Персонных дел мастер - Станислав Десятсков

Через два дня пришло важное сообщение от капитана Волкова, возглавившего отряд охотников. Бравый семеновец дошел со своим отрядом до Орши, по шведов там не нашел. Тогда он переправился через Днепр и в деревне Тулиничи в конном строю побил шведских фуражиров, грабивших деревню, и взял пленных. От них и дознался, что Левенгаупт скорым маршем идет к Днепру и собирается переправиться через эту реку. При этом известии, не собирая воинского совета, Петр свернул лагерь у Соболева и поспешил наперехват шведам. Проводником летучего корволанта вызвался быть еврей-маркитант, незадолго до того прибывший в русский лагерь с обычным своим нехитрым товаром: пуговицами, ремешками, гнилыми нитками и конечно же крепко разбавленной водкой, кою маркитант именовал не иначе как гданьской. Маркитант этот, как потом вспоминали, сам, без вызова, явился в русскую штаб-квартиру и смело заявил, что был недавно за Днепром в лагере Левенгаупта и может привести русских к тому лагерю.

— Похоже, что маркитант правду бает, мин херц! А что проводником сам вызвался идти, так и то понятно — хочет получить изрядную мзду!— доложил Петру Меншиков, проводивший допрос, и мнение его было решающим.

Ведомый проводником летучий корволант двинулся к переправам близ Орши. И Меншиков, и царь столь доверились проводнику, что им и в голову не пришла мысль, что он подослан шведами, получив в задаток сотню золотых рейхсталеров от самого генерала Левенгаупта, обещавшего маркитанту в случае успеха передать еще тысячу золотых. Ни царь, ни Меншиков не ведали, что в тот самый момент, когда проводник бодро вел их к переправам близ Орши, гораздо южнее, вниз по реке, у Шклова, Левенгаупт уже переправил свои обозы и спокойно перешел на левый берег Днепра. Меж тем, уверяемый проводником, что шведы все еще на правом берегу, Петр сам распорядился начать переправу и передовой полк драгун перешел у Орши на правый берег Днепра. Казалось, хитроумный план Левенгаупта удался и, уйдя на правый берег, русские окончательно затеряют и самый след шведов. Но тут воинская фортуна переменила свой лик и послала Петру удачливый случай. Случай тот явился в лице некоего пана Петроковича, восседавшего в дрянной одноколке. Впрочем, пана Петроковича, кроме двух его холопов, никто из соседей и не почитал паном, поскольку Петрокович самолично и пахал, и сеял, и справлял всю остальную крестьянскую работу, как обыкновенный мужик-белорус. И, как все белорусы, Петрокович ненавидел шведских воителей, почитай восьмой год беспощадно грабивших белорусскую землю. Не далее как неделю назад на двор самого Петроковича явились шесть шведских рейтар, свели со двора лучший скот, забрали все сено и оставили взамен бумажную расписку от имени генерала Левенгаупта. С этой распиской он, Петрокович, и пустился на поиски шведского генерала и нашел его войско у самого Шклова, где шведы переправлялись через Днепр. При виде расписки шведские караульные офицеры только рассмеялись, к Левенгаупту его не допустили, и он, Петрокович, отлично понял, что шведскому слову грош цена. И вот теперь он едет в Оршу, дабы записаться в отряд пана Корсака, который, говорят, бьет этих треклятых шведов в хвост и в гриву!

— Постой, постой, да точно ли ты видел, что шведы переправлялись через Днепр у Шклова?— прервал велеречивого шляхтича Меншиков.

Петрокович искренне возмутился подобному недоверию:

— Вот те крест, сиятельнейший князь, что на моих глазах все их войско переправилось на левый берег Днепра!— Петрокович широко ,р размашисто по-право-славному перекрестился.

— Кому же прикажешь верить?— сердито спросил Петр Меншикова.— Твоему маркитанту или этому доброму человеку?

— Мин херц, дай час, я вздерну Лейбу на дыбе, глядишь и правду скажет!

Но сооружать дыбу не понадобилось, так как при повторном тщательном обыске маркитанта в его захудалом кафтане нашли зашитые золотые шведские талеры. Услышав грозный вопрос: «Откуда золото?»—он вдруг заплакал, упал на колени и, целуя ботфорты светлейшего, сознался, что действительно был он в шведском лагере и был куплен, потому как у него в местечке жена и семеро детишек кушать просят!

Переправа через Днепр тут же была прервана, лазутчик повешен, а летучий корволант помчался в обратный путь по левому берегу Днепра. Уже на пути встретили полковника Чекина, мчавшегося во весь дух к царю вместе со старостой-белорусом из сельца Копысь.

Староста сей был накануне в шведском лагере и проследил маршрут шведов.

— Швед идет прямой дорогой на Пропойск! — утверждал староста-доброхот.

На коротком военном совете порешили: оставить обоз, мнить на лошадей одни вьюки и догонять шведа без устали.

