Возмездие - Семен Цвигун

— Личность человека, выдававшего себя при посещении «Велички» за инженера Кюнля, установлена. Это Шумский, автомеханик. После посещения зоны исчез, имперский розыск пока не дал результатов…

— И вряд ли что-нибудь даст, — сказал Вольф. — Он давно в Москве, где-нибудь на Лубянке, и с удовольствием вспоминает, как они с полковником Млынским в очередной раз обвели штурмбанфюрера Занге… — Вольф взглянул на Занге, который сидел у окна виновато понурив голову. — Продолжайте…

— А это Гелена Цильке, певичка из ресторана «Монополь», пособница Шумского. Отец якобы немец, мать— полька. Двадцать пять лет. Также исчезла. Розыск не дал пока результатов…

— Такая не только Кюнлю голову заморочит, — заметил Вольф.

— Деннерт Эрнст. Капитан ВВС. Числился прикомандированным к краковской метеостанции от штаба авиасоединений. Фотография и особые приметы не полностью совпадают с данными из Кракова. Часто посещал ресторан «Монополь». Пользуясь запросами метеослужбы, практически мог контролировать все воздушные связи Кракова и близлежащих аэродромов…

Вольф снова взглянул на Занге. Тот нервно выкрикнул:

— Полигон «Близна» и объект «Хайделагер» имели свою метеостанцию!

— Правильно, имели станцию, — согласился с убийственным спокойствием Вольф. — Только ее эвакуировали вместе с полигоном еще в июле. Лучше не выводи меня из терпения, Занге… Ну, Деннерт тоже исчез, и розыск пока не дал результатов, верно?

— Так точно, группенфюрер. К условленному месту встречи с Кюнлем Деннерт больше не выходил. Мы проверили все места, где Кюнль бывал перед отъездом в Краков: ресторан «Медведь», ничего подозрительного не замечено, фрейлейн Гертруда Клурфельд, невеста Кюнля, активный член Союза немецких девушек, частная зубоврачебная клиника доктора Фрибе… — При этом имени Вольф невольно потрогал щеку. — Ну, у этого дантиста такая солидная клиентура…

— Копайте, гауптштурмфюрер, копайте как следует, — сказал Вольф и снова потрогал щеку.

В штольне по узкоколейке каждые тридцать минут движутся тяжело груженные составы с корпусами, приборами, оборудованием ракет. В обратном направлении везут укрытые чехлами собранные ракеты Фау-2. Повсюду эсэсовцы с автоматами.

За глыбами камня встретились Бютцов и Шумский.

— Взрывчатка получена, — сказал Бютцов. — Вам огромный привет от Млынского. Спрашивает, как вы тут.

— И что вы ответили? — усмехнулся Шумский.

— Что я мог ответить? Как в раю. Или как в аду?

— В общем, как на том свете…

— Я не представляю, как мы переправим на объект такое количество взрывчатки, — сказал Бютцов.

— Это товарищи из комитета возьмут на себя. Беспокоит другое: ну, взорвем перемычку, спустим в штольни подземное озеро… Станки и оборудование почти не пострадают, а воду откачают довольно быстро. Надо найти другое решение. Я изучил структуры почв: здесь возможны карстовые пещеры, пустоты… Если бы все тут провалилось в тартарары, было бы дело…

— Хорошо. Я подумаю и представлю расчеты, — кивнул Бютцов.

— И надо сделать так, чтобы наши люди не пострадали, — сказал напоследок Шумский.

Серое утро. Метель. Отряд Млынского, растянувшись цепочкой, уходит по горным тропам от преследования карателей.

Плащ-палатки и одеяла, накинутые поверх шинелей, не спасают от лютого холода. Некоторые падают от изнеможения и усталости. Товарищи помогают им подняться…

К Млынскому и Канину подходит Катя, протягивает шифровку.

— Прочти, — говорит Млынский.

— «Поздравляем с уничтожением заводов в Корцене, — читает Катя, — отличившихся представить к награде. Активизируйте поиски складов с компонентами уранового оружия. Согласие на операцию в «Доре» подтверждаем. Антонов».

— Добре. Когда у нас следующий сеанс связи с Фрибе?

— В двадцать два часа пять минут.

Млынский кивает.

Вечер. Прием пациентов в кабинете доктора Фрибе окончен. Сняв халат, Фрибе подходит к окну, осторожно выглядывает из-за шторы на улицу. Улица пустынна, только на углу стоит черный «Оппель». Людей в машине не видно, но присутствие их угадывается по огонькам сигарет.

В рентгенкабинете фрейлейн Анна достает из тайника маленькие наушники, разматывает шнуры, втыкает штекеры в замаскированные гнезда, из которых предварительно вынимает фальшивые болты.

