Тайна Марухского ледника - Владимир Гнеушев

Больше ничего тогда не было известно. Кое-что стало проясняться лишь двадцать лет спустя.

Вы, читатель, помните в первой книге разговор с разведчиком Подкопаевым, который был в этой центральной разведгруппе. Он говорит, что наши бойцы честно выполнили свой последний воинский долг.

Очень заинтересовал также рассказ альпиниста Павлотоса. Помните, он вместе со своими товарищами летом 1959 года нашел на перевале полуистлевшую патронную сумку, в которой хранилась предсмертная записка с несколькими подписями. Оказывается, эти солдаты были в центральной разведывательной группе, они погибли в неравном бою. Немцы надругались над их трупами: отрезали головы, надели их на шесты и выставили на снегу для устрашения. Уже сам этот факт говорит о том, что наши разведчики, как и лейтенант Глухов, дорого отдали свои жизни, бились с немцами так, что те даже мертвых не могли оставить в покое.

Более подробные данные нам удалось разыскать об одном из тех, кто упоминается в “записке”, – Вараздате Саркисяне.

Под запиской стояли фамилии: “Мосуладзе, Аргвадзе А., Чихинадзе С. Ч., Ревазашвили, Микадзе, Джанджгава, Закаришвили, Джалагания, Саркисян, Тусенян, Девадзе”.

“Кто они? Какова их судьба? Может быть, кто из них остался в живых – пусть откликнется и раскроет эту тайну”,– обращались мы к читателям.

И вот откликнулся Самвел Вартанович Вартанян, бывший боец, ныне ветврач совхоза “Балтрабочий” на Ставрополье.

– Это мои товарищи, выпускники Сухумского военного училища,– заявил он и показал пожелтевший от времени маленький блокнотик, где значились многие из указанных фамилий. Этими адресами обменивались курсанты в последние минуты расставания.

Самвел Вартанович связал нас со своими друзьями по училищу Григорием Калтахчяном и Левоном Крымляном. Один из них живет в Армении, а второй в Сухуми.

Они и рассказали нам об участии Сухумского военного училища в боях на Марухском перевале.

Разноязычная молодежь Кавказа училась искусству побеждать врага в Сухумском военном училище. Оно развернулось по штату военного времени, готовило и выпускало лейтенантов по сокращенной, шестимесячной программе, учебное время было уплотнено до предела: занятия проходили но 13—16 часов в день.

Вскоре курсанты были аттестованы лейтенантами. В ожидании приказа они отращивали волосы и предвкушали радость выпускного вечера, когда наденут парадную офицерскую форму с двумя кубиками на окаймленных золотом петлицах.

Но вечера такого не было. Не дождавшись приказа о присвоении офицерских званий, все училище получило боевой приказ выйти на Марухский перевал. Этого требовала военная обстановка. Вместо ожидаемых двух лейтенантских кубиков, курсанты получили удостоверения, в которых значилось:

“...Выдано... в том, что он является курсантом Сухумского пехотного училища. Действительно по 31 декабря 1942 г.”

Большинство шли на перевалы солдатами. Правда, старший сержант Вараздат Саркисян, который в училище был помкомвзвода, назначен командиром пулеметного взвода 810-го полка.

В его взвод, как в училище, так и здесь, на перевале, входил Самвел Вартанян, Григорий Калтахчян, С. Ч. Чихинадзе. Вот почему они помнят все детали о своем боевом друге и командире.

– У меня сохранились в памяти,—говорит Самвел Вартанян,– все эпизоды боев на Марухском перевале нашего пулеметного взвода под командованием Вараздата Саркисяна, Но особенно памятен последний для Вараздата бой... Это случилось в конце декабря. Старший сержант Саркисян стал отбирать в нашем взводе добровольцев для проведения разведки боем. Пожелали идти все, однако он взял Калтахчяна, Чихинадзе, Девадзе, меня и других. Поставил задачу на разведку боем. При этом сказал, что боевое задание особо ответственное, полученное из штаба полка. Готовились сутки. Группа наша проникла через “Волчьи ворота” в расположение противника, сняла вражеский караул, обойдя с севера Малый ледник, зацепилась за склоны высоты, господствующей над южным и северным ледниками. Противник нас обнаружил. Завязался бой. Бил по нас вражеский пулемет. Чихинадзе заглушил его гранатой. Вечерело. Решили посменно отдыхать в отвоеванной немецкой землянке. Пулемет оказался отечественным, с двумя лентами патронов. Нашлись кое-какие продукты. Ночью поднялась метель. Утром, откапывая из-под снега своих, двое солдат сорвались и с грохотом полетели в пропасть. У третьего – Калтахчяна – оказались сильно обморожены ноги. Командир взвода Саркисян приказал мне спустить Калтахчяна вниз, сдать в санчасть и доложить в полк, что первая часть боевого задания выполнена, что Малый ледник пройден, разведка продолжается к Большому леднику.

Я с огромным трудом тащил на себе больного друга и видел, как разведчики моего взвода штурмуют высоту, слышал взрывы гранат на вершине.

Уже не помню, как мы с Калтахчяном успели проскочить “Волчьи ворота”, но тут же убедились, что кольцо контратакующего врага замкнулось за нашими разведчиками.

Через несколько дней мы узнали о геройской гибели разведчиков и надругательстве фашистских палачей над их трупами.

Вот, видимо, в эту критическую минуту и родилась записка, которая увековечила намять Вараздата Саркисяна и его боевых друзей...

С особым чувством вспоминает Вараздата Григорий Калтахчян:

–Только случайно я не разделил печальную участь своего друга Вараздата. Когда я обморозил ноги, я не хотел уходить от друзей. Но Вараздат приказал спускаться вниз и поручил Самвелу Вартаняну сопровождать меня. Им обоим я и обязан своей жизнью.

Прошло 24 года, но я и сейчас вижу, как живого, Вараздата, коренастого, широкоплечего, волевого человека заботливого друга.

И я, и Самвел Вартанян, и Левом Крымлян, и Вараздат Саркисян были в одном взводе и дружили настоящей мужской фронтовой дружбой. Вараздат среди нас выделялся дисциплиной, общей подготовкой, твердостью характера, лучше нас владел русским языком. До войны некоторое время жил в Ростове, перед войной вернулся в родную Армению (село Азатек Азизбековского района). Был учителем русского языка, затем работником райвоенкомата. Оттуда и ушел добровольно в Сухумское училище.

Вараздат всем своим существом любил Родину. По каждому его шагу, мы, его близкие друзья, чувствовали, что он одолеет любые трудности, и на поле боя, не жалея себя, будет среди героев первым. За бескорыстие, боевое рвение, умелое руководство взводом в бою он неоднократно отмечался командованием. Воинская дисциплина для него была законом жизни. Малейшее нарушение он не прощал даже самым близким друзьям, строго взыскивал, особенно в боевой обстановке...

Левон Крымлян в декабре был в другом подразделении, но и до него дошла тогда весть о трагической гибели Вараздата и его взвода. То, что вспоминает Крымлян, не расходится с рассказом Вартаняна и Калтахчяна.