Нечестивый союз - Сюзанна Грегори

На память Бартоломью мгновенно пришли слова брата Олбана, утверждавшего, будто у Фрэнсис в колледже имелся любовник. О том, что она постоянно встречается с кем-то на рассвете, знал даже ее отец. Да, бедняга Бонифаций попал в скверную переделку! Если его собратья узнают, что у молодого монаха была любовница, да еще злодейски убитая, они вряд ли отнесутся к этому снисходительно.

— Я думал, что ее убили вы, — судорожно вздохнув, произнес Бонифаций.

Он вперил горящий взгляд в Бартоломью.

— Я убил Фрэнсис? — не веря своим ушам, пробормотал доктор. — Как подобная нелепица могла взбрести вам в голову?

— Вы часто отлучаетесь из колледжа по ночам, — пробормотал Бонифаций. — Я подозревал, что она застала вас за каким-то неблаговидным делом. А вы убили ее, чтобы спрятать концы в воду. А еще я подозревал, что вы занимаетесь черной магией, о которой все время твердит брат Олбан.

— Брат Олбан — выживший из ума старый сплетник! — рявкнул Майкл. — И Мэтт далеко не единственный, кто по ночам отлучается из колледжа. Хесселвел и отец Эйдан тоже не прочь прогуляться под покровом темноты. Да и вы сами, как выяснилось, соблюдали правила не слишком строго.

— Все это правда, — уныло кивнул Бонифаций. — Но я совсем потерял голову, и мне не с кем было поделиться горем. В ту ночь Фрэнсис собиралась рассказать мне нечто важное. И свою тайну она унесла в могилу.

Бартоломью старался не смотреть на молодого монаха. Если Бонифаций — любовник Фрэнсис, скорее всего, именно он был отцом ее ребенка. Тогда понятно, почему Фрэнсис непререкаемо заявила, что отец ребенка не может на ней жениться. Поразмыслив, Бартоломью решил: теперь, когда Фрэнсис нет в живых, нет никакой надобности сообщать Бонифацию о том, что она была в тягости. Молодой монах и так пребывал в величайшем отчаянии.

— Фрэнсис места себе не находила от беспокойства, — продолжал Бонифаций. — Я умолял ее рассказать, что случилось. Но она пообещала сообщить мне обо всем в уединенном месте, вдали от чужих ушей. И тогда я согласился встретиться с ней в саду колледжа, хотя это и было чистой воды безрассудством.

— А почему вы не ждали ее у ворот? — осведомился Майкл.

Бонифаций бросил на него горестный взгляд.

— Я боялся, что кто-нибудь меня заметит, — пробормотал он. — Поэтому я ждал Фрэнсис в самом укромном углу. Около пруда, притаившись под ивами.

Бартоломью по-прежнему хранил молчание. В Оксфорде он тоже частенько нарушал университетские правила и под покровом ночи встречался с какой-нибудь красоткой. Но воспоминания о далекой студенческой поре успели потускнеть в памяти, и сколь он ни старался, ему не удавалось оживить тогдашние чувства.

— Когда я узнал, что Фрэнсис истекала кровью в саду в то самое время, когда я прятался под ивами, я едва не лишился рассудка, — донесся до слуха доктора голос Бонифация. — Это я взял мышьяк из вашей сумки, мастер Бартоломью. Хотел покончить с собой. А потом вы прочли нам лекцию о дозировке ядов, и я понял, что украденного мышьяка мне не хватит. Вот, возвращаю его вам…

И он вручил доктору крошечный пакетик.

— Я никогда не ношу с собой дозу яда, способную отправить человека на тот свет, — заметил Бартоломью, — Именно из опасения кражи. Или случайной потери.

— Ваша предусмотрительность уберегла меня от нового тяжкого греха, доктор, — произнес Бонифаций, и на губах его мелькнуло слабое подобие улыбки. — Я запятнал свою душу лишь прелюбодеянием, но не самоубийством.

Бонифаций повернулся, собираясь уходить.

Бартоломью порылся в сумке и извлек оттуда небольшой сверток.

— Это сушеная ромашка, — сказал он, протягивая сверток Бонифацию. — Отличное снотворное. Смешайте ее с вином, выпейте и ложитесь. А утром мы обо всем поговорим.

Бонифаций недоверчиво взглянул на сверток, как видно, собираясь отказаться от снадобья. Однако в следующее мгновение он передумал и протянул за ним руку. Улыбка, осветившая его угрюмое лицо, неожиданно сделала его почти привлекательным. Майкл благословил молодого монаха, и тот вышел прочь. Выглянув из окна, Бартоломью удостоверился, что Бонифаций направился в свою комнату. Окно этой комнаты располагалось как раз напротив окна доктора, так что он видел, как Бонифаций приготовил себе напиток и улегся в постель.

