Группа «Янки» - Гарольд Койл

Именно во время этого последнего марша всем командирам пришел приказ собраться на КП батальона. Прибыв туда, Бэннон был встречен холодным молчанием офицеров, уже собравшихся там. Они стояли у кормы командно-штабной машины и слушали подполковника, ведущего разговор по рации. Бэннон остановился и подумал про себя: «Господи, какой-то тупой сукин сын задумал еще одну кошмарную операцию».

Подойдя ближе, он смог поймать обрывки разговора. Когда полковник закончил, он положил микрофон и на мгновение застыл. Повернувшись к С3, он просто сказал:

— Итак, я полагаю, война вступила в новую фазу.

Бэннон повернулся к Фрэнку Уилсону, командиру группы «Чарли»:

— Новую фазу? Что там сказал Старик? Кто-то прибегнул к ядерному оружию?

Фрэнк посмотрел на Бэннона и утвердительно кивнул. Они пересекли ядерный порог.

Полковник Холл выбрался из машины и вместе с майором Шеллом и остановился среди собравшихся офицеров.

— Как некоторые из вас уже слышали, советы начали ядерную войну. Сегодня утром они нанесли один ядерный удар по британскому городу, разрушив его и нанеся серьезный ущерб окружающей среде. Соединенные штаты и Великобритания совместно нанесли ответный удар несколькими ракетами и уничтожили один советский город[36]. Хотя дальнейшего обмена ядерными ударами не последовало, мы должны исходить из предположения, что советы продолжат использования ядерного оружия, в том числе тактического. — Он на мгновение остановился, дав всем переварить эту новость, а затем продолжил. Таким образом, батальону следует увеличить дистанцию между позициями рот. Группа «Янки» выводиться в резерв. С3 предоставит вам подробную информацию. Я ожидаю, что вы примите все необходимые меры для защиты ваших сил, не ставя под угрозу выполнение стоящих перед вами задач.

Майор Шелл вытащил планшет и указал позиции, которые следовало занять каждой роте и группе. Группа «Янки» должна была отойти на запасные позиции. Чтобы уменьшить уязвимость и представить батальон менее достойной целью, взводам следовало рассредоточиться по большой площади. Получив некоторые дополнительные инструкции, командиры и штабисты разошлись и приступили к корректировке в своих подразделениях в свете новой угрозы.

Новости о применении ядерного оружия наложили темный отпечаток на всю деятельность и разговоры. До сих пор, война была для них чем-то личным. Группа оказывалась в тяжелых ситуациях, но вышли из них в относительно хорошем состоянии. Солдаты встретились с русскими лицом к лицу и убедились, что их можно победить. У них была уверенность в себе, своем оружии и своих командирах. Они были уверены в победе. Начало ядерной войны, однако, подкосило их. Не только потому, что группа не могла сделать ничего, чтобы остановить ее, но и потому, что ядерная война угрожала Соединенным Штатам. Их семьи и друзья, оставшиеся в четырех тысячах миль от них, были в такой же опасности, как и они сами.

Именно этот страх перед неизвестностью и чувство безнадежного отчаяния, стали наибольшей проблемой для самого Бэнноном. Как только группа прибыла на новые позиции, он обошел каждый взвод, собирая солдат и излагая им то, что происходило и что это значило для них.

Он объяснял им возможные события и то, что они должны были делать. Однако по большей части, он старался быть оптимистичным и отмечал, что они не были полностью беспомощны.

У группы по-прежнему была своя задача, и она могла повлиять на исход войны.

К вечеру он не знал, дали ли его объяснения какой-то эффект. Все вели себя тихо, пребывая в подавленном настроении, и разговаривали друг с другом только при необходимости. В основном, каждый провел эту ночь наедине с собственными мыслями и страхами.

Бэннон тоже боролся с одолевающим его отчаянием и страхом. Он был военным, и его задачей было знать о ядерном оружии. Он знал государственную политику и размеры ядерных арсеналов каждой из сторон. Впервые за много дней в голову пришли мысли о семье. Кошмарные картины вкрались в сознание и разрушили его способность трезво мыслить. Стресс последних нескольких дней, истощение, а теперь еще и страх, вызванный мыслями о полномасштабной ядерной войне, доконали его. Будучи не в состоянии поговорить с кем-нибудь и поделиться своими чувствами, он нашел выход во сне. Как ребенок, столкнувшийся с независящей от него ситуацией, он ушел от ужасов реального мира и погрузился в беспокойный сон.

