Подлинная история русского и украинского народа - Андрей Медведев

«Но пакости немцев не могут сравниться с издевательствами своих соотечественников. Бездушный немец не мог так глубоко понять душу русина-словянина, как тот, который назвал себя украинцем в роде официала полиции г. Перемышля Тимчука — интриганта, провокатора, доносчика, раба-мамелюка, все в одном лице, который выражался о родном народе как о Mistvieh, т. е. как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому доносил на арестованных. Однако Тимчука перещеголял в этом деле украинец-панович Чировский, оберлейтенант австрийского запаса. Этот фаворит и любимчик фон-Штадлера, ничтожество, вылезшее на поверхность Талергофа благодаря своему угодничеству немцам и тирании над своими соотечественниками, появился в нем весною 1915 года. Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача. Чировский был небольшого роста, на вид грубый, коренастый мужчина, заплывший жиром, с широким лицом, рыжей бородой и такими же усами, с толстым носом, на котором висело большое пенсне, удерживаемое сжимающей пружинкой. Он ходил дробным шагом, вприпрыжку. В левой руке он носил сверкающую саблю, в правой держал тоненькую трость. Входя на территорию лагеря, он, как гончая собака, вынюхивал носом, заглядывал во все дыры и щели, чтобы поймать кого-нибудь за «нарушение закона» и отвести в одиночную камеру. Поймав жертву, он потирал руки от радости, топтался на одном месте, хихикал, предвкушая экзекуции над «провинившимися».

Это из книги «Терезин и Талергоф» Василия Ваврика, узника страшного концлагеря. Я уже упоминал ранее этого известного галицко-русского публициста. Его книга — это подробное описание того ада и кошмара, через который прошли русские люди в те страшные дни. Пересказать ее невозможно, но я крайне рекомендовал бы найти ее каждому, кто интересуется историей. А по большому счету то же самое происходит на Украине сегодня, где «ватников» и «колорадов» убивают потому, что они неправильно голосуют, не те взгляды разделяют, не на том языке говорят.

Когда русская армия вошла во Львов, многие ее встречали как армию освободителей, крестными ходами. Даже галицкая диаспора в Соединенных Штатах Америки, которая оказалась на другом континенте, скрываясь от преследований, угнетений и нищеты у себя на родине, ликовала. Из газеты американских галичан «Світ»:

«Наш Львов — русский, наш Галич — русский! Господи, слава Тебе, из миллионов русских сердец шлет Тебе вся Русь свою щирую молитву, Боже великий, могучий Спаситель, объедини нас, як Ты один в трех лицах, так Русь наша в своих частях одна будет во веки!»

А когда русская армия только наступала в Галиции, главнокомандующий российской армией, Великий князь Николай Николаевич выпустил такое обращение к галицко-русскому народу:

Братья! Творится Суд Божий! Терпеливо, с христианским смирением, в течение веков, томился русский народ под чужеземным игом, но ни лестью, ни гонением нельзя было сломить в нем чаяний свободы. Как бурный поток рвет камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению. Да не будет больше Подъяремной Руси! Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузят стяг единой и неразделимой России. Да свершится Промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли Русской. Да поможет Господь царственному своему помазаннику, Императору Николаю Александровичу всея России, завершить дело Великого Князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретение русской рати. Освобождаемые русские братья! Всем вам найдется место на лоне Матери — России. Не обижая мирных людей, какой бы ни были они народности, не полагая своего счастья на притеснение иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца к Богу, с молитвой за Россию и за русского царя.

