Невеста плейбоя - Сьюзен Донован

– Во-первых, мне ужасно хотелось тебя поцеловать. – И он поцеловал Саманту. Поцеловал горячо и крепко, так что ее лоно наполнилось влагой, а в горле родился тот стон, который буквально приводил Джека в неистовство. Но, сдерживая себя, он продолжил, и голос его звучал хрипло и страстно: – Мне хотелось обнять тебя крепко-крепко и ласкать тебя, всю-всю…

Руки его путешествовали по телу Саманты, неся с собой удовольствие. Ей казалось, что от пальцев Джека исходят крошечные электрические разряды. Они покалывают кожу и накапливаются внутри, грозя вскоре перерасти в мощную вспышку. Плечи, спина, бедра… Ладони Толливера сжались, и он приподнял Сэм и резко притянул к груди, насаживая на себя. Их взгляды встретились, и Джек прошептал:

– Я хотел тебя с первой же минуты нашей встречи… как только ты вошла в тот зал для переговоров.

Он удерживал Сэм на весу, не позволяя себе проникнуть глубоко в теплую влажность ее плоти. Ласковой пыткой были круговые движения члена, которые Джек совершал у самого входа в ее лоно.

– Ты негодяй… я так больше не могу… – Сэм задыхалась, все внутри ныло, требуя наполнить ее тело, ощутить его, такого большого и горячего, но он медлил, и Саманта возбуждалась все больше и больше. Они по-прежнему смотрели в глаза друг другу; вдруг Сэм увидела, что лицо Толливера исказилось, как от боли, а губы дрогнули.

– Что с тобой? – испуганно спросила она.

Он замер, закрыв глаза. Несколько секунд они провели в полной неподвижности, Сэм боялась даже дышать, немного испуганная, не понимая, что происходит. Джек открыл глаза и хрипло выдохнул:

– Я должен сказать… Я хотел любить тебя. Ты должна знать… любить тебя.

Джек словно очнулся и быстрым движением насадил ее на себя. Сэм вскрикнула, чувствуя, как тело ее пульсирует от удовольствия, обретая его, впуская в себя все глубже… Толливер продолжал говорить, хрипло и страстно:

– Я хотел узнать о тебе все, чтобы понять, как сделать тебя счастливой. – Он покачивал ее бедра, заставляя скользить вверх-вниз.

– Я хотел, чтобы ты стала моей. По-настоящему и навсегда.

– Когда ты этого хотел?

– Всегда… нет, неправда! Сейчас. Я понял это только сейчас. Я хочу, чтобы ты осталась. Не уходи, Сэм, останься со мной! Иначе я не переживу этот май месяц!

– Но как же… О-о!

Он сжал зубами ее сосок, потом быстро схватил другой. Выгнулся, входя в нее так глубоко, что у Саманты перехватило дыхание.

– Давай, Сэм, я хочу увидеть, как ты улетаешь к звездам. Никогда прежде я не хотел увидеть, как женщина кончает, но я любуюсь тобой. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Сэм. Сейчас, всегда. Боже мой, Сэм, я хочу…

– Все, что скажешь. Я дам тебе все, что ты захочешь, все, что пожелаешь…

– Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, Сэм.

Джек вдруг замер, словно пораженный своими словами. Взглянул на Саманту, на ее раскрасневшееся лицо, на круглые от удивления глаза, искусанные от страсти губы и, расхохотавшись, возобновил толчки, возносящие его женщину все выше, все ближе к пику удовольствия.

– Да, я уверен, я это чувствую! – Теперь Толливер почти кричал в восторге от собственной целостности и ощущения реальности мира. – Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка!

Саманта удивилась бы, а может, и испугалась бы, но не успела. Оргазм захлестнул ее тело и мозг, топя окружающий мир во влажном блеске, где ничто не имело значения, кроме Джека, который держал ее крепко-крепко, был внутри ее, целовал ее и повторял ее имя.

Он кончил сразу же за ней, и пока оба они с трудом приходили в себя, не размыкая объятий, и пытались хоть как-то отдышаться, Саманта успела дважды посчитать дни, оставшиеся до наступления месячных, и поняла, что сегодняшний день был самым неудачным для незащищенного секса. Видимо, с точки зрения Джека – о которой она только что узнала, – это был весьма удачный день. То есть она имеет все шансы забеременеть.

– Прости, – покаянно произнес Толливер через несколько минут. – Я совсем забыл про презерватив.

– М-да… наверное, им все же стоило воспользоваться.

– Да ладно… я уверен, все будет в порядке.

– Ну да.

Джек молча встал со стола и оделся. Потом повернулся к Саманте и негромко сказал:

– Я вижу, ты сердишься на меня.

– Нет. – Саманте вдруг показалась, что она чертовски устала, словно секс отнял у нее все силы. Кое-как закончив натягивать на себя одежду, она буквально упала на табурет и, опустив голову, уставилась на собственные ботинки. – Я не сержусь… я растерялась. То, что ты только что сказал… и то, что мы сделали. И то, что мы продолжаем делать… друг с другом и с нашими жизнями. Что мы делаем, Джек? Наверное, мы оба сошли с ума. Ты забыл, зачем все это? Зачем ты привез меня в этот дом? Я здесь для того, чтобы помочь тебе стать сенатором, а не для того, чтобы ты потерял голову, влюбился и решил завести детей.

– Ах да! – На губах Джека появилась кривая улыбка. – Точно. То-то мне казалось, что я что-то пропустил.

– От тебя с ума сойти можно, Джек Толливер! – Саманта улыбнулась. – Иногда мне кажется, что тебе просто наплевать, попадешь ты в сенат или нет! – Она подождала ответа, но Джек молчал. Саманта взглянула на него внимательнее. – Эй, Джек? Ну-ка признавайся: ты хочешь стать сенатором или нет?

– Не знаю.

– Что? – Саманта вытаращила глаза и решила, что она не расслышала.

Толливер усмехнулся и громко и четко повторил:

– Не знаю. Я не уверен в том, что хочу стать сенатором.

В студии стало тихо. Толливер подошел к одному из окон и ставился на зимний пейзаж за стеклом. Потом спросил:

– Когда Грег и Лили вернутся из школы?

– Школьный автобус приедет не раньше чем через полчаса, – отозвалась Саманта. – У нас еще есть время. Расскажи не, что происходит, Джек. Почему ты прикладываешь столько усилий и тратишь миллионы долларов ради достижения цели, которая тебя вовсе не привлекает? Как же так: столько трудов, а ты даже не уверен, что тебе это нужно?

– Не бойся, я буду хорошим сенатором. Я профессиональный политик и умею делать свою работу хорошо.

– Нет, это нечестно. Если ты не хочешь быть сенатором, ты не должен участвовать в выборах.

Джек повернулся спиной к окну, взглянул на миниатюрную женщину, которая смотрела на него очень серьезно, и заговорил, выплескивая то, что не решался озвучить даже самому себе:

– Знаешь, Сэм, я только однажды желал чего-то действительно всей душой. Я хотел играть в бейсбол. Мечтал быть лучшим. Жаль, что тогда мы не были с тобой знакомы. Я был живой и счастливый, понимаешь? – Он вдруг замолчал, и Саманта испугалась, что на этом разговор закончится.

– Нет, нет, Джек, не молчи! Говори со мной. Расскажи мне об этом, я хочу знать, что ты думаешь, что ты чувствуешь.