— Хотел бы я знать, о чем ему собиралась рассказать Фрэнсис, — задумчиво протянул Майкл.

— Полагаю, секреты любовников не представляют для нас ни малейшего интереса, — отрезал Бартоломью.

— Откуда ты знаешь? — пожал плечами Майкл. — Э, да тебе что-то известно! — заявил он, буравя друга взглядом.

Бартоломью отрицательно покачал головой, однако обмануть Майкла было не так просто.

— Я думаю, она была в тягости! — заявил Майкл, в очередной раз удивляя Бартоломью своей проницательностью. — Парень, хоть и монах, сумел ее обрюхатить. Только она не успела ему сообщить. А тебя она наверняка просила помочь ей избавиться от ребенка.

— Майкл, с чего ты взял… — попытался возразить Бартоломью.

Майкл предупреждающе вскинул руку.

— Клянусь, я буду нем как могила, — заверил он. — А по неродившемуся ребенку втайне отслужу заупокойную мессу. — Он помолчал, размышляя. — Теперь понятно, зачем Фрэнсис явилась ночью в Майкл-хауз. Осталось только выяснить, кто ее убил. Скорее всего, кто-то из наших, правда?

— Возможно, убийца и в самом деле живет в Майкл-хаузе, — кивнул Бартоломью. — Но если Фрэнсис сумела беспрепятственно пройти в сад колледжа, это мог сделать и кто-нибудь другой. Например, Талейт. Тем более что он постоянно отлучается из дому по ночам, обходя город дозором. Или Николас — все считают его умершим, а он бегает весьма проворно. Или же Бакли, бесследно исчезнувший как раз в ту ночь, когда монах-взломщик встретил свою смерть в сундуке с университетскими документами. Кстати, убить Фрэнсис мог и сам Бонифаций. Не исключено, что он хотел избавиться от искушения плоти и вновь обрести душевное равновесие, покончив с возлюбленной.

— Ох, от этих предположений у меня голова идет кругом, — проворчал Майкл. — Как и бедняге Бонифацию, мне прежде всего надо хорошенько выспаться. А утром на свежую голову попытаемся разобраться, что к чему.

IX

На следующее утро, приступив к опросу студентов, Бартоломью выяснил, что они прочли лишь первый из заданных разделов книги, а ко второму даже не приступали. Он приказал им продолжать чтение и в обязательном порядке посетить лекцию по астрономии, которую собирался прочесть мастер Кенингэм. Во время испытательного диспута будущим докторам нередко задавали вопросы, связанные с этой наукой, и Бартоломью надеялся, что лекция поможет им освежить в памяти знания.

Бонифаций выглядел отдохнувшим и не таким угрюмым, как обычно. Он робко приблизился к Бартоломью. Он попросил освободить его от занятий, поскольку намерен провести весь день в церкви, предаваясь молитве. Доктор с готовностью дал разрешение, полагая, что в отсутствие Бонифация занятия пойдут более успешно. Сам же Бартоломью решил посетить лекцию Кенингэма вместе со студентами. Причина была не только в желании удостовериться, что юнцы выполнили его распоряжение. Мастер Кенингэм обладал чрезвычайно глубокими познаниями, к тому же был страстно увлечен своей наукой, и Мэттью слушал его с неизменным удовольствием.

Когда колокол оповестил, что настало время обеда, к Бартоломью подошел Кинрик. Согласно распоряжению канцлера, тела Фруассара и неизвестной женщины должны были сегодня предать земле. Кинрик сообщил, что церемония будет закрытой и гробы уже запечатаны, дабы скрыть покойных от любопытных глаз.

Трапеза проходила в молчании. Тишину нарушал лишь голос одного из студентов-теологов, читавшего вслух главу из Книги Притчей Соломоновых. Судя по всему, студент был не слишком сведущ в латыни. Бартоломью, как и другие преподаватели, недоуменно пожимал плечами: произношение чтеца лишало священные строки всякого смысла. Майкл сидел рядом с Бартоломью и ворчал себе под нос — по обыкновению, он был недоволен пищей. Он попробовал несвежего маринованного угря и с отвращением отодвинул тарелку. В самом деле, и рыба, и жидкая овсяная похлебка выглядели не слишком аппетитно; но Бартоломью был голоден и потому не привередничал. Еды, впрочем, оказалось так мало, что многие встали из-за стола, не утолив голода.

— Будь она неладна, эта чума, — пробурчал Майкл. — Те, кого пощадила черная смерть, теперь рискуют умереть от голода.

Разговор, начатый минувшей ночью, Бартоломью и Майкл решили продолжить в пустующем зале собраний. Зал заливали потоки солнца, и Майкл, лениво рассевшись на подоконнике, прикрыл глаза. Бартоломью мерил комнату шагами и пытался собраться с мыслями.

— Я уверен, что в преступлениях замешана Джанетта, — произнес он наконец. — Возможно, именно она убила женщин.