Лучшее, что может случиться с круассаном - Пабло Туссет

Шаги – вниз по лестнице; и внезапно – лязг отодвигаемой задвижки на двери камеры The First. Глядя через глазок, я увидел со спины двух типов, одетых в форму агентов службы безопасности. Один из них уже переступил порог камеры The First и протягивал ему металлический поднос; другой застыл, прислонившись к косяку. Первый что-то говорил моему Неподражаемому Брату, слов я не разобрал, но по тону это было что-то шутливое. Прошло несколько секунд, на протяжении которых The First должен был разыгрывать роль умирающего, и тип слегка наклонился к нему. Спина второго охранника мешала мне видеть, что именно происходит, но я услышал пронзительный вопль The First, следом за ним – приглушенный стон и увидел пролетевший по воздуху металлический поднос. Дольше ждать я не стал и, настежь распахнув дверь, стремглав ринулся вперед с душераздирающим криком. Тип у косяка уже максимально изготовился встретить неожиданно воскресшего The First, но по моему визгу понял, что враг приближается и с тыла, и попытался обернуться, судорожно ища что-то у себя под мышкой. Я не дал ему времени найти то, что он искал: туша борова весом сто двадцать килограммов, помноженных на полдюжины метров пробега, помешала ему сделать это. Столкновение было чудовищное. Я ударился боком, защищаясь выставленной вперед напряженной рукой, и мог пожаловаться только на то, что пребольно стукнулся головой о его подбородок. Мой противник, наоборот, никак не ожидал оказаться в роли жертвы дикого вепря: на мгновение он отступил с выражением паники на лице и в считанные секунды, совершив четырехметровый холостой полет, оказался размазанным по противоположной стороне камеры. Большая часть моей кинетической энергии сообщилась телу несчастного, но мне еще хватило инерции, чтобы потерять равновесие, грохнуться и сбить стул (к счастью. The First уже не сидел на нем). Я несколько раз перекувырнулся, и мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я остановился, особенно потому, что меня подстегивала мысль как можно скорее вернуться в исходное положение, не дав типу возможности воспользоваться пистолетом. Во время второго кульбита я потерял ориентацию, но почувствовал, как моя рука ткнулась во что-то мягкое, и понял, что это тип, который, должно быть, отлип от стены и свалился на пол. Хорошенько не видя, что делаю, я ощупал его пиджак в поисках кобуры. Сунув руку под одежду, я вытащил пистолет. Только тогда я со всей проворностью вскочил на ноги и понял, что тип хотя и шевелится, стараясь поднять голову, но уже вне игры.

Однако это была только половина работы, которую мне предстояло проделать. Пока я разбирался со своим противником, The First вел схватку с его товарищем и, по всей видимости, пока не совсем удачно. Когда я повернулся к ним, они кружили по камере, принимая различные позы. Мой Неподражаемый Брат был вылитый богомол в разгар брачного танца, ему невольно хотелось вытатуировать дракона на спине; но гиена в костюме тоже, должно быть, знала парочку трюков и так просто не давалась. После нескольких па тип молниеносно повернулся вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов. Цель заключалась в том, чтобы в нужный момент выбросить вперед ногу и поразить все, что находилось в убойном секторе, конкретно – голову моего Неподражаемого Брата, который в последний момент успел перекатиться через больной бок и избежать удара. У меня в руках был пистолет, но я не знал, что с ним делать: одна из идей была использовать его как метательное орудие, но я боялся, что он выстрелит, а это было чревато. Времени для размышлений не было: удар, нанесенный The First, дал гиене возможность сунуть руку в кобуру и вытащить свой ствол, и похоже, уж он-то знал, что с ним делать. К счастью, The First мгновенно обрел равновесие и, изящно лягнувшись, выбил пистолет из руки противника. Несмотря на это, дело его было плохо: двигался он с трудом, и гиена знала все его уязвимые точки. Самое скверное, что танец все усложнялся, и я не знал, как мне, черт побери, в него войти, появилось чувство, что я могу только помешать, так что я не отваживался вмешиваться, пока гиена не угодила кулаком прямо в больной бок The First. Удар парализовал его, о чем можно было догадаться по крику, на сей раз отнюдь не воинственному, которым адресат засвидетельствовал точное попадание. Вот тогда-то я сгреб пистолет в кулак, чтобы случайно не нажать на курок, и снова бросил в бой свои килограммы, сопровождая таранную мощь свирепым рыком. На сей раз мне не так повезло: тип краем глаза заметил меня и успел немного отстраниться, так что мы оба примерно с равной силой шмякнулись о дверь, я – лицом, он – спиной. Врезавшись в стену коленом, которое моментально перестало что-либо чувствовать, я брякнулся об пол, да так там и остался. Типу тоже досталось при столкновении, но отдача оказалась для него благоприятной, и, пошатываясь, он сделал несколько шагов вперед. Но тут-то его и поджидал The First, который нанес блистательное двойное фу-фу в солнечное сплетение, а когда доблестный агент скрючился от боли, последовал точный удар по затылку, заставивший типа растянуться ничком на полу, неподвижно, как раздавленная жаба.

