Сочинения. Письма - Павел Васильев

ОБОЗ

Снегиревая заря, мерзлая божья рябина,Кровь на льду, раскрасневшийся край земли…Под синим широким небом через равнинуОбозы шли

В щелканьи кнутов, в пугливом ржаньиЗакурчавившихся от мороза коней,И кругом их летали «прощай», «до свиданья»,Да вороны, да редкие звезды огней.

И деревни, как скопища ведьм небывалых,Им махали ручищами мельниц, крича:— Не забыла ли Машенька полушалок?— Нет ли с вами Игнатия Лукича?

Но молчали укутанные в овчиныОбозники, от злобы сводило у нихПальцы твердые, как лучина,И литовки бровей на лицах глухих,

Лавошники кутались в одеялы,Их глаза, что гири, были тупы.И, бороды развевая, рядом шагалиОдичавшие от голода попы.

И мерно ладонь в ладонь ударяли,Вслушиваясь в обозные бубенцы,Коршунами сидя на мешках с сухарями,Накопители — кулаки и купцы.

Дышали хрипло их подруги,Тяжелые, как гроба,Высокие, как праздничные дуги,Красногубые и без лба,

И в самом конце, снег обминаяСапожками: «Дойдем, ни черта!» —Влачилась неприкаянная, блатная,Иссволочившаяся мелкота.

Так всё дальше — к северу, к концу России,Молча, сквозь небывалый мороз,Сквозь ветры протяжливые и косыеПередвигался обоз.

Поблескивал месяц в конских гривах,Не оставляя за собою следа,Шла золотая орда юродивых,Окоченевшие от ненависти стада.

А позади комсомольцы, главари-буяны,Позванивая в лунную медь,Широко развертывали баяны,Тяжелые от счастья запеть,

В лунную медь позванивая,Чтобы наутро, песней пьяна,Легче дышала, невиданная, незнаемая,Солнцем объятая страна.

АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ГЛАВЫ

Широк и красен галочий закат.Вчера был дождь.В окоченевших кадках,Томясь, ночует черная вода,По водосточным трубам в ночь подрядРыдания теснились. Ветром сладкимДо горечи пропахла лебеда.И кудри царские по палисадам,Как перенесть я расставанье смог?И на иконах белокудрый бог,И голубей под крышей воркованье…Вот родина! Она почти что рядом.Остановлюсь. Перешагну порог.И побоюсь произнести признанье.…………………………………………..Так вот где начиналась жизнь моя!Здесь канареечные половицыПоют легонько.Рыщет свет лампад,В углах подвешен. Книга «ЖитияСвятых», псалмы. И пологи из ситца.Так вот где жил я двадцать лет назад!Вот так — лишь только выйдешь на крыльцо,Спокойный ветер хлынет от завозен, —Тяжелый запах сбруи и пшениц…О, вёсен шум и осени винцо!Был здесь январь, как горностай, морозен,А лето жарче и красней лисиц.В загоне кони, ржущие из мглы…Так вот она, мальчишества берлога —Вот колыбель сумятицы моей!Здесь, может, даже удочки целы.Пойти сыскать, подправить их немногоИ на обрыв опять ловить язей.

Зачем мне нужно возвращать назадМенял ладони, пестрые базары,Иль впрямь я ждал с томленьем каждый год:Когда же мимо юбки прошумятВеликомученицы ВарварыИ солнце именинное взойдет?..

Ведя под ручку шумных жен своих,Сходились молчаливые соседи,И солнце смех раздаривало свой,Остановясь на рожах их тупых,На сапогах, на самоварной меди…Неужто это правило душой?

А именины шли своим путем,Царевной-нельмой, рюмками вишневки.Тряслись на пестрых дугах бубенцы,Чуть вздрагивал набухшим чревом дом,И кажется теперь мне: по дешевкеСкупили нас тогда за леденцы.

В загонах кони, ржущие из мглы…А на полтинах решки и орлы,На бабьих пальцах кольца золотые,И косы именинницы белы.И славил я порукой кабалыВарвары Федоровны волосы седые!

