Генрих Гиммлер - Роджер Мэнвэлл

Вслед за этим Лангбен уехал в Швейцарию, чтобы передать хорошую новость своим связным на нейтральной территории. И именно в этот момент осторожного оптимизма дамоклов меч, занесенный над каждым подпольщиком, замышлявшим против Гитлера, обрушился на шею Лангбена. Шелленберг описал это так: «Была перехвачена радиограмма о переговорах доктора Лангбена с представителями союзников в Швейцарии, в которой упоминался тот факт, что доктор Ленгбен получил мое одобрение на это совершенно неофициальное предприятие, а также роль Керстена в развитии этих переговоров. Кальтенбруннер и Мюллер немедленно начали секретное расследование, и лишь влияние Керстена на Гиммлера спасло меня от катастрофы».

Перехват этой радиограммы (которая, согласно Даллесу, не была ни английской, ни американской) привел к тому, что Гиммлер и Шелленберг были вынуждены принести Лангбена в жертву, хотя Попиц, что достаточно странно, оставался на свободе вплоть до покушения на жизнь Гитлера в следующем году. Однако, судя по всему, до ареста после возвращения из Швейцарии Лангбену удалось еще раз встретиться с Гиммлером. Свидетельство об этой встрече, которая должна была состояться до того, как Шелленберг с Гиммлером узнали о перехвате радиограммы, исходит лишь от самого Лангбена, который рассказал своей подруге, скульптору Пуппи Сарре, «что он лишь вскользь упомянул устранение Гитлера, что Гиммлер был совершенно серьезен, задал несколько вопросов по существу, но не пытался выяснить каких-либо имен». Теперь Гиммлеру ничего не оставалось, как защищать себя и Шелленберга, которого Кальтенбруннеру с Мюллером не терпелось объявить английским агентом. Лангбен был арестован вместе с женой и Пуппи Сарре.

Гиммлер, однако, победил и в другом. Это было окончательное падение в начале 1944 года военной разведки Канариса — абвера. Оно было прямым следствием ареста еще одной антинацистской группы, сложившейся вокруг вдовы доктора Вильгельма Зольфа, бывшего посла Германии в Токио, человека либеральных взглядов. Зольф, ненавидящий нацистов и не боявшийся об этом говорить, умер в 1936 году, и его жена, фрау Ханна Зольф, и его дочь, графиня Баллестрем, унаследовали его независимые взгляды и активно помогали жертвам режима. Они сформировали интеллектуальный круг выдающихся людей, но 10 сентября на чайной вечеринке, которую фрау Зольф давала для членов своей группы, им был представлен агент гестапо по имени доктор Рексе, которого они считали шведским студентом-медиком, готовым доставлять послания в Швейцарию. Через три месяца начались массовые аресты, в результате которых было арестовано более семидесяти антинацистов, принадлежащих либеральному крылу Сопротивления, в том числе родосский ученый Отто Кип, бывший немецкий дипломат, и Хельмут фон Мольтке, работавший в открытом отделе абвера. Были также предприняты попытки выманить из Стамбула еще двух агентов абвера, Эриха и Элизабет Вермерен, которые были близкими друзьями Кипа в Берлине. Но, зная об аресте Отто Кипа, они попросили убежища у Англии и были переправлены в Каир[92].

Теперь Гиммлер настоятельно советовал Гитлеру избавиться от абвера, поскольку туда постоянно набирали интеллектуалов, выступающих затем против режима. 18 февраля Гитлер расформировывает эту организацию и заявляет о том, что немецкую разведку следует объединить. Позже в этом же году различные подразделения абвера были переданы гестапо и СД, и в мае, в Зальцбурге, Гиммлер выступил с одной из своих стандартных речей перед высшими руководителями бывшего департамента Канариса. Он высмеял сам термин абвер[93] как оборонительный, в то время как истинная немецкая разведка, сказал он, очевидно должна быть агрессивной. Вдохновение фюрера полностью исключало пораженчество; но Гиммлер зашел так далеко, что даже одобрил идею нападения на Германию, поскольку это дало бы возможность гитлеровским армиям утопить нападающих «в море их собственной крови». День «Д» настал две недели спустя.

Канарис не был разжалован сразу же после падения абвера. Он был переведен и сделан начальником Управления военной коммерции и экономики — весьма удобная незначительная должность для человека, оказавшегося настолько вовлеченным в интриги, что в равной степени он мог быть хозяином и нацистских шпионов, и агентов Сопротивления. Абвер себя не оправдал и комплектовался дилетантами, использовавшимися в качестве удобного прикрытия некоторыми членами Сопротивления, такими как пасторы Дитрих Бонхеффер и Бетге, Ханс Бернд Гизевиус, Отто Йон и Йозеф Мюллер. «Подчиненные с легкостью могли обвести его вокруг пальца», писал Шелленберг о Кана-рисе, чья компания ему всегда нравилась, несмотря на их сомнительные официальные взаимоотношения. К тому времени, когда Гиммлер должен быть принять решение об уничтожении человека, которым привык восхищаться, против Канариса было собрано обширное досье. Долгое бездействие навело Шелленберга, этого эксперта подозрительности, на мысль, что у Канариса могут быть какие-то секретные материалы против Гиммлера. В результате Канарис оставался на свободе вплоть до июльского покушения на жизнь Гитлера, после чего Шелленберга послали его арестовать.

Лангбен оставался в тюрьме без суда вплоть до покушения на Гитлера в следующем году; его именем спекулировали в равной степени и нацисты, и члены Сопротивления. Все попытки Попица узнать что-либо о его судьбе от Гиммлера потерпели неудачу, да и сам Попиц вызывал подозрение у многих членов Сопротивления, которые считали его опасным уже хотя бы потому, что за ним велась пристальная слежка. Месяц за месяцем тянулись допросы, старательно протоколируемые Хасселем, но в интересах Гиммлера было запутать следствие насколько возможно. По крайней мере, на этом этапе Лангбена не пытали, а это могло быть возможным лишь по приказу Гиммлера.

В начале ноября 1943 года состоялась продолжительная беседа Гиммлера с Геббельсом, в ходе которой они пришли к выводу, что негибкая внешняя политика Риббентропа имеет весьма плачевные последствия, и затем, как обычно, едко покритиковали верховное командование. После этого Гиммлер начал обелять свою собственную позицию по отношению к Сопротивлению; он рассказал Геббельсу о существовании группы врагов государства, в число которых входит Хальдер и, возможно, также Попиц. Эти круги, сказал он, собираются начать переговоры с Англией, минуя Фюрера. Похоже, Гиммлеру неплохо удалось себя оправдать: «Гиммлер считает, что эти господа не особенно опасны из-за их трусливого пораженчества, — писал Геббельс. — Я твердо убежден, что внутренняя безопасность находится в надежных руках, пока этим ведает Гиммлер».