Братья Миральес – сборная гиен: два – ноль.

На самом деле особых поводов ликовать не было. The First, похоже, хорошенько досталось по ребрам, а я окончательно перестал чувствовать свое колено: голень и бедро были на месте, но между ними оставалось пустое пространство, по которому бегали мурашки.

Первым делом надо было связать гиен и заткнуть им пасти кляпом. К счастью, The First знал неподражаемую дьявольскую китайскую уловку: сдавив гиенам глотки большим и указательным пальцами, он полностью отключал их, пока мы их раздевали, вставляли кляпы и связывали веревкой, которой мой Неподражаемый Врат был привязан к стулу и которую мы расплели, чтобы хватило на двоих. Мне показалось, что я узнал одного из типов, а именно того, которого я припечатал к стенке, и первое впечатление подтвердилось, когда я увидел на нем черные мокасины. Не плюй в колодец… Я снял с него носки и засунул ему в рот, стараясь не прикасаться к влажной части ткани, и завершил дело, обвязав ему вокруг головы его собственные трусы, постаравшись, чтобы коричневая каемка, оставленная его задницей, пришлась ему прямо под нос.

– Позволь узнать, что ты делаешь, псих ненормальный?

– Пусть скажет спасибо, что я не использовал чужое исподнее.

Обездвижив и обеззвучив гиен, мы принялись оценивать добычу. Два костюма с маркой «Корте Инглес», две рубашки, два галстука, два ремня и две пары ботинок, одна на шнурках. Далее: два кожаных бумажника с пятнадцатью штуками в общей сложности (больше в бумажниках ничего не было), ключи от «пежо», мелочь, пачка «Кэмела», дешевая, почти не использованная зажигалка и, самое главное, два пистолета с полными обоймами. Кажется, The First вполне подошла одежда одного из типов, включая ботинки. Я попробовал было надеть мокасины, но, не говоря уж о том, что мне это было противно, они на меня не лезли. The First отправился умываться к раковине, а я тем временем соорудил из лишних брюк нечто вроде баула, связав штанины узлом и продев ремень, как застежку. Туда я сложил отборную часть нашей добычи.

Когда я вышел ему навстречу, видок у моего Неподражаемого Брата был еще тот, но без кровавых пятен и в костюме от «Корте Инглес» он выглядел все же несколько получше.

– Не допросить ли нам этих двоих? Не знаю почему, но мне кажется, что нам будет тяжеленько отыскать выход, – сказал я.

– Сейчас займемся. У тебя далеко щетка, которой ты выпрямлял мне нос? Хочу попугать их немного.

– А может, лучше попугать чем-нибудь другим? У нас два пистолета в боевой готовности.

– У меня к этой щетке нежные чувства.

Вернувшись в камеру, мы заперли дверь. Гиены расползлись поближе к стенам, где вода на полу не образовывала лужи. The First наклонился к тому, который ударил его по больным ребрам, и дружески проговорил:

– Я тут с братом поспорил… По-моему, ручка этой зубной щетки залезет тебе в нос по самую щетину. Видишь? Она очень тонкая. А брат говорит – нет. Что ты скажешь?

Тип ничего не сказал, ему мешал кляп, но и очень испуганным он тоже не выглядел.

– Сделаем вот что. Я вытащу это у тебя изо рта, а потом задам пару вопросов: если расскажешь что-нибудь интересное, возможно, мы забудем про спор. Ну, как тебе?

Тип держался совершенно невозмутимо, пока The First развязывал нижнюю рубашку, которой я заткнул ему пасть. Потом еще долго отплевывался клочками мокрой шерсти.

– Итак, внимание, вопрос первый. Видишь ли, мы не здешние и ищем выход. Можешь показать, куда нам идти?

– К чертовой матери, – отвечал опрашиваемый.

Не теряя спокойствия, The First засунул кончик щетки ему в ноздрю. Тип нахмурился.

– Думаю, войдет целиком. В конце концов, мозг – он ведь такой мягкий…

– Больше чем наполовину не влезет, – сказал я с видом знатока, – наткнешься на кость.

The First задвинул щетку еще немного дальше в ноздрю.