Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут

Мисс Йейтс только заверещала, глядя прямо на Вулфа безумными глазами:

– Где она была?

Вулф рассказал…

Мы сидели и уплетали потрясающий обед, когда в дверь позвонили. Я пошел открывать.

Вошедшей парочке явно требовалось чем-то взбодриться. Леонард Клифф выглядел как привидение, а Эми Дункан была бледна как смерть, одутловатая, с налитыми кровью глазами.

– Мы должны поговорить с мистером Вулфом, – заявил Клифф. – Мы только что были у адвоката, и он сказал…

– Его это дело не интересует, – отрезал я. – Он больше им не занимается. Все. Конец. Баста.

Эми ойкнула. Клифф схватил меня за руку:

– Не может быть! Это невозможно! Где он?

– Обедает. Кстати говоря, я пытался до вас дозвониться. Есть кое-какие новости. Мисс Йейтс арестована. Ее только что увели прямо отсюда. Мистер Вулф хотел бы, чтобы ее осудили за то, что она подсыпала ему хинин, а вот полицейские предпочитают, чтобы она понесла наказание за убийство. Она виновна и в том и в другом.

– Что?

– Что?

– Угу, – небрежно махнул рукой я. – Я нашел улики. Дело закрыто. Больше ваши фотографии в газетах не появятся.

– Вы хотите сказать, что она… они… это… мы…

– Да, можно и так сказать. Словом, операция блестяще завершена. Вы теперь снова простые граждане.

Они ошарашенно уставились на меня, потом переглянулись, а в следующий миг упали друг к другу в объятия. Учитывая состояние, в котором оба пребывали, это было им на пользу. Я стоял и терпеливо смотрел на них. Наконец, не выдержав, я прокашлялся. Ни один из парочки даже ухом не повел.

– Когда устанете вот так стоять, – сказал я, – имейте в виду, что в кабинете есть одно кресло, способное уместить вас обоих. Мы присоединимся к вам после обеда.

Я вернулся помочь Вулфу расправиться с бекасом, обжаренным с бренди.

Почему Ниро Вулф любит орхидеи

Заметки Арчи Гудвина

Когда некоторые люди спрашивают меня, почему Ниро Вулф выращивает орхидеи, я спрашиваю, что конкретно их интересует: орхидеи или сам Ниро Вулф? А если меня спрашивают, в чем разница, я отвечаю, что разница очень большая. Ведь если кого-то интересуют орхидеи, самое простое – отвести его в оранжерею, но если человека интересует сам Ниро Вулф, то тут существует множество разных ответов, причем весьма непростых.

У Вулфа имеются орхидеи на любой вкус: от самых ярких до самых невзрачных. Вулф вывел гибрид каттлеи, который впервые расцвел в прошлом году; столь яркоий цветок вам вряд ли удастся отыскать в цветочных магазинах. У Вулфа есть выведенный им в 1953 году гибрид цимбидиума (ensifolium × Sanderae), настолько застенчивый, что каждый год он выдает по одному робко прячущемуся в листве кремовому цветку размером с десятицентовик. Однажды я застал забавную сцену. Грозно глядя на цветок, Вулф бормотал себе под нос: «Проклятье! У тебя есть хоть капля гордости?»

Вулф говорит сам с собой только в отсутствие посторонних, однако я не раз становился свидетелем того, как он разговаривает с орхидеями. Так, он склонялся над стеллажом с цветущей мильтонией и совершенно отчетливо произносил: «Слишком громко. Ну почему ты никак не научишься шептать?» Можно подумать, что он сам умеет говорить шепотом!

Вулф увлекся выращиванием орхидей много лет назад, когда жена человека, которого он спас от обвинения в убийстве, подарила ему экземпляр Vanda suavis. Вулф поставил орхидею в кабинете, и она засохла. Вулф разозлился, после чего соорудил на крыше навес и купил двадцать растений. Сейчас размер оранжереи составляет 34 × 86, и она занимает целый этаж. Вулф уже десять лет не покупал растения у коммерческих производителей, хотя сам продает примерно сто экземпляров в год или больше.

Из тех четырех часов в день, которые он проводит в оранжерее, – с 9:00 до 11:00 и с 16:00 до 18:00 – у него остается не более двадцати минут на то, чтобы просто полюбоваться цветами. Сперва он идет по проходу, ширина которого составляет тридцать дюймов вместо обычных двух футов, в теплое отделение, затем навещает умеренное и холодное, а заканчивает в горшечной. Вулф кивает садовнику Теодору и говорит: «Ну?» На что Теодор отвечает: «Неплохо» или что-то вроде: «Через два дня созреет коробочка целогины».

Потом работа. Иногда это настоящая работа, когда нужно перенести дюжину старых растений для пересадки и деления или открыть и проверить тюки с осмундой, иногда это пустяковое дело вроде измерения метелок одонтоглоссума в холодном помещении. А иногда это тысяча мелких дел, которых требует выращивание орхидей: смешивание удобрений, маркировка, предварительное замачивание грунта в новых горшках, проверка вентиляции и влажности воздуха, установка затенения, удаление бульб, измельчение древесного угля и так далее и тому подобное до скончания века. За исключением опрыскивания. Вулф ненавидит опрыскивание, и Теодор опрыскивает орхидеи в отсутствие Вулфа.

Больше всего хлопот Вулфу, естественно, доставляет селекция, а не выращивание. Купить с дюжину орхидей и оставить их цвести в доме или квартире – вещь нехитрая, а вот селекция – это уже выбранное тобой поприще. Как правило, орхидеи – однодольные растения, и решение, кто папа, а кто мама, остается за Ниро Вулфом. После проведения перекрестного опыления Вулф ждет от семи месяцев до года, когда созреет семенная коробочка. В крупной семенной коробочке содержится миллион семян и более. Семена эти относятся к числу самых мелких семян растений.

Подготовка в операционной больницы к аппендэктомии и рядом не стояла с суетой перед посадкой пригоршни семян орхидей. Чего в первую очередь следует остерегаться, так это грибов. Если хотя бы одна микроскопическая клетка гриба попадет в бутылочку с семенами, клетка начнет интенсивно расти в питательном растворе, в котором находятся семена, и тогда все, пиши пропало. Но если Вулфу повезет и все будет сделано правильно, через девять-десять месяцев ему удастся достать крошечные сеянцы длиной полдюйма и пересадить их в общие горшки. Через год Вулф пересаживает их в отдельные горшочки диаметром три дюйма, а еще через два года – в горшочки диаметром четыре с половиной дюйма, после чего остается лишь ждать, скрестив пальцы. Затем спустя шесть или семь лет после нанесения пыльцы на рыльце пестика появляется орхидея, которую доселе никто не видел. Она отличается от всех когда-либо цветущих орхидей, включая те, что украшали райский сад. Различия могут быть несущественными, могут даже возникать дефекты, но в одном случае из пяти получается орхидея, достойная родительской пары, и тогда возникает один шанс из десяти тысяч, что орхидея будет абсолютно сногсшибательной. Поскольку Вулф видел лишь малую долю из тысяч названных и внесенных в каталог гибридных