Подъем на следующее утро напомнил Бэннону подъем в первый день войны. Группа словно описала полный круг и пошла на новый заход. В некотором смысле так и было. Только далекий гул случайных артиллерийских снарядов нарушал утреннюю тишину. На всех действиях лежала печать неуверенности и страха. Лейтенанты смотрели на Бэннона, ища уверенности или воодушевления. И не находили ничего. Он видел это и испытывал разочарование от того, что не мог дать им то, что им было нужно. Даже первый за много дней горячий завтрак сделал мало, чтобы поднять дух. Нужно было что-то делать, иначе он опасался, что все вокруг сойдут с ума.

Когда с завтраком было покончено, он собрал командиров взводов. Бэннону решил, что нет никакого смысла строить из себя группу поддержки. Вместо этого, он решил прибегнуть к деловому подходу. Когда все собрались, он начал обсуждение списка мер, которые должны были быть приняты. Все, включая танкистов, должны были рыть окопы, выключит все, кроме одной рации на взвод, закрыть всю неиспользуемую оптику, принять меры для маскировки и многое другое. Кроме того, он напомнил о необходимости технического обслуживания и соблюдении личной гигиены.

Командиры взводов сначала посмотрели на него с недоумением. С начала войны они приобрели некоторую свободу, а он хотел, чтобы они подтянулись. Он просто ответил, на их взгляды и сказал, чтобы каждый взвод сообщил ему, когда они, по собственному мнению, будут готовы к проверке. В завершение совещания он передал командование старпому и отправился в батальон, чтобы узнать, есть ли новости из штаба 25-й бронетанковой дивизии или обновленные разведывательные сводки.

* * *

Новости, полученные в батальоне, были хорошими. Во-первых, за первым ядерным ударом не последовало ничего. Оказалось, советы решили попытаться запугать европейцев, уничтожив один из их городов ядерным ударом. Для этого акта устрашения был выбран Бирмингем в Англии. Быстрое возмездие со стороны Великобритании и США, закончившееся уничтожением Минска оказалось достаточным, чтобы продемонстрировать решимость и единство НАТО.

Советская уверенность, что США побоятся навлечь на себя ядерный удар ради спасения Европы, оказалась напрасной. Так же, как НАТО поняло цель советского удара, советы поняли: НАТО будет отвечать ударом на удар.

На севере, 25-я бронетанковая дивизия добилась значительных успехов. Советы оказались неспособны остановить ее наступление. Кроме того, были признаки, что Варшавский договор начал распадаться. Кен Дамато дал Бэннону копию разведывательной сводки дивизии. Они обсудили начало вооруженного восстания в Польше и Восточной Германии, к которому, несомненно, приложила руку группа «А» сил Специального Назначения США[37]. Польские силы прекратили наступление. Несколько советских частей в северной Германии массово капитулировали. Остальные были на грани этого. Глубокие удары ВВС затрудняли снабжение и перемещение войск. Короче говоря, ход войны был благоприятен для НАТО.

Также в сводке приводился анализ последствий удара по Минску. В то время как удар по Бирмингему был крупной катастрофой, он не мог повлиять на военные силы НАТО. Разрушение Минска, однако, нанесло советам ущерб, разрушив крупный транспортный и коммуникационный центр. Холодный, аналитический обзор последствий обмена ядерными ударами казался черствыми, но не мог не приветствоваться.

Ободренный полученными в батальоне новостями, Бэннон занялся текущими делами с удвоенной энергией. Быть может, все было не так плохо, как казалось. Обходя взвод за взводом, он собирал солдат и передавал им полученные новости и информацию из внешнего мира. По большей части, на группу они подействовали так же, как и на него. Кроме того, возвращение к несколько рутинной работе помогало держать солдат занятыми и ориентированными на то, что они могли сделать.

* * *

В начале вечера батальону было приказано двигаться дальше на восток и установить контакт с советскими войсками. Приказ был отдан и доведен до сведения командиров групп в 21.00. Группа «Янки» оставалась в резерве, тогда как остальная часть батальона двинулась вперед. Кен Дамато ожидал установления контакта примерно в десяти-пятнадцати километрах к востоку от их нынешних позиций. Двинулись в 03.00. Известие о новой задаче приветствовали почти все в группе. Отдых был нужен для реорганизации и технического обслуживания. Но все хотели двинуться вперед. Они знали, что чем раньше они двинуться, тем раньше все это кончиться. Группа, как и все американцы, всегда хотели избежать войны, но если они были вынуждены в нее вступить, они хотели закончить ее поскорее.