Принцип четности - Станислав Гимадеев

- А я о чем, блин! - с недовольством воскликнул Кирилл.

Глеб разлил, и они выпили. Какое-то время было тихо.

- А представьте себе, господа, - проговорил Глеб, закусывая, - что все резервации являются чем-то вроде раковых опухолей на теле планеты. Этакая болезнь планетарного масштаба. Почему бы нашей старушке Земле не подцепить какую-нибудь заразу на космических задворках? Воздушно-сопельным путем.

- Тогда, по идее, это не рак, - сказал Кирилл. - Раковые опухоли разрастаются. И заразиться раком нельзя...

- Ну, сифилис, - смиренно согласился Глеб. - Или старческие пигментные пятна. Чай, не девка уже.

- Только не надо здесь устраивать соревнования, - заметил Валера, - кто больше всех не понимает в медицине. Дайте поесть-то.

- Нет, - сказал Кирилл. - Тогда лучше не так. Резервации - это лепрозории, где происходит изоляция больных. Или, понимаешь, исправительно-трудовые колонии... Или ЛТП.

- Да было дело, разрабатывали и эту тему... - продолжал Глеб. - В свое время популярно было считать, что смысл резервации заключается в том, чтобы якобы сформировать в изолированном сообществе людей некоторые качества. Некоторые новые, так сказать, свойства. Мне всегда было смешно слушать такие рассуждения. Тоже мне, - мастерская по переделке хомо сапиенса... Все это опять оттого же, что людям очень нравится считать себя пупом земли.

- Ну, может, не создание новых свойств, а поиск их у кого-то? - сказал Сергей. - Скажем, своеобразный отсев? Изолировали, стало быть, людей и рассматривают, выискивают каких-нибудь этаких индивидуумов... С какими-нибудь этакими отличиями.

- Ясно, ясно, - закивал Глеб и осклабился. - Формирование спецотряда для полета на Нептун. Или в таком духе... Хе-хе...

- Не так утрированно, - заметил Сергей. - Не так утрированно. Вы здесь четыре года живете, ничего на себе, как бы, не ощущаете, так? А, может быть, за это время на вас провели массу исследований! Вас, скажем, прощупали неведомыми нам способами. Ну, просто надо было, чтоб кролики не разбегались вот и посадили их в клетку. На Нептун лететь совсем не обязательно. Впоследствии этот наш весельчак "некто" напишет, скажем, диссертацию и откроет клетку. И кролики разбегутся, так никогда и не узнав, на предмет чего их исследовали.

- Или, положим, не откроет клеточку, - ухмыльнулся в бороду Глеб. - На кой ляд она после всего сдалась? Какая-то ржавая, кривая, да к тому же, вся в экскрементах, клетка...

- Или не откроет, - согласился Сергей.

- А весь этот сволочизм?! - выпалил Кирилл. - Который в последнее время происходит? Это тоже часть диссертации?

- А, может быть, так и задумано, - произнес Сергей. - Просто на определенном этапе исследования наш славный "некто" решил усложнить правила игры в резервации. Нагнать немножечко страху, ну, и посмотреть, что получится. Как кролики отреагируют?

- Да, это тоже было уже... - вяло отозвался Кирилл.

- Что было? - сказал Валера, не переставая жевать.

- Не так давно, вроде, - сказал Кирилл. - Май, ты же тогда толкал свою очередную идею!

- Какую это? - спросил Глеб, поглаживая бороду.

- Да, про кроликов в лаборатории... Забыл что ли? Или это зимой еще было?..

- Ах, это... - вспомнил Валера. - Маевский тебе тогда доказывал, что - не кролики, значит, а крысы.

- Ни фига он мне не доказал, - проворчал Кирилл. - Я это к тому что, тоже тогда все выясняли: вдруг, мол, резервация - это испытание? Проверка там каких-то качеств, или проверка на выживаемость, еще чего то... Что ты там еще говорил-то?