— За день надобно пройти столько, сколько шведы проходят за три! — сказал Петр жестко.— Потому как если перейдет швед пасы через Сож, ничто не помешает ему соединиться с Каролусом. В нашей скорости судьба всей кампании!— Тогда же Петр послал приказ идущей от Смоленска пехотной дивизии Вердена ускорить марш к Чаусам, а генерал-поручику Боуру с драгунами повернуть от Кричева в обратную сторону и по правому берегу Сожа поспешать на соединение с корволантом, ныделив полк для разрушения мостов в Пропойске. Приказы те были спешные, так как никто не ведал подлинных сил Левенгаупта, а могло статься, что силы те были немалые.

По узкой лесной дороге к Пропойску в те сентябрьские дни неспешно тянулся бесконечный обоз Левенгаупта — огромный подвижной магазин шведской армии. Добротные немецкие фуры доверху гружены были хлебом, награбленным у латышских, литовских и белорусских мужиков, бочонками с селедкой, доставленными с Рюгена и Моонзундских островов, копченой рыбой из Ревеля, крепчайшей гданьской водкой, бутылями французского и венгерского вина, порохом, закупленным в Кенигсберге, чугунными ядрами с горных заводов Швеции, люттихскими ружьями, теплыми шинелями из английской шерсти, сапогами из испанской кожи и прочей амуницией.

Казалось, вся Европа снаряжала шведскую армию в этот поход, и без малого восемь тысяч тяжелогруженых фур тянули откормленные тяжеловозы-бранденбуржцы. Хотя стоял еще конец сентября, но осень в том году была холодная, с деревьев густо облетала последняя листва, так что размытая дождями дорога была выстлана мед-по-красными и желтыми листьями. Но сентябрьский холод не смущал привыкших к морозам шведов, и Левенгаупт, закутываясь поплотнее в рейтарский, подбитый мехом плащ, с немалым удовольствием всматривался в разрумяненные лица своих здоровяков гренадер, коим не страшны ни слякоть, ни холод. Обоз охраняли старые, бывшие во многих баталиях гренадерские полки, составленные из природных шведов, а среди рейтар шел дворянский полк генерал-майора Шлиппенбаха. Правда, Левенгаупту пришлось изрядно прождать в Долгинове прибытия этого полка, но зато он был доволен — прибыли отборные вояки, не уступавшие драбантам самого короля. С прибытием Шлиппенбаха и полка померанских гренадер из Штеттина у Левенгаупта было теперь не восемь, а шестнадцать тысяч солдат, и шел он не спеша, хотя и связанный огромными обозами, но совершенно уверенный в своих силах. К тому же впереди него имелся столь надежный щит, как главная шведская армия.

Но вот в Воронцовичах семнадцатого сентября Ле-венгаупт получил сразу два приказа из главной квартиры. Один начинался словами: «Если Вы еще в Могилеве», другой же: «Если Вы уже подошли к Чаусам», а меж тем он, Левенгаупт, не был ни там ни там. Оба приказания согласно говорили о том, что шведская армия повернула от Смоленска в Северскую Украину, и предписывали Левенгаупту перейти немедля Днепр и догонять главную армию. Левенгаупт, как опытный боевой генерал, из этих противоречивых донесений понял главное: щит в лице армии короля, стоявшей между ним и русскими и дотоле надежно прикрывавшей его корпус, исчез и можно со дня на день ожидать атаки со стороны русских. Скоро и впрямь пришла весть, что русские создали против него специальный корпус — летучий корволант во главе с самим царем. Именно в те дни Левенгаупт, не пожалев денег, лично заслал в русский лагерь лазутчика, дабы тот сбил русских с верной дороги и вывел их к Орше, пока сам он переправляется через Днепр ниже по течению, у Шклова. Казалось, план удался, и он успел-таки беспрепятственно перейти Днепр, откуда и начал форсированный марш к переправе через Сож у Пропойска. А там — Левенгаупт даже прикрыл глаза от удовольствия — он беспрепятственно войдет в Северскую Украину, соединится с главной армией и, как знать, может, в руках его окажется точно такой фельдмаршальский жезл, какой имеет в шведской армии пока один Рёншильд.

Красное мясистое лицо Левенгаупта расплылось в довольной улыбке: он представил себе вид этого зазнайки Рёншильда, когда его величество вручит ему, Адаму Людвигу Левенгаупту, фельдмаршальский жезл. А сколь будет довольна его жена, урожденная графиня Кенигсмарк и родная сестра Авроры Кенигсмарк, когда он станет вторым фельдмаршалом Швеции! Левенгаупт нарисовал себе столь радужные картины, что тепло встретил даже графа Кнорринга, хотя терпеть не мог этого парижского петиметра, явившегося из версальских салонов искать воинской славы на полях сражений и сразу же получившего благодаря родственным связям с королевским домом Ваза звание генерал-адъютанта короля.