Голем 100 - Альфред Бестер

— О нет, ЧК-хозяйка. Да, ЧК-хозяйка.

— Если кто-нибудь из девочек хочет какие-то ве­щи из квартиры Реджины, я разрешаю взять. Берите, что хотите, только никаких ссор.

— Да, ЧК.

— И у Нелли.

— Все сгорело.

— А у Енты?

— Все перешло к ее ребе.

— У Сары?

— Я беру ее себе, ЧК.

— Ты Нора, ее костюмерша?

— Да, ЧК.

— Бери и распоряжайся на здоровье, Нора. Но ты сможешь позволить себе квартиру Сары?

— Благодарю, ЧК. Сказать по правде, еще не заню.

— Если не сможешь, обращайся ко мне. — Гретхен обвела взглядом свой рой. — Все обращаются ко мне — что бы это ни было. Понятно?

Они радостно зашуршали.

— Только ко мне. Ясно?

Шорох местами стал нерадостным.

— Успокойтесь все. Я подробно объясню в нашу первую сходку сегодня. Двадцать ровно.

— Двадцать? — озадачилась Мери Наобум. — Раз­ве нас двадцать?

Угадай прервала ее подсчет по головам.

— Ну хоть немножко ты будешь соображать? ЧК имеет в виду двадцать часов.

— Это восемь вечера, — пояснила Откатай.

— Да? Мы собираемся в восемь? Где? Здесь?

— Нет, — сказала Гретхен. — Мы все грязные до отвращения. Нужно помыться, освежиться и пере­одеться. В Сауне.

* * *

В Сауне можно побывать в зонах холодного, уме­ренного и жаркого земного климата; там же можно по­пробовать климат Луны, Марса и Венеры вместе с по­длинным звуковым сопровождением: шумом ветра, снегопада, града, дождя, грозы, криками птиц, стреко-

том насекомых, рыком зверей. Можно услышать и чу­жую невразумительную речь внеземной растительно­сти: шепоты, стоны, щебетание и стуки во время прора­стания, роста, размножения и гибели.

Вода в банях, разумеется, чудовищно дорогая, хотя и подвергается постоянной очистке с рециркуляцией. Духи, мыла и благовонные масла довольно дешевы, но без воды — что в них толку. За ошеломляющую цену (которую Гретхен и выложила) можно уединиться в Са­уне со своими гостями.

Пока весь рой поочередно переходил из жары в тепло и потом в холод, окунался в ванны и мылся под душем, пользовался мылом, маслами и массажем, грел­ся, расслаблялся и нежился, Гретхен занялась ублаже­нием своих подданных.

— Я расскажу вам правдивую историю, — начала она. — Кое-кто узнает в ней себя. Остальные могут лишь догадываться. Нет-нет, Лидия, никаких фанфар, милая. Не прерывай меня. Никто мне не мешайте.

Жили-были дамы, которые каждую неделю собира­лись своей компанией, чтобы пообщаться и порадовать себя вкусной едой, дружеской болтовней, играми и за­бавами. Они все были милыми, славными, прелестными созданиями, которые никому не желали зла. Но они послужили источником огромного зла, потому что за­были, что все они — женщины, а между женщиной и дамой есть огромная разница.

Одной из придуманных ими забав был колдовской обряд, чтобы вызвать Дьявола. Никто из них не верил в Сатану или ад — не больше, чем в Бога и небеса. У нас сейчас двадцать второй век в конце-то концов, и дамы были вполне современными и цивилизованными; но все же они оставались женщинами.

Между дамой и женщиной такая же разница как между резной слоновой костью и бивнем слона. Нет, не смейтесь, я вовсе не сравниваю нас со слонами. Мы — резная слоновая кость; мы утонченные, прекрасные, нас породили века совершенствования мастерства — не забудьте это слово — мастерства по созданию замысла, формованию и филигранной обработке грубого природ­ного бивня в произведение искусства, которое порадует мужчин. Мужское мастерство потребовалось для того,

чтобы мы превратились в дам на радость мужчинам. И мы уже позабыли об исходном бивне: о том боевом, добывающем пищу грозном оружии, каким является женщина. Говорят, что под каждой шуткой таится исти­на. Внутри каждой безделушки из резной кости скрыто смертельное оружие.

Почему женщины всегда позволяли мужчинам рас­поряжаться собой и формировать из себя дам? Да пото­му, что нам мужчины необходимы не меньше, чем мы необходимы им. Однако, если нас вынудили принимать мужчин такими, как они есть, то они боятся нас ^аких, как мы есть на самом деле; так наша нужда в них стано­вится для нас западней, навязывает нам роль безопас­ных игрушек из резной кости — безопасных для муж­чин, я хочу сказать. Но несмотря ни на что, мы таим в себе угрозу.

Ну так вот — с этой дамской компанией стали тво­риться странные вещи. Первобытная угроза, глубоко спрятанная и позабытая внутри каждой из них, умно­жилась и породила единое целое — страшно опасное псевдосущество, олицетворенную в любом облике пер­вобытную похоть, удесятеренного и еще раз удесяте­ренного зверя-самца, Голема100. Я не стану описывать те ужасы, что принесло Гили появление Голема100. Все это теперь в прошлом. Зверь пропал в другом мирозда­нии.

Это никогда не должно больше случиться. Это больше не случится ни со мной, ни с моими девочками. Желайте мужчин. Принимайте мужчин. Используйте мужчин. Да, да и да! Но никогда не позволяйте мужчине использовать вас. Они возжелают женщин? Очень хо­рошо! Но больше никогда не поддавайтесь их мастерст­ву по обработке бивня в безопасную резную кость. По­тому я и сказала: любите мужчин, да, но не более того.

Любите их, наслаждайтесь ими, берите от них то, что они могут дать, но никогда не испытывайте в них потребность. К чему? У нас есть мы сами. Уже не дамы — мы женщины. Мы — дом; они — всего лишь жильцы. Они будут приходить и уходить, но мы остаемся. Сле­дующий раз наши Двадцать будут здесь же, в этой Сау­не, в тот же день через неделю. Я договорюсь. А пока оставайтесь здесь и наслаждайтесь свободой. Пи-девка,

за мной. Надо разобраться с одним химиком-шовини- стом, который злоупотребил моей привычкой быть да­мой.

* * *

(Выход из Бань со стороны Сохо. Гретхен и Пи выходят в Гиль. Они начисто распарены и отмыты, им сделан массаж. На них свежие комбинезоны. Обе они без косметики, но Грет­хен осыпала радужными блестками свою пышную прическу «афро». Пи заплела белесые волосы в две косички и перевязала их белыми шелковыми бантами. Они замирают на минуту под вывесками, которые по стенам домов и на тротуаре переливаются, уговаривают и призывают прохожих.)

ВЫВЕСКИ

ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ!

ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ!

ТРОТУАР

— Не захочешь ли, крошка, чтобы тебя затрахали вусмерть? Иди за мной! Иди за мной! Иди за мной на место секступления!

(Двое пьяных, хихикая и пошатываясь, бредут вдоль бесконеч­ного светящегося члена, указывающего им дорогу за угол.)

— Й ПЬЯНЫЙ

(На жаргоне Гили, заплетающимся языком)

— Эй мужик хватать и тикать парень трах-перетрах мужик так вот эдак и вот так во все дырки так что ли?