Невеста плейбоя - Сьюзен Донован

Толпа взорвалась криками восторга и смехом, и Саманта, очнувшись, постаралась замять скандал. Одним движением она натянула малышу штанишки на попку, сунула под мышку памперс и, подхватив Дакоту, убежала со сцены.

Джек, сделавший было шаг за ней, вернулся к микрофону и сказал:

– Видите ли, мы проходим непростой период привыкания к горшку. Уверен, что все, у кого есть дети, меня поймут. Это нелегкая битва, но мы уверенно идем к победе.

Присутствующие встретили его слова понимающим смехом и аплодисментами.

– Слушай, это было просто гениально! Ваша импровизация сработала лучше всякого заранее подготовленного сценария. Надо бы организовать вам мягкую биосъемку. Я знаю, что этого нет в договоре, но, может, ты все же согласишься?

– На что я должна согласиться? – с подозрением спросила Сэм.

Кара засмеялась. Она, к удивлению Саманты, была очень довольна и весела в этот вечер. Когда они все вместе возвращались домой из зоопарка на машине Джека, Кара заявила, что Сэм и ее выводок очаровали избирателей Индианы и весь штат будет с живейшим участием интересоваться проблемами приучения к горшку упорствующих в пристрастии к памперсам малолеток.

– Какое-то загадочное название, – подала голос Монти. – Это что-то вроде мягкого порно?

– Вроде того, – хихикнула Кара. – Ладно, не пугайтесь. Я говорила всего лишь о телевизионных рекламных роликах. Они обычно длятся не более тридцати секунд и не имеют прямого отношения к политическим вопросам и программе кандидата. Эти ролики призваны дать избирателям представление о кандидате как о человеке. Ну, что-нибудь такое трогательное: природа там, детишки, животные. Мы уже истратили около миллиона долларов на ролики с программными заявлениями, но, увидев вас вместе и оценив реакцию зала во время сегодняшней пресс-конференции, я бы не пожалела денег на биосъемку. Думаю, она принесла бы нам немало голосов.

– Вы уже истратили миллион долларов? – Сэм испуганно моргнула. Цифра в приложении к людям, которых она знала, показалась несоразмерно огромной.

Кара не обратила внимания на ее изумление.

– Я уже могу придумать неплохие сюжеты… Да что тут думать – все напрашивается само собой! Можно снять, как Джек катается с детьми на санях… или лучше – как он их катает. Кидает палку Дейлу. С тобой… с твоим, Сэм, участием можно снять прогулку к Игл-Крик. Такой спортивный вариант: в туристических ботинках и с рюкзаками. Или как вы бродите по рынку антиквариата в «Браун каунти».

– У меня есть идея получше, – подала голос Монти. – Вам хватит всего одного ролика, и не останется ни одного избирателя, который не проникнется к Джеку любовью… или как минимум сочувствием. Снимите на видео, как он меняет Дакоте памперс.

– Слушай, это блестящая идея! – Кара подпрыгнула так, что расплескала колу из своего стакана, и с уважением посмотрела на Монти. – Ты мыслишь в правильном направлении. Должно быть, тебе стоило заняться политикой.

– Ты рехнулась, – решительно заявила Монти, покачивая головой.

Они наконец посмеялись, потом прибежали дети, сцапали по куску пиццы и унеслись обратно в глубину дома. Проводив их взглядом, Саманта сказала:

– Я не хочу, чтобы мои дети снимались в рекламе. Достаточно и сегодняшней пресс-конференции, после которой не миновать нам всем попасть в телевизор. Теперь, когда все зрители и читатели знают, что мы существуем, нет нужды выставлять детей перед телекамерами снова и снова.

– Но ты сама не станешь сразу отказываться? – быстро спросила Кара. – Прошу тебя, подумай о том, как это будет полезно Джеку.

Саманта вздохнула. Она прекрасно помнила, что договор, заключенный с Толливером, обязывал ее по мере необходимости участвовать в рекламной кампании.

– Я согласна сниматься в этом вашем биопорно или мягком видео или как вы это называете. Но у меня есть условие: я хочу иметь право голоса при отсмотре готового продукта. Пойми меня, – поторопилась она, видя, что Кара хмурится. – Ведь эти ролики будут показывать и после того, как мы расстанемся. Я… я не хочу выглядеть нелепо. Если оператору удастся заснять что-нибудь слишком… идиллическое. Ну, ты же понимаешь?

– Ты права, и мы должны учесть и эту сторону тоже. Итак, рекламные ролики личного характера должны быть выдержаны в приглушенных спокойных тонах, без нарочитой демонстрации неземной любви и прочего. Но я уверена, что они все равно сыграют огромную роль в предстоящей избирательной кампании. Съемки начнем самое позднее через неделю.

Студия Саманты оказалась удивительно светлым и уютным местом. Когда солнечные лучи широким потоком вливались в большие окна, Сэм любовалась эфемерным светом и танцем пылинок в световых столбах. Иной раз она позволяла себе пофантазировать, как могла выглядеть эта комната в тридцатых годах двадцатого века, когда отец Джека был ребенком. Должно быть, стены были оклеены обоями со сложным, возможно растительным орнаментом. Тяжелые шторы на окнах. Много резной солидной мебели. То есть фактически теперь комната стала прямой противоположностью той детской. Белые стены, лишенные каких-либо драпировок окна, покрытые холстом полы. Удивительно, но Сэм полюбила эту комнату больше, чем уютную спальню. Она очень органично чувствовала себя в этом пространстве, в окружении своих вещей и инструментов. Именно сюда Саманта приходила думать и мечтать. И рисовать, конечно. Какое-то время она даже размышляла, обладает ли комната своей собственной энергетикой или просто белые стены отражают ее личный энтузиазм, потом решила, что это не важно. Главное, она каждый день приходит сюда, пока Дакота спит после обеда, и может вновь открывать себя, знакомиться с Самантой Монро и созерцать в глубинах своей души то, что потом захотелось бы перенести на холст или бумагу.

Бывали дни, когда Саманта писала, но разум ее был занят совершенно другим. Она думала о детях. Лили наконец-то прижилась в новой школе и даже нашла там друзей. Она буквально расцвела и вдруг начала с огромным энтузиазмом учиться. Саманта всегда знала, что ее дочь умная и способная девочка, но она не ожидала, что Лили окунется в учебу с таким рвением. Это радовало материнское сердце и позволяло Сэм потихоньку строить радужные планы относительно будущего дочери.

Грег ощущал себя в новой школе не так комфортно, как сестра, и это немало удивило мать. С одной стороны, прогресс был налицо: мальчик увлекся учебой, особенно историей, и его речевая терапия продвигалась очень успешно. Но Грег не мог часто видеться со своим лучшим другом, они встречались только два раза в неделю, и мальчику этого явно было недостаточно. Страдая от одиночества, Грег все глубже замыкался в себе и мог часами сидеть с книжкой, забившись в угол своей комнаты.