Не матери родят нас — дом родит.Трещит в крестцах, и горестно рожденьеВ печном дыму и лепете огня.Дом в ноздри дышит нам, не торопясь растит,И вслед ему мы повторяем мненьеО мире, о значеньи бытия.

Здесь первая пугливая звездаГлядит в окно к нам, первый гром грохочет.Дед учит нас припрятать про запас.Дом пестует, спокойный, как всегда.И если глух, то слушать слез не хочет,Ласкает ветвью, розгой лупит нас.

И всё ж мы помним бисеры зимы,Апрель в ручьях, ворон одежду вдовью,И сеновалы, и собак цепных,И улицы, где повстречались мыС непонятою до сих пор любовью, —Как ни крути, не позабудем их!Нас мучило, нас любопытство жгло.Мы начинали бредить ставкой крупной,Мы в каждую заглядывали щель.А мир глядел в оконное стекло,Насмешливый, огромный, недоступный,И звал бежать за тридевять земель.

Но дом вручил на счастье нам аршин,И, помышляя о причудах странствий,Мы знали измеренья простоту,Поверив в блеск колесных круглых шин,И медленно знакомились с пространством,От дома удаляясь на версту, —

Не более. Что вспоминаешь ты,Сосед мой хмурый? Может быть, подвалы,В которых жил отец твой за грошиНа городских окраинах, крестыКладбищ для бедных, и зловонье свалок,И яркий пряник в праздник — для души?

Но пестовала жизнь твою, любя,Другая, неизвестная мне сила.И был чужим сосущий соки дом,И вечером, поцеловав тебя,Твоя сестра на улицу ходила,Блестя слезой, от матери тайком.И поздно ночью, возвратясь из мглы,Полтинники, где решки и орлы,Она с тобою, торопясь, считала.И сутки были, как они, круглы.Мир, затопляя темные углы,Пел ненавистью крепкого накала.

Дышал легко станичный город наш,Лишь обожравшись, — тяжко. Цвет акаций,Березы в песнях, листьях и пыли,И на базарах крики: «Сколько дашь?»Листы сырых, запретных прокламацийДо нас тогда, товарищ, не дошли.

У нас народ всё метил загрестиЖар денежный и в сторону податься.Карабкались за счастьем, как могли, —Не продохнуть от свадеб и крестин.Да, гневные страницы прокламацийДо нас тогда, товарищ, не дошли.

Да если б даже! — и дошла одна,Всяк, повстречав, изматерился б сочноИ к приставу немедленно отнес.Был хлеб у нас, хватало и вина,Стояла церковь прочно, рядом прочно —Цена на хлеб, на ситец, на овес.

И до сих пор стоят еще, крепки,Лабазы: Ганин, Осипов, Потанин,И прочие фамилии купцов…Шрапнельными стаканами горшкиЗаменены. В них расцвели герани —Вот что осталось от былых боев,Сюда пришедших. Двадцать лет назадЗдесь подбородки доблестно жирели,Купецкие в степях паслись стада,Копился в пище сладковатый яд.

В шкатулках тлели кольца, ожерельяИз жемчугов.И серьги в два ряда.Не потому ли,Выгибая клюв,Здесь АнненковСобрал большую стаю —Старшой меньших! Но вывелась семья,И, черные знамена развернув,Он отлетал, крепясь крылом к Китаю,И степью тек, тачанками гремя.

И мало насчитаешь здесь имен,Отдавших жизнь за ветры революций,Любимых, прославляемых теперь.Хребты ломая, колокольный звонЛюдей глушил. Но все-таки найдутсяОдин иль два из приоткрывших дверьВ далекое. И даже страшно мне:Да, этот мир настоян на огне,И погреба его еще не раз взорвутся,Еще не раз деревья расцветут,И, торопясь, с винтовками пройдутВ сквозную даль солдаты революций.

Был город занят красными, ониРасположились в Павлодаре. ДвоеИз них…

ПОСВЯЩЕНИЕ Н. Г