Входит Фрибе. Взглянув на часы, вопросительно смотрит на Анну.

— Есть, — кивает она. — Но очень сильные помехи. Жду повторения… — И пододвигает к себе бумагу и карандаш, начинает быстро заполнять листок колонками цифр.

Звучит голос Млынского:

— «Прошу организовать прием от Шумского документов чрезвычайной важности. Время и место передачи Бютцов должен согласовать с Карасевым. Наши люди будут ждать его в районе Бадэльстра. Передайте Бютцову для Шумского: Москва согласна прикрыть операцию по взрыву новых штолен объекта «Дора» массированной бомбардировкой в ночь на воскресенье двадцать седьмого. Однако просит начать операцию на час раньше. Млынский».

Передав шифровку Фрибе, Анна сняла наушники.

— Я пойду к Гелене, — сказала она.

— Не спеши, — сказал доктор Фрибе. — Завтра передашь через тайник. После ареста Кюнля за нами, по-моему, начали слежку…

По тоннелю движутся платформы с ящиками. Груз сопровождает охрана во главе с рыжим шарфюрером. Поезд замедляет ход около штольни № 3.

Здесь уже ожидают его прибытия подполковник Бютцов, немецкие инженеры, Шумский и заключенные, среди которых — несколько человек, принимавших участие в совещании в пещере.

— Наконец-то, — говорит Бютцов, облегченно вздохнув. — Мильх! Ставьте людей под разгрузку и предупредите: в ящиках ценное и хрупкое оборудование. За каждый поврежденный или разбитый ящик ответите головой!

— Слушаюсь, господин инженер!

— Осторожней! В штольне сильная загазованность! — Бютцов выразительно посмотрел на Шумского. Во взгляде Бютцова подтверждение: да, это то, чего мы ждали…

Люди осторожно снимают с платформы тяжелые ящики и, взвалив на плечи, несут в глубину штольни. Изнуренные голодом, они шатаются под тяжестью ноши. Один из заключенных, споткнувшись, едва не роняет ящик. Другие вовремя поддерживают товарища, и капитан Еловой тут же заменяет его.

Чем дальше уходят люди в штольню, тем труднее становится дышать. Рыжий шарфюрер, жадно хватая ртом воздух, таращит глаза…

Во тьме за выступом скалы его ждут двое — Кунц и Поль Басси. В руках у них — ломики. Но шарфюрер неожиданно останавливается.

— Мильх! Ты там посмотри, чтобы они аккуратно… Проклятый газ! Дальше не пойду.

— Будьте спокойны, доставим в полной сохранности, — заверяет Шумский.

В глухом забое вскрывают один из ящиков, в нем — динамитные шашки, упакованные в оранжевую бумагу.

— Десятикилограммовые, — говорит Еловой. — В каждом ящике — восемьдесят килограммов взрывчатки.

— Ну, теперь они убедятся, что мы им не жук на палочке, — улыбается Шумский.

В той самой пещере, где проходило совещание подпольного комитета Сопротивления, Кунц передает Шуйскому документы, вынимая их из самодельного несгораемого ящика.

— На этих пленках — фотокопии чертежей всех важнейших узлов, схемы систем наведения ракет. Вот описания технологических процессов.

Он снимает резинку, туго стягивающую рулончик бумаги, который едва не разлетается — так легки листочки, густо исписанные почти микроскопическим почерком.

— Папиросная, — говорит Кунц. — Потрошили сигареты… Другой бумаги не было. Тут все на разных языках: русском, польском, немецком, норвежском, сербском, французском и даже венгерском… Бесценные сокровища.

— Спасибо, товарищи. — Шумский ласково поглаживает ящик.

— Ты только выберись с ними отсюда, — говорит Еловой, положив руку на рычаг взрывной машинки, от которой тянулись электрические провода.

— Постараюсь, — улыбается Шумский.

Под прикрытием групп самообороны заключенные уходили от обреченных на гибель штолен наверх, в более безопасные горизонты. Шли молча, поддерживая ослабевших и раненых. Люди с красными повязками указывали дорогу.

В пещеру вошел Ян Чишпива.

— Наверху воздушная тревога…

— У вас есть часы? — спросил Шумский,

— Ровно два, — сказал Чишпива.

И в это время потолок и стены дрогнули, посыпался щебень, до пещеры докатился отдаленный гул.

— На всякий случай попрощаемся, — сказал Еловой. — Может, не скоро увидимся…

Шумский и Еловой пожали друг другу руки и обнялись. Потом Шумский обнял Кунца и направился к выходу из пещеры. Обернулся. Кунц на прощание поднял сжатый кулак.

Шумский с несгораемым ящиком и Чишпива вышли.