Лабиринт Ванзарова - Антон Чижъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Докладывайте…
Потребовались усилия, чтобы отогнать улыбку наглого поросенка.
– Изложу в порядке событий, – сказал Ванзаров, глотая сухую слюну.
– С нетерпением…
– Около пяти часов Стефан Самбор передал портье гостиницы записку…
– Какую еще записку? – перебил Зволянский. – Филеры доложили, что Самбор спрашивал про рестораны.
– Филеры не виноваты. Портье обманул их: получил от Самбора солидный куш с условием никому не рассказывать, что ему передана записка для отправления. Портье думал, что это любовное послание.
– Кому Самбор отправил записку?
– Старому приятелю по Варшаве: фокуснику Збышеку Бжезинскому. Тот проживал в Песках. На одной из Рождественских улиц.
Сергей Эрастович не скрывал сомнений:
– Зачем спириту понадобился фокусник?
– Самбору нужны были фотографии якобы спиритического опыта. Збышек доставил бутафорскую руку, маску, дощечку со шнурком, на которой по волшебству появляется узелок, и фотоаппарат. Руку и маску по очереди подвешивали на черных нитях, привязанных к люстре, чтобы на фотографиях они появлялись из воздуха. С дощечкой проще: достаточно держать на ладони, чтобы на снимке получить доказательства посещения Самбором четвертого измерения.
– Выходит, Самбор – обманщик? – в голосе Зволянского слышался скорее испуг, чем раздражение.
– На это счет сведений не имеется, – ответил Ванзаров. – Разумно предположить, что на сеансах фотографу трудно сделать снимки. А они нужны как доказательства силы медиума. Самбор задумал устроить постановку вдали от Варшавы. Тем более старинный друг не выдаст тайну. За это Збышек получил солидную оплату: двадцать пять рублей.
Объяснение Зволянский счел приемлемым, потребовал продолжать.
– Фокусник прибыл около семи вечера, сделал все, что от него требовалось. За исключением того, что не умел фотографировать: он снимал на старую засвеченную пленку. Ни он, ни Самбор этого не знали. Когда сеанс фотографирования подходил к концу, в номер постучали. Вошла мадемуазель, пригласила Самбора ненадолго покинуть номер. Как галантный кавалер и любитель красивых барышень, Самбор не мог отказать.
– Вот так запросто вышел с первой встречной?
– Она назвалась именем другой барышни, поклонницы Самбора, которая с ним заранее переписывалась и уговорила провести частный сеанс. Раз уж он приезжает в Петербург.
Сергей Эрастович насторожился, как настоящий полицейский.
– Кто такая?
– Прасковья Ладо, – ответил Ванзаров и взял паузу, ожидая обязательную реакцию.
Зволянский не разочаровал.
– Кто-кто? – повторил он, явно изумленный.
– Боевик Ляля, которая проходит по всем разыскным спискам. В «Англии» она остановилась по своему настоящему паспорту…
– Опять проглядели, – с тоской проговорил Сергей Эрастович. – Куда повела Самбора?
– В соседний, 205-й номер. Там Самбор был подвергнут гипнотическому воздействию, переодет в женское платье и выведен Ладо из гостиницы.
– Откуда вам это известно?
– В 205-м номере Ладо не жила, он пуст. В гостиной стулья развернуты так, чтобы на них можно было положить загипнотизированного. Шея человека находится на спинке одного стула, щиколотки на другом. Тело деревенеет настолько, что гипнотист может на него встать. Известный опыт, показывающий силу гипноза.
Сергей Эрастович представил, как может выглядеть лежащий на спинках стульев, на котором кто-то стоит, и счел это вне законов смысла. Верить – нельзя. Пытаться понять – бесполезно.
– Ладо владеет гипнозом? – спросил он.
– Кто провел гипнотическое воздействие, неизвестно, – ответил Ванзаров.
– Есть предположения?
– Оба известных мне сильнейших гипнотиста мертвы, – были названы имена, которые Зволянский знал по происшествиям октября и ноября.
– Выходит, кто-то новый, – заключил он.
– Вероятно, – согласился Ванзаров. – Самбора вывели из гостиницы и куда-то увезли.
Сергей Эрастович желал иной развязки.
– То есть вам не известно его местонахождение?
– В этом нет критической необходимости, господин директор.
Спокойствие Ванзарова было вызывающим. Зволянский ощутил подступающую досаду: опять эта наглость сыщика.
– Почему же, Родион Георгиевич?
– Самбор объявится в самое ближайшее время. Возможно, уже сегодня.
– Неужели? Вы окончательно уверены?
– Так точно, – ответил Ванзаров, чем отрезал себе пути к отступлению. Если логика ошиблась, это будет его последнее дело в полиции. – Самбора не похитили восторженные поклонники. Его не похитили с целью получить выкуп. И его не похитили, чтобы убить или прятать.
– Зачем же его выкрали?
Прозвучал вопрос, которого Ванзаров ждал.