- Минуточку, минуточку, - грозно сказал Глеб. - Вы, лейтенант, не приписывайте мне своих заморализованных подходов! Я говорил, что, может быть и проверка, может быть и испытание - почему бы и нет? Но ни про какие-то там качества я не поминал. Это ты потом стал гнать чушь про испытание качеств. Благородство, коллективизм, смелость...

- А ты не гнал, да? - язвительно сказал Кирилл.

- Это не мой стиль, - ответил Глеб. - Ты можешь до такого бреда додуматься, не спорю. Тебе бы только нравственную основу подвести подо все. Хлебом не корми - дай поделить любое явление на плохое и хорошее, на доброе и злое...

- А тебе лишь бы обгадить, - заметил Кирилл недовольно. - Все отвергнуть. А почему бы, понимаешь, не поделить явление на плохое и хорошее, а? Если явление связано с людьми - как его не делить-то? Скажи-ка на милость!.. Если человек так устроен! Если вокруг него все построено по принципу добра и зла...

- Это твоему человеку только так кажется! - воскликнул Глеб. - Это он по своей глупости и мании величия так возомнил. Тоже мне, царь природы! Больная разумом обезьяна... Кир, ты, как обычно, ставишь человека в центр Вселенной в этом и беда. Вот когда ты перестанешь его туда ставить, когда ты поймешь, что Вселенная вертится вовсе не вокруг него, тогда тебе станет ясно, что нельзя везде и всюду пихать человеческие оценки. Представь себе, что этого "весельчака", как его обозвал наш Серж, может, больше всего интересует твоя мочеполовая система, а не твои моральные устои. Если его вообще что-либо интересует.

- Пока я человек, я буду ставить человека в центр Вселенной, - сказал Кирилл упорно. - И ты меня в этом никогда не переубедишь. Вот и все. Вот овца, по идее, думает, что она - центр Вселенной. И кролик так же думает, наверное. Каждый считает себя...

- Позвольте не согласиться! - перебил его Глеб. - Ни кролик, ни овца, к счастью, ничего такого не думают. Они кушают себе травку и планов на завтра не строят. Тем и счастливы. Нам у них учиться надо, сапиенсы!

- А откуда вы вообще знаете, что думают кролики? - изрек Сергей. Дарвинисты хреновы...

- Ладно, я беру тайм-аут, - сказал Кирилл. - От меня отстань. Вон Серегу обрабатывай, философ. Я это все уже слышал не один раз. Я лучше бутерброд съем, пока Васильич все тут не сожрал.

- Меньше надо копья ломать, однако, - посоветовал Валера, усердно ковыряясь вилкой в банке тушенки. - А то машут-машут сначала мечами, а потом начинают жратву искать... Когда уже поздно, между прочим. Кстати, сейчас хорошо бы кофе пошло, - заметил он.

- Кофе? - вскинул бровь Глеб. - Это такое жидкое и черное? Которое из кофеина делают?

- Нет, - качнул головой Валера и поправил очки. - Его из кофеина только выращивают. Из молотого.

- А кто у нас сегодня за Махмуда? - спросил Кирилл.

- Драйвер, драйвер, - произнес Глеб.

- Тогда поджигай, - сказал Валера Сергею.

- Только сначала еще по одной! - потребовал Кирилл. - Сегодня классно идет.

Они выпили еще по одной. Глеб поднялся из кресла и стал копаться на полке с книгами. Валера откинулся на спинку дивана. Бросив в рот ломтик лимона, Сергей пошел на кухню разогревать чайник.

Кое-как он нашел спички в одном из настенных ящичков и зажег газ на плите. Он даже не посмотрел, есть ли в стареньком двухлитровом чайнике вода, и когда тот покорно зашумел, Сергей приблизился к грязному оконному стеклу. Улица Магистральная была сегодня особенно заполнена транспортом. И людей, неторопливо плетущихся вдоль тротуаров, казалось, тоже стало больше. А может, действительно, это ему только казалось? Может, он раньше просто-напросто не обращал внимания на такие мелочи? И теперь эти мелочи, эти отблески чужой жизни стали вдруг особенно заметными? Болезненно заметными... Со стороны, ведь, как водится, всегда виднее. Недосягаемое всегда интересно, а запретный плод всегда сладок...