Антон Деникин

Пока русская армия наступала, большая часть политически активных галицких украинцев бежала в Вену и другие области империи. Когда русская армия вошла во Львов, оттуда были высланы в глубь России несколько тысяч политических украинцев, не успевших бежать с австрийцами. Считалось, что в прифронтовой полосе и ближайшем тылу они могут или заниматься шпионажем, или начать открытую партизанскую войну. Их не высылали в Сибирь, не высылали на Дальний Восток, большинство были отправлены в Поволжье или Малороссию. Об этом событии сейчас в украинских источниках можно прочитать как о небывалом зверстве русских военных по отношению к мирным украинцам. Но еще раз — их выслали в тыл. Не повесили, не отправили в концлагерь, не расстреляли на глазах у беременных жен. Выслали. Однако же все равно, русская армия совершила кошмарное преступление, а австрийская армия — это цивилизованные и приличные люди. Поскольку никаких доказательств зверств русской армии в Галиции никогда не было, украинские политики по обе стороны границы, в России и Австрии, принялись сочинять дикие истории про то, что всех украинских активистов заморили голодом по дороге или привезли в Сибирь, где они умерли от холода. Вот пример такой истории, которую привел в своем очередном мощном «научном» труде «Иллюстрированная История Украины» в 1917 году профессор Михаил Грушевский: «мне самому рассказывал очевидец, врач из Москвы, как, принимаючи такие «беженские» (собственно выселенческие) поезда, он видел товарные вагоны, набитые только детьми, которые поголовно вымерли или посходили с ума». Имя врача, конечно, осталось тайной, место, где он видел кошмарный поезд, тоже, и когда это было, неизвестно. Жившие тогда в Киеве сотрудники русского Красного Креста, волонтеры, принимавшие участие в эвакуации населения Галиции, написали коллективное письмо в киевские газеты, в котором они потребовали от Грушевского или доказать свое сообщение, или опровергнуть его в печати. Но тут началась революция, и уже всем стало не до лжи украинского историка. И как я уже писал, в центральную Россию и Малороссию с отступающей русской армией бежали тысячи человек, опасаясь зверской расправы со стороны наступавших австрийцев и своих же украинцев. Бежали целые села, старики, женщины, дети, их селили в Черниговской и Полтавской губерниях. Им платили пособие, которого хватало на еду, устраивали на работу, часто на сахарные и винокуренные заводы, на фабрично-заводские предприятия и крупные имения. Для въезда в Россию беженцам выдавались особые пропуска, так вот по ним можно судить о количестве галичан, бежавших в Россию. Лишь за последнюю неделю перед отступлением русской армии было выдано десять тысяч таких пропусков. Свидетелем отступления был русский генерал Деникин, и в своих «Очерках русской смуты» он напишет про те дни:

«Помню дни тяжкого отступления из Галичины, когда за войсками стихийно двигалась, сжигая свои дома и деревни, обезумевшая толпа народа, с женщинами, детьми, скотом и скарбом… Марков шел в арьергарде и должен был немедленно взорвать мост, кажется, через Стырь, у которого скопилось живое человеческое море. Но горе людское его тронуло, и он шесть часов еще вел бой за переправу, рискуя быть отрезанным, пока не прошла последняя повозка беженцев».

Геноцид галицких русских 1914 года навсегда изменил этническую картину Прикарпатья, и с этого момента тех, кто считает себя «украинцами», стало больше, чем русских. Галицкая Русь погибла в пламени пожара Первой мировой войны, но будет жить, пока мы будем помнить о ней и тысячах людей, отдавших жизнь за право называть себя русскими. На месте концлагеря Талергоф сейчас находится аэропорт австрийского города Граца. Памятника погибшим русским людям там нет. Его не поставили ни австрийские власти, ни русские политики. Впрочем, в аэропорту Граца есть мемориальная доска, памяти жертв Талергофа. На ней надписи на английском, немецком и… украинском языке. На русском надписи нет. Что в целом, учитывая всю историю геноцида 1914 года, особенно роль украинских активистов в этой бойне, выглядит как издевательство над памятью жертв. Ведь совершенно не зря все пережившие геноцид в Галиции и все прошедшие через Талергоф так однозначно оценивают роль украинских деятелей, не сильно стесняясь в выражениях.

«Так, с первых же сполохов бури, заранее обреченная на гибель, вся верная национальным заветам, сознательная часть местного русского населения была сразу же объявлена вне всякого закона и щита, а вслед за этим и подвергнута тут же беспощадной травле и бойне… Все наличные средства и силы государственной охраны и власти, вся наружная и тайная полиция, кадровая и полевая свора жандармов, и даже отдельные воинские части и посты, дружно двинулись теперь против этих ненавистных и опасных «тварей»… А за их грозными и удобными спинами и штыками привольно и безудержно засуетился также, захлебываясь от торжествующей злобы, вражды и хулы, и всякий уж частный австрофильский накипень и сброд, с окаянным братом-изувером — Каином несчастного народа — во главе… свой же, единокровный брат, вскормленный и натравленный Австрией «украинский» дегенерат, учтя исключительно удобный и благоприятный для своих партийных происков и пакостей момент, возвел все эти гнусные и подлые наветы, надругательства и козни над собственным народом до высшей, чудовищной степени и меры, облек их в настоящую систему и норму, вложил в них всю свою пронырливость, настойчивость и силу, весь свой злобный, предательский яд. И мало, что досыта, вволю — доносами, травлей, разбоем — над ним надругался, где мог, что на муки сам его предал и злостно ограбил дотла, но наконец даже, вдобавок, с цинической наглостью хама пытается вдруг утверждать, что это он сам пострадал…»[53]