Этап - Константин Бояндин

Что ж, он подал хороший пример. Что бы ни было, буду двигаться дальше, помогать, кому сумею, собирать знания. Чёрт, поговорить бы с тем смотрителем! Он охраняет выход из Чистилища для людей, а есть ли подобное Чистилище для него самого? Или он, действительно, уникален во всех смыслах? Вопросы, вопросы. Но так приятно, когда есть что-то, что очень хочется понять!

Бластер стал настоящим в ночь на третий день. Николаев уже был готов. и опять же — собрался не впопыхах, всё сложил, убрал, выключил все электроприборы и захлопнул за собой дверь, оставив ключ на той же полке, где увидел документы хозяев.

А на улице было мирно и спокойно. И не было людей. И постепенно пропадали животные, птицы и насекомые. Прямо как в те, предпоследние, концы света. Николаев долго бродил по пустому городу, прежде чем до него дошло, что это вовсе не Новосибирск: город был сплавом нескольких городов. Он побывал и в парке, в котором отбивался, с тремя дамами, от зомби. Он побывал на стадионе, на который в Омске ходил с парнями. И многие другие места. Как он мог не заметить, что это сплав городов? Или сплав случился, только когда включились предметы?

И нашлась школа. Та, или такая же, в которую его привёл Петрович в первый раз. Николаев шёл по пустым коридорам, и мерещились голоса, и вспоминалось всё, что было здесь.

В учительской, казалось, только что были люди. Ему даже показалось, что на столе лежит та чёрная повязка поверх волос, которая всегда возникала у Марии после переноса. Она всегда оставляла её за собой — привычка, говорит, на удачу. Но это оказалось всего лишь чёрное пятно — чернила пролили, что ли?

В кабинете физики тоже было, как тогда: стулья и парты у стен, и есть двенадцать зеркал. И тут Николаев задержался. Зеркала потемнели… и ничего более не случилось. Трогать их, пока они не открыли проходы, опасно, пояснял Фёдор. Непонятно, что там происходит, но если в зеркала посмотрело меньше одиннадцати человек, дотронуться до поверхности пальцем означает, как минимум, обжечь палец.

Ничего не случилось. Сброс произошёл вовремя — в двенадцать часов, двенадцать минут и двенадцать секунд по Гринвичу. Николаев оказался в сенях деревенского дома, а бластер, вместе с кобурой и прочим, лежал у другой стены — на коробках. Николаев направился к бластеру, и тут двери отворились. Ему показалось, что в сени вошло чудище — что-то, несомненно, случилось с восприятием, потому что успел понять, уже замахиваясь попавшимся под руку топором, что это вовсе не чудище.

И тут его самого оглушили. Потом узнал, поленом. Когда Николаев полностью пришёл в себя, то сидел, в наручниках, за столом, а напротив сидел мрачный молодой участковый, представившийся лейтенантом Смирновым.

32.

— …Маша, — Дарья потрогала её за плечо. — Вставай. Не сиди на месте! Идём, подышим воздухом.

Они обе долго ждали, когда вновь откроется проход — отсюда он выглядел как высокий овал. Долго ждали, почти три часа. Уже всемогущий Жора нашёл всем жильё на первое время, уже попробовали найти — и не нашли — признаки того, что это Чистилище. Мария не желала уходить, оставалась на этой полянке — в небольшом сквере, под линиями электропередачи. Снаружи и не увидеть, что есть такая полянка, и что на ней кто-то есть.

— Маша, — дядя Гоша подошёл к ней через три часа по прибытии. — Мы оставим здесь камеру, оставим наши знаки. Он всё поймёт, когда увидит. Пожалуйста, не стой здесь.

Но Мария согласилась уйти, только когда действительно оставили и знаки, и поставили камеры — и то, и другое не настолько бросается в глаза, чтобы привлечь ненужное внимание. Только Мария — и Дарья вместе с ней — выбрали для временного пристанища гостиницу. Остальные "расселились" в найденных вокруг комнатах и квартирах, их сдавалось достаточно.

Кошка, которая всё это время ходила вокруг и жалобно пищала, попросилась к Марии на руки — и та взяла её. Так и шли до гостиницы, ехать Мария отказалась. Разрешила только вещи привезти туда, их рюкзаки.

— Почему он? — было первым, что она спросила часа через два. Она молчала — всем занималась Дарья, а на её вопросы Мария отвечала, если отвечала, жестами. — Почему именно он? — она казалась спокойной, но Дарья чувствовала, что Мария держится из последних сил.

— Маша, — Дарья уселась рядом с ней. — Он придёт. Я знаю, вот и всё. Мы просто подождём, да? Сколько нужно, столько и подождём.

— Да, — бесцветно ответила Мария и расплакалась. А когда Дарья сумела успокоить её и отвести в ванную, умыться, Мария выглядела не просто уставшей — вымотанной. Так и упала на диван, как была.

Ближе к вечеру она проснулась, и вновь села, молча глядя в окно. Кошка тут же пришла, села на стол и потребовала знаков внимания. Мария улыбнулась — и сразу стала выглядеть намного лучше.

— Маша, — Дарья потрогала её за плечо. — Вставай. Не сиди не месте! Идём, подышим воздухом!

Они вышли из дверей и первым, кого встретили, был Жора.

— Маша, Даша, — он несколько смутился, что с ним случалось нечасто. — Дядя Гоша ждёт нас всех сегодня, через час. Очень просил, чтобы вы пришли. Он пытался вам звонить, но у вас телефон был отключен.

Дарья с тревогой посмотрела на Марию — на лице той было равнодушие — но прошла секунда, и Мария словно проснулась.

— Да, — кивнула она. — Но мы туда пойдём пешком. Мы и Кошка. Да, Кошка?

Кошка, сидевшая у неё на руках, привстала и потёрлась лбом о подбородок Марии.

— Отлично, — Жора улыбнулся. — Ждём вас!

По дороге Дарья рассказывала Марии забавные истории и почти что вернула ей хорошее настроение. Но вдруг остановилась.

— Смотри! — указала рукой — Ой, это же Лена! Лена Трофимова! — и, прежде чем Мария успела сделать хоть что-нибудь, побежала навстречу молодой женщине, идущей по тротуару — держа за руки двух девочек.

— Простите! — Дарья остановилась. — Простите, вас ведь зовут Лена? То есть, Елена! Елена Трофимова!

— Да, — улыбнулась женщина. Она счастлива, подумала Дарья, как здорово! — Это была моя фамилия. Откуда ты знаешь, девочка?

— Я Даша, — улыбнулась Дарья и обе девочки, которых вела Трофимова — лет семи — переглянулись. — Дарья Петрова. Вы не помните меня?

Женщина улыбалась, и видно было — пытается вспомнить.

— Извини, — она покачала головой. — Не могу вспомнить.

— Простите, — Дарья подошла на шаг ближе. — Вы счастливы, да? Счастливы?

— Счастлива, — улыбнулась Елена. — Прости, мы в кино можем опоздать. Спасибо тебе! До свидания! Лена, Даша, идёмте!

— До свидания, — хором повторили девочки и помахали Дарье рукой. А она стояла, улыбаясь, и ощущала то, давешнее тепло. Едва ощутимое, но тепло.