– Если Самбора подвергли гипнозу один раз, проверив, что он поддается воздействию, логично предположить, что похищение имеет цель глубокого и сильного гипноза. Самбор не будет помнить, что с ним сделали. И какую задачу вложили в его голову.
– Задачу? – повторил Сергей Эрастович, не скрывая глубочайшего сомнения. – Какая может быть задача у спирита? Вызвать дух Наполеона? Сводить на прогулку в четвертое измерение?
– Согласен с вашим недоверием, господин директор, – сказал Ванзаров. – Задача будет куда проще. Если замешана Ладо, значит, Самбору может быть приказано совершить преступление. Он будет проводить сеанс для высоких лиц, до которых боевикам просто так не добраться.
Мысль ясная и ужасная одновременно осенила Зволянского. Будто обдала кипятком. Он вскочил, прошелся мимо камина и снова сел.
– Я должен сделать вывод, что о секретном визите Самбора и совершенно секретном сеансе стало известно революционерам?
Ванзаров благодарно кивнул.
– Ладо сняла 205-й номер за три дня до приезда Самбора. Номер был выбран с расчетом, что спирита поселят в люксе. Такие номера в гостинице только на втором этаже.
Сергей Эрастович мысленно обнаружил, что ему деваться некуда: доложить о подобном князю Оболенскому не сможет, а предложить отменить сеанс, которого ждет министр МВД, – тем более.
– И только? – сказал он. – Ваше предположение не годится. Оно ошибочно. Ищите Самбора.
– Так точно, – ответил Ванзаров. Ничего иного и не ожидал.
– Привлеките доктора Котта. Кстати, он проверил на своей машинке это похищение? Каков результат?
– Отрицательный. Котт увидел нечто не имеющее отношение к делу.
– Очень хорошо, – невольно вырвалось у Зволянского. – Что вы так смотрите, Родион Георгиевич?
– Позвольте вопрос, господин директор.
– Попробуй вам не позволить…
– Ваше поручение проверить аппарат доктора Котта исходило от князя Оболенского?
Дерзость вопроса была такого сорта, что любой чиновник на месте Ванзарова уже катился бы кубарем. Однако пока Ванзаров незаменим. Он остался в кресле.
– А вы сами как полагаете? – последовал ответ.
Логика подсказала остальное: доктор Котт был передан от лица, которое не принято называть по фамилии, только Александр Ильич. Шеф политической полиции, муж Адели Ионовны, подсунул сыску ясновидца на проверку. Чтобы загребать жар чужими руками. Если выйдет – заберет себе. А если окажется чушью, так с него какой спрос, сыск проверял. Князь Оболенский ждал от этих опытов вовсе не успеха. Это будет успех его противника. История с доктором Коттом отразилась, будто в зеркале, и встала на свое место. Ванзаров был уверен, что его кандидатуру предложил тот же влиятельный человек.
– Благодарю, господин директор, – ответил Ванзаров.
– С вами приятно иметь дело. Кстати, что случилось с этим фокусником?
– Убил тот, кто одолжил ему фотоаппарат. Как добрый сосед.
– Кто такой? – Сергей Эрастович испытывал скорее легкое любопытство.
– Некий Филипп Почтовый, бывший филер. Связан с Прасковьей Ладо.
– Вот как? Поймали?
– Он выпал из окна…
Лицо Ванзарова было столь непроницаемо, что Зволянский не захотел погружаться в темноту, в которой, чего доброго, наткнешься на очередное чудовище. А Ванзаров не стал раскрывать ночное происшествие в номере «Англии». Такая мелочь не для директора департамента. Тем более из столовой доносились голоса гостей. Хозяин дома должен принимать поздравления. Сергей Эрастович приказал искать Самбора и провел Ванзарова мимо стола. Запеченный поросенок усмехнулся на прощание. Веселится, а у самого внутри гречневая каша. Съедят тебя, и останутся косточки сочные, вкусные, ароматные…
Ванзаров отогнал наваждение. Чего с голоду ни померещится.
64
Увидать свободного извозчика во второй день праздника уже чудо, а поймать – редкое счастье. Весь город носится с визитами, некоторые умельцы поздравлений успевают побывать в двадцати, тридцати, а то и шестидесяти домах. Везде отметятся, получат угощение и отправляются дальше. Так напоздравляются, что под конец дня еле ногами шевелят. Пролетку берут с утра и не отпускают, держат за собой. Извозчики тоже не теряются: заламывают без совести, невзирая на тариф. Нынче торг не уместен: поздравляльцы платят, сколько сдерут.
Ванзаров вышел на Троицкую улицу и наткнулся на пустого извозчика. Приказал на Офицерскую, к полицейскому дому. Адрес отбивал желание запросить лишку. Да и пассажир не выглядел визитером-бездельником. Извозчик скромно запросил четвертак. Однако у сыска Ванзаров не сошел, а попросил довезти до конца Офицерской. На углу Английского проспекта огляделся и указал доехать до места, где улица упиралась в набережную реки Пряжки. Но и здесь не сошел, а, выглянув из пролетки, пожелал оказаться на Матисовом острове, у больницы Святителя Николая
