанцы».

Подъехав затем к Офицерскому полку, уже знавшему задачу, генерал Марков приказал ему выступить в голове колонны бригады. За полком пошла батарея; затем Кубанский полк, боевой обоз и Инженерная рота. Дорога была тяжелая: густая грязь, вода в низинах, слабые мостики… Колонна стала растягиваться.

Быстро светало. До станции оставалось еще до 2 верст, но уже виднелись станционные постройки, стоящие на путях вагоны и можно было различить красный бронепоезд. Молчание. Колонна бригады стала разворачиваться: Офицерский полк, взяв направление правее станции, оставив 5-ю и 6-ю роты в резерве; левее его, фронтом на станцию, Кубанский стрелковый. Местность равнинная, покрытая мелким кустарником, но не дающим укрытия. Поражало продолжавшееся молчание противника и его бронепоезда, а затем и другого, появившегося из-за зданий.

В это время к левой из ротных колонн полка подъехал генерал Корнилов во главе своего штаба, с распущенным трехцветным флагом и группой текинцев, и обратился с какими-то указаниями к генералу Маркову. Прошло несколько минут. Полк был от противника в версте с небольшим. Вдруг сильнейший пулеметный огонь с бронепоездов обрушился на полк. Полк немедленно рассыпался в цепь и укрылся за небольшим валом – дамбой, тянувшейся немного впереди. Первые потери. Ранен в ногу начальник штаба армии, генерал Романовский; несколько текинцев упало с лошадей. Генерал Корнилов и штаб спешились и легли за валом. Неподалеку от цепи стала батарея, но огня не открывала. Правофланговой 4-й роте было приказано выдвинуться вперед с целью перерезать железную дорогу на Екатеринодар и охватить противника с его левого фланга. Рота под выдержанным и метким огнем стала продвигаться вперед по кустарнику, но обнаружила перед собой сплошной фронт противника. К этому она увидела подходивший со стороны Екатеринодара поезд небольшого состава, набитый солдатами. Рота остановилась. Красные прекратили стрельбу.

Но вот – приказание. Впереди всего лишь верста отделяла противников, но ясно видимые цепи полка были снова встречены молчанием со стороны красных. Их бригады застыли на двух крайних точках. Окопов красных и какого-либо движения у них обнаружено не было. Плохая примета! Значит, противник верен себе и готовит жаркую встречу.

Недолго продолжалось это тягостное безмолвие: над цепью пронеслись первые снаряды батареи полковника Миончинского; она открыла огонь по бригадам и настолько точно, что они стали ползать по полотну железной дороги. Этими несколькими выстрелами, собственно, и начался бой, т. к. в ответ разразились огнем позиции красной пехоты, артиллерии и бронепоездов. Огонь, открытый красными, по силе своей превышал силу любого предыдущего боя. Ружейный, пулеметный и одновременно орудийный, своими низкими и точными разрывами шрапнелей буквально придавливал к земле идущие цепи. Цепи залегли. Красные шрапнели заменили гранаты. Около 600 шагов всего лишь было до врага, цепи которого были замечены несколько впереди железнодорожной насыпи. Офицеры открыли ружейный огонь. Но как он был слаб по сравнению с огнем противника! По цепи приказание: «перебежки по одному! Вперед!» Уже расстояние сократилось почти наполовину, но красные не проявляли никакой нервности, и огонь их все усиливался. К счастью, артиллерийские снаряды их рвались несколько позади цепи. Зловещие стальные крепости красных маневрировали по линии и стреляли всей мощью своих орудий и пулеметов, не обращая внимания на рвущиеся вокруг них снаряды. Двигаться вперед, прямо на бронепоезда, офицерская цепь не смогла: она остановилась, не зная и не видя, что перед