Принцип четности - Станислав Гимадеев

- А-а, намек ясен, - сказал Сергей. - Больше вопросов не имею.

- Зато я имею, - проговорил Филин.

- А я не имею желания на них отвечать, - сказал Сергей твердо. - Ты ведь, Виктор, сюда не за этим приходил?

Филин вдруг метнул на него подозрительный взгляд.

- Ну, ну, - произнес он, кивая.

Затем он затушил папиросу, в несколько мощных, звучных глотков осушил банку пива и встал.

- Что ж, - проговорил он, рассматривая пустую банку на ладони, веселитесь дальше. Только один совет, Шепилов, - Он недобро прищурился. - Не думай, что ты здесь один такой умный.

Он с хрустом сжал банку в кулаке, бросил ее на стол, развернулся и направился к выходу.

- Каждый сходит с ума по-своему, - заметил Валера.

Возле столика возник Барков. Вид у него был усталый. Он сел на стул, где только что был Филин.

- Здорово, братцы, - сказал он. - Мне показалось, у вас был, какой-то напряженный разговор?

- Да пошел он, - обронил Валера. - Шизофреник какой-то...

- Ничего особенного, - сказал Сергей. - Все было вполне в его стиле.

- А это у него бывает, - согласился Барков. - Мой вам совет: просто не обращайте внимания. Его же тоже можно понять в какой-то степени. Эту его ненависть к конторе. Не оправдать - нет - а просто понять.

- Неужели? - удивился Сергей. - Никогда бы не подумал.

- Ты просто, видимо, не знаешь эту историю, - произнес Барков, поглаживая бороду.

- Это что-то про его дочку? - сказал Валера. - Как-то что-то слыхал про это... Давно, правда... Все равно, пошел он подальше.

- Что за история? - спросил Сергей.

- Очень грустная, - сказал Барков, вздохнув. - Это случилось где-то года два или три назад... Вот не помню точно, хоть убей. Короче... У Филина есть дочь, ей тогда было лет семнадцать, кажется. Аней зовут. И жил у Филина на подселении в то время один конторский. Молодой такой парень, двадцати с чем-то лет... Очень красивый был, надо сказать. И завязался у него с дочкой Филина, значит, роман. Обстоятельства, сам понимаешь, провоцирующие... Но роман завязался, надо сказать, не сразу, а в один прекрасный момент. Так-то он был тихий, скромный парень, и к дочке Филина, как бы, и не лез. Тут, вроде, все ясно, папаша - мужик серьезный, не дай бог, дочку его обидеть. Тем более Филин в ней души не чает... Одним словом, рискованное это было дело - клеиться к Филиновой Анютке. И тут происходит следующее. На каком-то из розыгрышей парню этому выпадает жребий, понимаешь? Это означало, что жить в резервации ему оставалось, ну, два-три месяца от силы. Вот... Пацан-то и смекнул, видимо, что раз через два месяца его здесь не будет, то можно, дескать, этим воспользоваться. А информация о кандидатах в то время была еще более секретная, чем сейчас. То есть, даже Филин, работник полиции, не знал о том, что его жилец скоро исчезнет. Знал бы, так, может, и не случилось бы ничего... Ну, и вот. Зная свою, потенциальную безнаказанность, паренек ей и воспользовался. Уж неизвестно, каким образом он охмурил Анютку, но факт - есть факт. Много ли пацанке такой надо, господи?! Семнадцать лет... Короче, он ей напел на уши и про женитьбу и что никуда из резервации не уедет, и все в таком духе... Вскружил девке голову на полную катушку! Каким-то образом он уговорил ее ничего не говорить родителям, в общем - полная конспирация. И вот попользовался он ею, попользовался какое-то время, а в один прекрасный день раз - и, как положено, исчез. Ищи ветра в поле... Для Анютки Филиновской это был удар, братец, сам понимаешь. В общем, ее чудом откачали - она наглоталась каких-то таблеток. С месяц, наверное, Филин с женой ее выхаживали. Понимаешь, жить-то она осталась, но... Совершенно девчонка переменилась. Сначала думали, что с ума сошла, но нет, вроде, не сошла - резервация ее чувствует... Но интерес к жизни утратила почти полностью. Какой-то у нее внутренний надлом произошел. Человек стал совсем другим. Психика уже не та. Ничего в жизни не надо, сидит весь день дома. Ну, сам понимаешь... У кого есть дети, тому больше и объяснять не надо. Что может быть хуже, чем поломанная судьба ребенка?

Барков замолчал, грустно глядя в окно. С минуту он что-то рассматривал там, а потом продолжил:

- С тех пор Филин и возненавидел контору и все, что с ней связано. В первые дни он вообще сам не свой по резервации носился. Хотели даже у него оружие забрать - боялись, как бы не пристрелил кого из конторских. Вот так вот, тезка. Такие невеселые дела... Время, конечно, лечит раны, но не до конца. Рубцы все равно остаются. Ладно, мужики, - Барков тяжело поднялся. Болтать можно долго, а работать все одно надо... Может пожрать чего хотите?

- Да нет, не стоит, - ответил Сергей. - Мы не хотим. Да и грешно есть-то в это время.

- И впрямь времени-то... - присвистнул Барков. - Скоро выгонять всех придется. Вот что за народ: знают все, что до одиннадцати, а все равно приходится выпинывать!

Он всплеснул руками и удалился к стойке усталой походкой.

Выпив по последней баночке в полном молчании, Сергей и Валера покинули бар и разошлись каждый в свою сторону.

Когда Сергей пришел, Кирилла все еще не было.

Сергей разделся, прошел и поинтересовался у Анны Васильевны, не появлялся ли Кирилл. Кирилл не появлялся, ответила она обеспокоено. Несколько раз ему звонил Барновский, был очень озабочен и недоумевал, почему Кирилл до сих пор не объявился. Звонил ли кто-нибудь еще, спросил Сергей у Анны Васильевны. Она ответила, что еще пару раз в течение получаса кто-то звонил, но ничего не говорил - только молчал, а потом вешал трубку. Сергей бухнулся на диван, но сообразить ничего не успел - раздался телефонный звонок. Опять Барновский, подумал он. Что за привычка такая? До завтра, что ли, не терпится?

Он снял трубку.

Это оказался не Барновский - это оказалась Тина.

- Привет, - произнесла она каким-то странным голосом. - Я звоню и звоню... Ты где ходишь?

- Дела, Тина, - ответил Сергей. - Что-то стряслось?

- Приходи, - проговорила она. Тон у нее был не то замученный, не то испуганный. - Мне жутко одной. Мне страшно... Надо поговорить.

- Тина, что произошло? - снова спросил он.

- Приходи немедленно, - требовательно сказала она. - Слышишь?! Сейчас же!

Сергей ничего не успел больше ответить, потому что Тина бросила трубку.

Нет, подумал он, тихий уютный вечерок сегодня вполне определенно не получится. Только-только собрался капитально расслабиться... Растопить, допустим, камин, зажечь под образами свечи... Потом согреть кувшин грога, укрыться пледом в кресле-качалке и, попыхивая в полудреме трубкой из слоновой кости умиротворенно слушать раскаты грома и завывания ветра за стенами замка. И предаться размышлениям о странностях человеческого бытия. М-м-да. Есть на этот счет, барон, большие сомнения...

Тину в таком состоянии он увидел впервые.