Дети Арахна - Юлия Горская

 - Нет, – выдохнула Хефнет, поворачиваясь. – Моя дочь уже далеко. Тебе не достать ее. Это она разрушила ваш город. Разрушит еще. Так, что от него останутся лишь оплавленные камни.

 Бешено крикнув, Валаис разогнулась, с яростью глядя на соперницу.

 Та закрыла глаза, и слабая, умиротворенная улыбка мелькнула на подрагивающем судорогой лице.

 - Моя Немферис, она далеко, – потемневшие веки больной затрепетали. – Ему удалось отнять мою дочь у Арахна. … Удалось.

 - Великая госпожа бредит, – взволнованно проговорил главный лекарь, приближаясь к постели умирающей и суетливо оправляя влажные простыни. – Это уже было.

 - Что говорила? – быстро спросила Валаис.

 Врачеватель удивленно приподнял белесые брови.

 - Звала э-э… Хапдис. Просила защитить дочь, призвав на помощь духов Энгаба.

 - Вот как?..

 - По ней плачут даже рабыни, - с глубокой жалостью в голосе произнес лекарь. – Не напрасно Хефнет называют «великой».

 - Называли, – поправила его черная служительница, отходя и со стороны любуясь прекрасной картиной низвержения заклятого врага.  – Смотрите. Она, кажется, наконец, умерла.

 Ученый арахнид кинулся к владычице.

 - О, нет, - с облегчением выдохнул он, нащупывая пульс. – Госпожа еще жива.

 В подтверждении его слов, больная медленно открыла глаза.

 - Илит, – позвала она достаточно внятно. – Где ты, девочка моя?

 - Я здесь, я здесь! – любимая прислужница Хефнет бросилась на колени, целуя ей руку.

 - Ты здесь, – верховная жрица глубоко вздохнула. – Ты со мной. Верная Илит не оставила меня.

 Та вытерла струившиеся по щекам слезы, не зная, что повелительница уже ослепла.

 - Илит. Пусть все уйдут. Мне нужно говорить с Валаис. Она не ушла еще. Я знаю.

 - Хорошо, госпожа, – девушка еще раз поцеловала дорогую руку и осторожно положила на грудь великой.

 Душная спальная быстро опустела.

 Черная жрица медленно приблизилась к ложу, жадно и неотрывно глядя на Хефнет. Лицо Валаис было очень бледным, зрачки расширились. Ей не терпелось, наконец, вкусить сладость мести.

 - Что? Ты передумала? Желание продолжить проклятую жизнь оказалось важнее жизни дочери?

 Хефнет закрыла незрячие глаза. Пылающая боль, разлитая по телу, все усиливалась.

 -  Празднуешь победу? – спросила она тихо.

 Черная жрица, как совсем недавно верная Илит, опустилась на колени, и снова втянула открытым ртом смрадный запах.

 - Нет, Хефнет. Ведь ты еще жива, – елейным голосом отозвалась она. – Пока ты жива – мне не видать покоя.

 - Как удалось тебе опоить меня ядом Ильвига?

 - И среди твоих прекрасных дев есть такие, в чьих сердцах живет любовь к золоту.

 - Ты всегда была алчной и завистливой. Поэтому, видя твои титанические усилия, я не желала приближать тебя к себе, не смотря на это похвальное упорство.

 - Я многое узнала о тебе, Хефнет, – продолжила Валаис. – Девушки становятся такими болтливыми, стоит немного приласкать их. Одна из юных развратниц, прекрасно обученных искусству приносить наслаждение женщинам, такого наговорила о своей госпоже… 

 - Блудница, я тебе не верю. Назови ее имя.

 - Пусть это будет нашей маленькой тайной.

 - Хочешь тайны?

 Черная жрица расхохоталась ей в лицо:

 - Все твои тайны открыты, Великая владычица Улхура!

 Больная стала задыхаться. Крупные капли кровавого пота выступили на теле, пачкая  простыни. Лицо верховной жрицы превратилось в кровавую маску.

 - Ты умираешь, – сладчайшим голосом проговорила Валаис.

 - Тебе за многое придется ответить, – с усилием ответила Хефнет.

 Блаженная улыбка черной жрицы сменилась звериным оскалом.

 - Это ты за все ответишь, жалкая старуха! За все! За осквернение города Теней, в усыпальницу которого ты поместила мерзкие останки своей сестры иноверки. За то, что дочь ее, маакорское отродье, провозглашена дочерью Арахна! За то, что сама служила иным богам, называясь великой жрицей Кэух! Так где они, твои боги? Зови их! Может, они вырвут твое дряхлое тело из рук смерти? Может, избавят поганую душу от ярости моего Отца?

 Сильная судорога сотрясла больную. Жалобный, протяжный стон вырвался из груди.

 - Нет! – вскрикнула черная служительница. – Нет, ты не умрешь, пока не скажешь – где твоя дочь! Отвечай! – навалившись на умирающую жрицу, она затрясла ее за плечи, пока та не приоткрыла глаза. – Отвечай! Где Немферис?

 - А почему ты не спрашиваешь, где твой сын, Валаис? Я тоже это знаю.

 - Мой сын?

 - Твой сын. Слэур.

 - Дух его служит Отцу!

 Хефнет расхохоталась зло и жутко.

 - Он служит моей дочери!

 - Ты бредишь! – Валаис с силой ударила по щеке ненавистную госпожу, и с отвращением вытерла испачканную в крови ладонь.

 - Помнишь Хофис? – на ошеломленную служительницу смотрели прежние – стальные и чистые – глаза Хефнет. Словно, боги, которых призывала к ней Валаис, сжалились над несчастной, вернув зрение и ясность мысли. – Она сделала тебя тем, чем ты стала. И в благодарность получила яд! Поняв, что ее предала и убила та, которую она считала своей наперсницей, Хофис открылась перед смертью, признавшись, что твой мальчик, спрятанный нами – не сын Арахна. Ты зачала его от презренного степняка! И, скрыв это, пыталась выдать за марлога. Только забыла, дорогая, что Арахн вездесущ и знает все. Ты не боишься теперь? Призывая его гнев на мою душу, не трепещешь ли сама? Но нет, ты слишком самоуверенна для этого. Напрасно. Тебе не дано знать, чем закончится путь твой. Но помни, перед последним часом, сын придет к тебе, став лютым врагом! Мальчик вырос. Вскормленный гордым и мстительным кифрийцем, этот прекрасный отпрыск вольного степняка носит в душе ненависть к твоему богу. Мой мальчик. Знаешь, вначале я презирала его, рожденного от такой, как ты. Но Слэур был так мил, так добр и отзывчив, что я поняла - на его же счастье, он унаследовал черты своего настоящего отца. Но и это не все, – говорившая передохнула, и продолжила, устало прикрыв веки. - Знаешь, Валаис, дороже жизни для него уже стала моя Немферис. Он отдаст за нее все, и будет защищать до последнего вздоха…

 - Ты бредишь, – черная жрица приблизила губы к опаленным предсмертным жаром губам Хефнет, прошептав снова:

 - Ты бредишь, старая кошка. Мой сын – мертв. Хофис принесла его в жертву. Тот день я не забуду никогда. Слышишь, ты? Никогда. Он врезался в память до мельчайших подробностей. Я помню, как к Большому алтарю принесли младенца. Помню, как прислужница протянула мне его, чтобы проститься. Потом, моего сына возложила на алтарь сама черная жрица; в то время как я и еще семь служительниц, читали молитвы Арахну, чтобы наш Отец принял Великую жертву. Хофис разожгла огонь, взяла нож…